Агата Кристи - Таинственное происшествие в Стайлз. Таинственный противник. Убийство на поле для гольфа

И мы оба рассмеялись.

Пуаро оказался настоящим пророком. Когда наконец доктор заверил нас, что Жак Рено достаточно окреп, Пуаро открыл ему страшную правду. Молодой человек был потрясен. Однако оправился он от этого удара скорее, чем можно было ожидать. Нежная забота мадам Рено помогла ему пережить эти трудные для него дни. Теперь мать и сын были неразлучны.

Но Жаку предстояло еще одно открытие. Пуаро сообщил мадам Рено, что проник в ее тайну, и убедил ее не оставлять Жака в неведении относительно прошлого его отца.

— Рано или поздно, правда все равно выйдет наружу, мадам! Наберитесь мужества и расскажите ему все.

С тяжелым сердцем мадам Рено согласилась, и Жак Рено узнал из ее уст о том, что отец, которого он так горячо любил, всю жизнь скрывался от правосудия.

Пуаро предупредил вопрос, готовый сорваться с губ Жака Рено.

— Не беспокойтесь, мосье Жак. Никто ничего не узнает. Насколько я понимаю, я не обязан посвящать полицию в мои открытия. Я ведь расследовал дело в интересах вашего отца, а не полиции. Возмездие, в конце концов, постигло его, и не важно теперь, кто он — мосье Рено или Жорж Конно.

Разумеется, в деле Рено оставалось много загадок, которые ставили полицию в тупик, но Пуаро ухитрился так правдоподобно разъяснить их, что все сомнения понемногу рассеялись.

Вскоре после того, как мы вернулись в Лондон, я заметил, что каминную доску в комнате Пуаро украшает превосходно выполненная фигурка английской гончей. В ответ на мой вопросительный взгляд Пуаро кивнул.

— Mais, oui! [261] Ну да, конечно! (фр.). Я получил свои пятьсот франков! Великолепный пес, правда? Я назвал его «Жиро»!

Несколько дней спустя нас посетил Жак Рено. Лицо его выражало решимость.

— Мосье Пуаро, я пришел проститься. Срочно отплываю в Южную Америку. Мой отец вложил в местную промышленность крупный капитал. Думаю начать новую жизнь.

— Вы едете один, мосье Жак?

— Со мною матушка и Стонор в качестве секретаря. Он любит колесить по свету.

— И больше никто?

Жак вспыхнул.

— Вы говорите о?..

— О девушке, которая столь преданно любит вас, что готова была отдать за вас жизнь.

— Разве я смею просить ее? — пробормотал молодой человек. — После всего, что было, мог ли я прийти к ней и… Боже мой, ну что я ей скажу? Мне нет оправдания!

— Les femmes… [262] Женщины… (фр.). У них на этот счет удивительный талант — они могут найти оправдание чему угодно.

— Да, но… я вел себя как последний болван!

— Мы все порой совершаем непроходимые глупости, — философски заметил Пуаро.

Лицо Жака сделалось жестким.

— Тут совсем другое. Я — сын своего отца. Разве кто-нибудь, узнав об этом, согласится связать со мною свою жизнь?

— Да, вы — сын своего отца. Гастингс может подтвердить, что я верю в наследственность…

— Ну вот, видите…

— Нет, минутку. Я знаю одну женщину редкого мужества и выдержки, способную на великое чувство, готовую ради этого чувства пожертвовать собою…

Жак поднял взгляд. Лицо его просветлело:

— Моя матушка!

— Да. И вы — ее сын. Поэтому идите к мадемуазель Белле. Скажите ей все. Ничего не таите. Увидите, что она вам ответит!

Жак явно колебался.

— Идите к ней, идите не как мальчик, а как мужчина. Да, над вами тяготеет проклятье прошлого, но удары судьбы вас не сломили, и вы с надеждой и верой вступаете в новую и, несомненно, прекрасную пору жизни. Просите мадемуазель Беллу разделить с вами эту жизнь. Вы любите друг друга, хотя, возможно, еще не осознаете этого. Вы подвергли свое чувство жестокому испытанию, и оно его выдержало. Ведь вы оба готовы были отдать жизнь друг за друга.

А что же капитан Артур Гастингс, смиренный автор этих записок?

Ходят слухи, что он вместе с семейством Рено обосновался на ранчо за океаном. Но чтобы достойно завершить это повествование, хочу вспомнить одно прекрасное утро в саду виллы «Женевьева».

— Я не могу называть вас Белла, — сказал я, — ибо это имя вашей сестры. А Далей звучит как-то непривычно. Так что уж пусть будет Сандрильона. Помнится, она выходит замуж за принца. Я не принц, но…

Она перебила меня:

— А помните, что Сандрильона ему говорит? «Я не могу стать принцессой, ведь я Золушка, бедная служанка…»

— Тут принц ее перебивает… — пустился я импровизировать. — Известно ли вам, что было дальше?

— Хотелось бы знать!

— «Черт побери», — говорит принц и целует Золушку!

Я так вошел в роль принца, что немедленно последовал его примеру.

До 1965 года российский читатель знал об Агате Кристи только понаслышке. Именно этим годом отмечена публикация романа «Загадка Эндхауза» — в журнале «Вокруг света», а затем и в сборнике «Зарубежный детектив»: Молодая гвардия, 1965 г. Но прошло еще более 20 лет, прежде чем произведения Кристи было разрешено — вопрос решался на самом высоком уровне — выпустить отдельной книгой (Агата Кристи. Загадка Ситтафорда: Лениздат, 1986 г.).

Однако с 1965 г. по 1986 г. ее произведения охотно печатали многие региональные журналы («Ашхабад», «Звезда Востока», «Литературный Азербайджан» и др.). Именно тогда появилось множество публикаций, отмеченных не только весьма сомнительным качеством перевода — в них трудно было узнать произведения Кристи, — но и в связи с ограниченностью журнального объема, варварски урезанных («Убийство на пароходе „Карнак“ — в настоящем издании „Смерть на Ниле“; „Безмолвный свидетель“ — „Немой свидетель“; „Секретный агент“ — „Таинственный противник“ и др.). Были в этой массе и примеры очень удачных публикаций („Убийство в доме викария“; „Убийство в восточном экспрессе“; „Десять негритят“; „Смерть приходит в конце“; „День поминовения“; „Берег удачи“; „Зернышки в кармане“ и др.), были и примеры удачных, но в то же время сокращенных переводов („После похорон“).

С начала 90-х годов и вплоть до настоящего времени ряд издательств предпринимают попытки достаточно полно ознакомить читателей с творчеством Дамы Агаты. Они брались и за полные собрания детективных произведений, и за собрания сочинений, и за детективные сериалы с мосье Пуаро и мисс Марпл. К сожалению, основой для всех этих изданий послужили те самые сомнительные журнальные публикации 1966–1986 годов. Кроме того, если существовало несколько переводов какого-нибудь произведения, в собрания почти всегда почему-то попадали худшие.

Именно поэтому возникла необходимость в издании, которое не только представило бы ее творчество в полном объеме, но при этом опиралось на лучшие традиции российского и советского книгоиздания.

Настоящее собрание включает в себя все детективное наследие автора за исключением трех самых слабых, по мнению большинства критиков, романов, а именно „Большой четверки“ — по сути и не романа вовсе, а сборника рассказов, наспех скомпонованных с помощью одного из родственников, а также двух самых последних романов: „Слоны помнят все“ и „Врата судьбы“, созданных на закате творческой карьеры 82-летней писательницей и отличающихся рыхлостью сюжета и многочисленными повторами. Кроме того, в собрание не войдут произведения, сюжеты которых повторяют другие, — дело в том, что при написании очередных романов и повестей Дама Агата часто использовала сюжеты ранее написанных рассказов, а все ее пьесы так или иначе являются инсценировками ее же романов и рассказов.