Агата Кристи - Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

— Последним поездом? — переспросил Нарракот. — Тем, что прибывает в десять часов? Не думаю, что нам стоит из-за него волноваться. А вот по поводу другого, что из Лондона? Вам он знаком?

— В жизни не видела. Но уж не коммерсант, нет, пожалуй, благороднее. Не припомню сейчас его имени, но можно посмотреть в книге записей. Сегодня утром уехал первым поездом в Эксетер, и все. В шесть десять. Очень интересно. Хотелось бы знать, что ему здесь понадобилось?

— И он ничего не говорил о своих делах?

— Ни слова.

— А из дому он выходил?

— Приехал в обед, ушел около половины пятого, а вернулся примерно в двадцать минут седьмого.

— И куда же он выходил?

— Ни малейшего представления, сэр. Может быть, просто прогуляться. Это было еще до того, как пошел снег, но день для прогулок все равно был не слишком приятный.

— В четыре тридцать ушел и в шесть двадцать вернулся… — задумчиво произнес инспектор. — Довольно странно. Он не упоминал капитана Тревильяна?

Миссис Беллинг решительно покачала головой.

— Нет, мистер Нарракот, никого он не упоминал. Было ему, видно, только до себя. Ничего молодой человек, приятной наружности, но какой-то, можно сказать, озабоченный.

Инспектор кивнул и отправился познакомиться с книгой записей.

— Джеймс Пирсон, Лондон, — сказал он. — Это нам ничего не говорит. Придется навести справки о мистере Джеймсе Пирсоне.

Инспектор двинулся в столовую в поисках майора Барнэби.

Майор был там один. Он пил смахивающий на бурду кофе, перед ним была развернута «Таймс».

— Майор Барнэби?

— Это я.

— Инспектор Нарракот из Эксетера.

— Доброе утро, инспектор. Что-нибудь новенькое?

— Да, сэр. Полагаю, есть кое-что. Даже могу сказать об этом с уверенностью.

— Рад слышать, — сухо отозвался майор, нисколько ему не веря.

— Так вот, есть тут некоторые обстоятельства, о которых мне нужна информация, — сказал инспектор — Надеюсь получить ее от вас.

— Чем смогу, помогу, — сказал Барнэби.

— Как по-вашему, были у капитана Тревильяна враги?

— Ни единого в мире, — не задумываясь, ответил Барнэби.

— А этот человек, Эванс, вы считаете, он заслуживает доверия?

— Полагаю, да. Тревильян, я знаю, доверял ему.

— Не возникло ли между ними неприязни из-за его женитьбы?

— Неприязни? Нет. Тревильян был раздосадован: он не любил менять привычки. Старый холостяк, понимаете.

— Кстати о холостяках. Капитан Тревильян не был женат, вы не знаете, он не оставил завещания? И если нет, как вы думаете, кто унаследует его имущество?

— Тревильян сделал завещание, — не замедлил ответить Барнэби.

— Вот как… вам это известно?

— Да. Он назначил меня душеприказчиком. Так и сказал.

— А как он распорядился деньгами?

— Этого я не знаю.

— По-видимому, он был хорошо обеспечен?

— Тревильян был богатым человеком, — подтвердил Барнэби. — Я бы сказал, он был обеспечен гораздо лучше, чем это можно предположить.

— У него есть родственники?

— Есть сестра, племянники, племянницы. Я никогда не видел никого из них, но, по-моему, в ссоре они не были.

— А его завещание? Вам известно, где он его хранил?

«Уолтерс и Кирквуд», здешняя адвокатская контора. Там оно и составлено.

— Тогда, может быть, вы, как душеприказчик, сходите со мной сейчас к «Уолтерсу и Кирквуду»? Мне бы хотелось как можно скорее иметь представление об этом завещании.

Барнэби встревоженно взглянул на инспектора.

— Что это значит? — спросил он — При чем тут завещание?

Но инспектор Нарракот не был расположен раньше времени раскрывать свои карты.

— Случай не так прост, как мы полагали, — сказал он — Между прочим, у меня к вам есть еще вопрос. Как я понял, майор Барнэби, вы спросили доктора Уоррена, не наступила ли смерть в пять — пять двадцать?

— Ну да, — хрипло произнес майор.

— Почему вы назвали именно это время?

— А что? — спросил Барнэби.

— Наверное, что-то вы при этом имели в виду?

Последовала значительная пауза, прежде чем майор собрался с ответом. Инспектора Нарракота это еще больше насторожило. Значит, Барнэби и в самом деле пытается что-то скрыть. Наблюдать за ним при этом было прямо-таки смешно.

— Ну, а если бы я сказал пять двадцать пять, — вызывающе спросил майор, — или без двадцати шесть, или четыре двадцать? Какое это имеет значение?

— Да, вы правы, сэр, — миролюбиво сказал Нарракот: сейчас ему не хотелось вступать с майором в спор. Но он дал себе слово, что еще до исхода дня докопается до сути. — Есть еще одна любопытная деталь, — продолжал он.

— А именно?

— Это касается сдачи в аренду Ситтафорд-хауса. Не знаю, что об этом думаете вы, но мне все это представляется весьма странным.

— Если вас интересует мое мнение, — сказал Барнэби, — чертовски странное дело.

— Вы так считаете?

— Все так считают.

— В Ситтафорде?

— Ив Ситтафорде и в Экземптоне. У этой дамы, должно быть, не все дома.

— Ну, о вкусах не спорят, — заметил инспектор.

— Чертовски странный вкус для такой дамочки.

— Вы с ней знакомы?

— Знаком, ведь я был у нее в доме, когда…

— Когда что?.. — спросил Нарракот, потому что майор вдруг замолчал.

— Ничего, — сказал Барнэби.

Инспектор Нарракот пристально посмотрел на него. Очевидное смущение, замешательство майора Барнэби не ускользнули от него. Он чуть было не проговорился. А о чем?

«Всему свое время, — сказал себе Нарракот. — Сейчас не стоит раздражать его».

— Так вы, сэр, говорите, что были в Ситтафорд-хаусе. Давно эта дама живет там?

— Около двух месяцев.

Майору очень хотелось сгладить впечатление от своих неосторожных слов. Это стремление сделало его более разговорчивым, чем обычно.

— С дочерью?

— Да.

— Как она объясняет выбор своей резиденции?

— Да вот… — Майор задумался и потер нос. — Она из тех женщин, что очень много говорят — красоты природы… вдали от остального мира… что-то вроде этого. Но…

Наступила неловкая пауза. Инспектор Нарракот пришел ему на помощь:

— Вас поразила неестественность ее поведения?

— Да, похоже, что так. Она — светская женщина. Одевается весьма изысканно, дочь — изящная, красивая девица. Естественным для них было бы остановиться в «Ритце», или в «Кларидже», или еще в каком-нибудь большом отеле. Вы представляете себе, в каком?

Нарракот кивнул.

— В общем они не из тех, что держатся особняком, так? — спросил он. — Не считаете ли вы, что они, скажем, скрываются?

Майор Барнэби решительно замотал головой:

— Нет, нет! Ничего подобного. Они очень общительны, даже, пожалуй, слишком общительны. Я считаю, что в таком маленьком местечке, как Ситтафорд, ни к чему слишком частые встречи, и когда приглашения так и сыплются на вас, то немного неловко. Они чрезвычайно сердечные, гостеприимные люди, но, по английским представлениям, по-моему, чересчур.