Агата Кристи - Таинственное происшествие в Стайлз. Таинственный противник. Убийство на поле для гольфа

Я снова опустился на колени рядом с ней, стараясь как мог успокоить ее.

— Не бойтесь меня, Белла. Ради Бога, не бойтесь. Я люблю вас, но, поверьте, моя любовь ни к чему вас не обязывает. Позвольте только помочь вам. Любите его, если хотите, но позвольте мне помочь вам, раз он этого не может.

Мои слова произвели на нее неожиданное действие — она точно окаменела. Потом отвела руки от лица и уставилась на меня.

— Так вы думаете, что я?.. — шепотом проговорила она. — Вы думаете, что я люблю Жака Рено?

И тут она, улыбаясь сквозь слезы, порывисто обвила мою шею руками и прижалась ко мне нежной мокрой щекой.

— Вас я люблю несравненно сильнее, — шептала она. — Его я никогда так не любила!

Она коснулась губами моей щеки, потом моих губ… Она целовала меня так нежно, так горячо… Ее порыв был столь неистов и неожидан, столь непосредствен и искренен, что, проживи я хоть целую вечность, этой минуты мне не забыть никогда!

В этот момент дверь скрипнула, мы обернулись — на пороге стоял Пуаро и молча смотрел на нас.

Я не колебался ни секунды. Одним прыжком я преодолел расстояние, разделяющее нас, и сжал его мертвой хваткой так, что он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.

— Скорей! — крикнул я девушке. — Бегите! Бегите же! Я задержу его!

Бросив мне прощальный взгляд, она скользнула мимо нас и пустилась наутек. А я держал Пуаро в своих железных объятиях.

— Mon ami, — заметил Пуаро кротко, — вот уж в чем вам не откажешь, так это в физической силе. Стоит такому молодцу, как вы, зажать меня стальной хваткой, и я беспомощен, как ребенок. Однако согласитесь, беседовать в таком положении крайне затруднительно. Да и вообще все это просто смешно. Давайте сядем и спокойно поговорим.

— А вы не погонитесь за ней?

— Mon Dieu! Конечно нет. Ведь я не Жиро. Сделайте милость, освободите меня.

Я не спускал с него подозрительного взгляда, отлично понимая, что не могу тягаться с ним в хитрости и проницательности, но хватку все же ослабил, и он опустился в кресло, заботливо ощупывая свои руки.

— Ну и силища у вас, Гастингс, точно у разъяренного быка, право! Eh bien, не кажется ли вам, что вы дурно обошлись со своим старым другом, а? Я показываю вам фотографию, вы узнаете вашу знакомую, а мне — ни слова.

— Какая в этом нужда, если вы сами все поняли? — с горечью сказал я.

Конечно, Пуаро сразу догадался, что я узнал на фотографии Беллу! Никогда мне не удавалось его провести!

— О-ля-ля! Вы же не знали, что я догадался. Ну, хорошо, а сегодня вы помогли ей сбежать. И это после того, как мы с таким трудом нашли ее. Eh bien! Решайте, Гастингс, — вы по-прежнему заодно со мной или теперь уже против меня?

Минуту-две я медлил с ответом. Порвать со старым другом? Это было бы ужасно. Однако сейчас я обязан решительно воспротивиться его намерениям. Простит ли он мне когда-нибудь мое предательство? Пока он хранит удивительное спокойствие, но я-то знаю, какая невероятная у него выдержка.

— Пуаро, — начал я, — простите меня. Вы правы, я дурно поступил с вами. Но порой у человека просто нет выбора. Что же касается дальнейшего, то мне придется вести свою собственную линию.

Пуаро слушал меня, кивая головой.

— Понимаю, — сказал он.

Насмешливый огонек, который светился в его взгляде, внезапно угас, и он заговорил с неожиданной добротой и искренностью:

— Кажется, вы влюбились, мой друг, а? Правда, видимо, вы совсем иначе представляли себе это чувство. Ваше воображение, наверное, рисовало вам любовь как сплошное ликование. Но трагедия и смерть омрачили ваше чувство. Да-да, я ведь предупреждал вас. Когда я понял, что нож взяла эта девушка, я вас предупредил. Вы, вероятно, помните. Но, видимо, было уже слишком поздно. Однако скажите же мне, что вы узнали у мисс Дьювин?

И я ответил, глядя прямо ему в глаза:

— Можете говорить что угодно, Пуаро, меня ничего не удивит. Учтите это. И если вы намерены снова пуститься на поиски мисс Дьювин, мне хотелось бы, чтобы вы знали: она не замешана в этом преступлении, и таинственная незнакомка, посетившая мосье Рено в вечер убийства, вовсе не мисс Дьювин. В тот самый день я возвращался из Франции вместе с нею, и мы вечером расстались на вокзале Виктория, так что она никак не могла быть той ночью в Мерлинвиле.

— Ну-ну… — сказал Пуаро, задумчиво глядя на меня. — И вы могли бы подтвердить это в суде под присягой?

— Да, мог бы.

Пуаро встал и отвесил мне низкий поклон.

— Mon ami! Vive l'amour! [249] Да здравствует любовь! (фр.). Она творит чудеса. Решительно заявляю: ваша версия — чудо изобретательности. И я, Эркюль Пуаро, склоняю перед вами голову.

Момент высшего душевного подъема неизбежно сменяется некоторой подавленностью. Спать я лег с сознанием одержанной победы. Пробуждение мое, однако, было не столь безоблачным — я вдруг ясно осознал, с какими трудностями предстоит мне столкнуться в скором будущем. Правда, мое внезапное озарение, кажется, обеспечивало Белле безупречное алиби. Нужно только твердо стоять на своем, и тогда пусть кто-нибудь попробует обвинить ее.

Тем не менее я чувствовал, что должен быть начеку. Пуаро не из тех, кто легко сдает свои позиции. Так или иначе, он приложит все усилия, чтобы взять верх, причем сделает это с присущей ему ловкостью и именно в тот момент, когда я меньше всего этого ожидаю.

Утром мы встретились с ним за завтраком как ни в чем не бывало. Мой друг, очевидно, пребывал в самом благодушном настроении, однако я заметил в его поведении некоторую сдержанность. Это было что-то новое. Я сообщил ему, что намерен после завтрака отправиться на прогулку. Коварный огонек мелькнул в глазах Пуаро.

— Если вы хотите разузнать что-либо, то не стоит утруждать себя. Я могу снабдить вас исчерпывающей информацией. «Крошки Далси-Белла» расторгли контракт и отбыли в неизвестном направлении.

— Вы знаете это наверное, Пуаро?

— Можете на меня положиться, Гастингс. Первое, что я сделал сегодня утром, — так это навел справки. В конце концов, чего еще вы ожидали?

И впрямь, учитывая все обстоятельства, ничего другого предполагать не приходилось. Сандрильона воспользовалась той возможностью, которую я ей предоставил, и конечно же поспешила ускользнуть от своего преследователя. Собственно, именно этого я и добивался. Тем не менее я сознавал, что вокруг меня смыкается кольцо новых трудностей.

Я был лишен всякой возможности сообщаться с Беллой, а ведь ей крайне важно было знать, какая спасительная для нее мысль так счастливо пришла мне в голову и как я собираюсь теперь воздвигать оборонительный рубеж. Разумеется, она могла бы попытаться послать мне весточку, но, видимо, это маловероятно. Ведь она понимает, что такой шаг крайне рискован — Пуаро может перехватить письмо и снова напасть на ее след. Единственное, что ей остается сейчас, — это бесследно исчезнуть.