Агата Кристи - Убийство в проходном дворе. Загадка Ситтафорда. Загадка Эндхауза. Смерть лорда Эджвера

— Миссис и мисс Уиллет? — спросила Эмили.

— Ах, Уиллет! — Мисс Персехаус в некотором возбуждении опять приподнялась на локте. — Ну да, мать и дочь. Сейчас я вам кое-что расскажу о них, моя дорогая. Может быть, это вам пригодится. Пройдите туда, к моему письменному столу, и выдвиньте маленький верхний ящик, тот, что слева. Да, да, правильно. Принесите мне чистый конверт, который там лежит.

Эмили принесла, как было велено, конверт.

— Не скажу, что это важно, скорей всего — нет, — сказала мисс Персехаус. — Все так или иначе лгут, и миссис Уиллет имеет полное право поступать как все.

Она взяла конверт и пошарила в нем рукой.

— Расскажу все по порядку. Когда эти южноафриканские дамы перебирались сюда со своими распрекрасными нарядами, с горничными и новомодными чемоданами, то мать с дочерью ехали на «форде», а горничные с чемоданами — на станционном открытом автомобиле. И естественно, это было, как вы понимаете, событием. Я смотрела в окно, когда они проезжали, и заметила, как цветная наклейка оторвалась от чемодана и закружилась на краю моего участка. А я терпеть не могу беспорядка и всяких валяющихся бумажек. Конечно, я отправила Ронни ее подобрать и собиралась выбросить. Но она оказалась такой яркой и красивой, что, пожалуй, пригодится для альбома, в который я наклеиваю вырезки для детской больницы. Больше бы я о ней и не вспомнила, если бы миссис Уиллет не раз и не два не подчеркивала то, что Виолетта никогда не покидала Африки, а сама она бывала только в Англии и на Ривьере.

— Вот как? — удивилась Эмили.

— Именно так. А теперь посмотрите сюда — Мисс Персехаус протянула Эмили ярлык; на нем было написано: «Мендельс-отель, Мельбурн». — Австралия — не Южная Африка, по крайней мере, раньше таковой не считалась. Полагаю, это не имеет особого значения, но за что купила, за то и продаю. И еще вот что я вам скажу. Я слышала, как миссис Уиллет называет свою дочку. Она зовет ее «Ку-у и-и», а это опять же характерно скорее для Австралии, чем для Южной Африки. Подозрительно это, замечу я вам. Зачем скрывать, что вы приехали из Австралии, если вы на самом деле оттуда?

— В самом деле странно, — сказала Эмили. — И почему это они явились сюда зимой?

— Конечно, это ведь бросается в глаза, — согласилась мисс Персехаус. — Вы у них уже побывали?

— Нет. Собиралась пойти сегодня. Только не представляю себе, что я им скажу.

— О, я вам сейчас устрою предлог, — бодро сказала мисс Персехаус. — Дайте-ка мне ручку, почтовую бумагу и конверт. Вот так. Теперь минутку — И после небольшой паузы она вдруг неожиданно разразилась страшным воплем: — Ронни, Ронни, Ронни! Что он — оглох? И что это он не идет, когда его зовут? Ронни! Ронни!

Ронни тут же примчался с кисточкой в руке.

— Что случилось, тетя Каролина?

— Что тут должно случиться? Я тебя зову, и все. Вчера у миссис Уиллет был к чаю какой-нибудь особенный торт?

— Торт?

— Торт, сандвичи, еще что-нибудь такое? Ох и туго ты соображаешь, мой мальчик. Ну что у вас там было к чаю?

— А, к чаю! Кофейный торт, — ответил едва пришедший в себя Ронни — Сандвичи с паштетом.

— Кофейный торт, — сказала мисс Персехаус. — Подойдет! — И весело принялась писать — Можешь идти красить, — обернулась она к Ронни. — И нечего стоять тут с раскрытым ртом! Аденоиды тебе удалили еще в детстве, так что причин нет.

Она написала:

«Дорогая миссис Уиллет!

Я слышала, у вас вчера к чаю подавали необыкновенно вкусный кофейный торт. Не будете ли вы столь добры и не дадите ли мне его рецепт? Знаю, что вы не откажете в моей просьбе ведь инвалиду только и разнообразия в жизни, что полакомиться. Мисс Тресрусис любезно обещала передать вам эту записку, потому что Ронни сегодня утром занят. А какой ужас с этим беглым каторжником!

Она положила записку в конверт, заклеила его, надписала.

— Вот вам, моя милая. Вы, вероятно, увидите, что у дверей околачиваются репортеры. Много их ехало в фордовском шарабане [44] Здесь — экскурсионный автомобиль. . Так вы спросите миссис Уиллет, скажите, что вы от меня, и тогда проберетесь вовнутрь. Мне нет необходимости наставлять вас, чтобы вы там ничего не проморгали и воспользовались визитом наилучшим образом.

— Вы так добры, — сказала Эмили, — так добры!

— Я помогаю тем, кто сам способен себе помочь, — сказала мисс Персехаус. — Между прочим, вы не спросили, что я думаю о Ронни. Вероятно, он тоже в вашем списке. По-своему он неплохой молодой человек, но до жалости слаб. С горечью должна признаться, что за деньги он готов на что угодно. Подумать только, что ему приходится терпеть от меня! А мозгов не хватает понять, что он был бы мне в десять раз дороже, если бы время от времени возражал или посылал меня ко всем чертям. Да, остается еще капитан Вайатт. Этот, мне кажется, курит опиум. Его легко вывести из себя, и он становится самым невыносимым в Англии человеком. Ну вот, еще что-нибудь хотите узнать?

— Вроде бы нет, — сказала Эмили. — Но то, что вы рассказали, по-моему, заслуживает внимания.

Весело шагая по дороге, Эмили еще раз отметила, как изменчиво утро. Все вокруг уже окутывал туман.

«Ужасное это место для жизни — Англия, — подумала она — Если не снег, не дождь, не пронизывающий ветер, так туман. А если и солнышко светит, то все равно такой холод, что зуб на зуб не попадает».

Ее размышления были нарушены довольно грубым голосом, раздавшимся прямо над ее ухом:

— Простите, вы случайно не видели бультерьера?

Эмили вздрогнула и повернулась. Через калитку к ней перегнулся высокий худой мужчина, темнолицый, седой, с налитыми кровью глазами. Одной рукой он опирался на костыль и с интересом разглядывал Эмили. Она без труда догадалась, что перед ней капитан Вайатт. Инвалид, владелец коттеджа номер три.

— Нет, не видела, — ответила она.

— Убежала… — сказал капитан Вайатт — Такое нежное создание — и совершенная дура. А тут эти машины…

— Я бы не сказала, что на дороге много машин.

— Летом много шарабанов, — хмуро заметил капитан Вайатт. — Утренняя прогулка из Экземптона за три шиллинга шесть пенсов. Подъем к ситтафордскому маяку, что на полпути от Экземптона, чтобы слегка заправиться.

— Да, но ведь сейчас не лето, — сказала Эмили.

— Все одно. Вот только что шарабан проехал. Наверное, репортеры отправились поглазеть на Ситтафорд-хаус.

— Вы хорошо знали капитана Тревильяна? — спросила Эмили.

По ее мнению, инцидент с бультерьером был просто предлогом, продиктованным откровенным любопытством капитана Вайатта. Она была совершенно уверена, что ее особа — сейчас главный предмет внимания в Ситтафорде, и не было ничего удивительного, что капитану Вайатту, как и всем, захотелось непременно посмотреть на нее.