Агата Кристи - Тайна голубого экспресса. Тайна Семи циферблатов. Убийство в доме викария

Секретарь собрал бумаги и вышел. В дверях он столкнулся с посетителем. Тот посторонился, потом вошел и захлопнул за собой дверь.

— Доброе утро, сэр. Кажется, вам не терпится повидать меня?

Ленивый, слегка ироничный голос пробудил в ван Олдине не самые приятные воспоминания. Обаяния этому человеку было не занимать. Ван Олдин пристально посмотрел на своего зятя. Дереку Кеттерингу было тридцать четыре года: это был худощавый мужчина, в котором было что-то мальчишеское, хотя трудно сказать, что именно.

— Проходите, — буркнул ван Олдин. — Садитесь.

Кеттеринг непринужденно опустился в кресло, со снисходительной усмешкой глядя на тестя.

— Давно не встречался с вами, сэр, — вежливо сказал он. — Года два, как минимум. Вы уже виделись с Рут?

— Я был у нее вчера вечером, — отозвался ван Олдин.

— Она в хорошей форме, не так ли? — так же непринужденно заметил его собеседник.

— Боюсь, у вас не было возможности заметить это, — сухо возразил тесть.

Дерек Кеттеринг приподнял брови.

— Отчего же, время от времени мы встречаемся. В ночном клубе, например, — беззаботно сообщил он.

— Перейдем к делу, — отрезал ван Олдин. — Я посоветовал Рут подать на развод.

Дерек Кеттеринг даже не пошевелился.

— Какой кошмар! — пробормотал он. — Вы не возражаете, если я закурю, сэр?

Он зажег сигарету, выпустил облачко дыма и небрежно осведомился:

— И что же Рут?

— Рут намерена последовать моему совету.

— Неужели?

— И это все, что вы можете сказать?

Кеттеринг стряхнул пепел.

— Видите ли, — сказал он с безразличным видом, — мне кажется, она совершает большую ошибку.

— С вашей точки зрения, несомненно, — мрачно произнес ван Олдин.

— Но послушайте, давайте не будем переходить на личности. Я ведь думаю не о себе. Я думаю о Рут. Вы же знаете, мой старик долго не протянет, все врачи твердят это в один голос. Рут стоит потерпеть еще пару лет, пока я не стану лордом Леконбери, а она — хозяйкой Леконбери, ради чего она, собственно, и выходила за меня замуж.

— Я не желаю больше выносить вашу наглость, — взревел ван Олдин.

Дерек Кеттеринг улыбнулся, ничуть не обескураженный.

— Я согласен с вами. Все эти титулы в наши дни уже ничего не значат. Но все же Леконбери очень красивое, старинное имение, и, кроме того, наш род — один из старейших в Англии. Рут будет ужасно досадно, если она со мной разведется, а я женюсь снова, и вместо нее в Леконбери будет царить другая женщина.

— Я вовсе не расположен шутить, молодой человек. — В голосе Ван Олдина послышалась угроза.

— Что вы, мне совсем не до шуток. Мои финансовые дела и так-то не блестящи; если же Рут со мной разведется, я окажусь в совершеннейшей дыре, она десять лет терпела, почему не потерпеть еще год-другой? Даю вам честное слово, мой старикан дольше полутора лет не протянет. Говорю же, жаль будет, если Рут упустит то, ради чего она за меня выходила.

— Вы хотите убедить меня, что моя дочь польстилась на ваш титул и положение в обществе?

Дерек Кеттеринг рассмеялся, и в смехе его не было веселья:

— А вы полагаете, что это был брак по любви?

— Я знаю только, — медленно проговорил ван Олдин, — что десять лет назад в Париже вы говорили совсем другое.

— Правда? Очень возможно. Рут была так прекрасна — ангел, божество, а я был полон замечательных планов, готов был начать все заново, остепениться, вести достойную жизнь с красавицей женой, которая меня обожает. В полном соответствии с матримониальными [17] Матримониальный — брачный, относящийся к супружеству. традициями доброй старой Англии.

Кеттеринг засмеялся снова — еще более горько.

— Но, по-моему, вы не слишком-то мне верите.

— Я абсолютно уверен, что вы женились на Рут из-за денег, — процедил ван Олдин.

— А она, по-вашему, вышла за меня по любви?

— Разумеется, — подтвердил ван Олдин.

С минуту Дерек Кеттеринг молча смотрел на своего собеседника, а потом задумчиво кивнул:

— Я вижу, вы действительно так думаете. Я и сам когда-то заблуждался на этот счет. Уверяю вас, мой дорогой тесть, довольно скоро я понял, что это ошибка.

— Не знаю, что вы имеете в виду, — сказал ван Олдин. — Впрочем, это не важно. Вы обходились с Рут отвратительно.

— О, разумеется, — с готовностью согласился Кеттеринг, — но и она не сахар, знаете ли. Она ведь как-никак ваша дочь. Снаружи — сама нежность, внутри — гранит. Все знают, что вы человек крутого нрава, так вот, Рут еще покруче вас. Вы хоть одного человека способны любить больше себя. Рут — никого и никогда.

— Ну, довольно, — сказал ван Олдин. — Я пригласил вас, чтобы сообщить честно и откровенно о своих намерениях. Моя девочка имеет право на счастье, а вы ее этого права лишаете. Я этого не допущу.

Дерек Кеттеринг поднялся, подошел к камину и бросил окурок в огонь.

— Как вас прикажете понимать? — совершенно спокойно спросил он.

— Очень просто: вам лучше не защищаться в суде.

— Так… — протянул Кеттеринг. — Это угроза?

— Можете расценивать мои слова как угодно, — ответил ван Олдик.

Кеттеринг подвинул кресло поближе к столу и сел напротив миллионера.

— Ну, а предположим, просто предположим, что я стал бы защищаться в суде? — вкрадчиво спросил он.

Ван Олдин пожал плечами:

— У вас нет ни малейшего шанса. Мальчишка! Спросите ваших адвокатов. Они живо вам все объяснят. О вашей интрижке говорит весь Лондон.

— Рут хочет раздуть скандал из-за Мирей? Очень глупо с ее стороны. Я же не вмешиваюсь в ее знакомства.

— На что вы намекаете?!

Дерек Кеттеринг рассмеялся.

— Я вижу, вы многого не знаете, сэр, — сказал он. — А потому предубеждены. Ничего удивительного.

Он взял шляпу и трость и направился к двери.

— Давать советы не в моем обыкновении, — сказал он напоследок, — но в данном случае я бы посоветовал вашей дочери быть с вами более откровенной.

Он быстро вышел из комнаты и захлопнул дверь прежде, чем миллионер успел что-нибудь сказать в ответ.

«На что же, черт побери, он намекал?» — пробормотал ван Олдин, опускаясь в кресло.

Ему снова стало не по себе. Здесь явно было что-то, до чего он еще не сумел докопаться. Телефон был под рукой, он вызвал телефонистку и велел соединить его с домом дочери.

— Алло, алло, это Мэйфер восемь-девятнадцать-ноль семь? Миссис Кеттеринг дома? Нет? В гостях, говорите? Когда она вернется? Не знаете? Ну ладно. Нет, передавать ничего не нужно.

Он в раздражении бросил трубку. В два часа пополудни он мерил шагами комнату, в нетерпении поджидая Гоби. Тот прибыл в десять минут третьего.

— Ну? — рявкнул миллионер.