Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

– Тоже мне, сенсация!.. Если тебе интересно мое мнение, подожди вечерних газет. Из рассказа миссис Килнер вытекает, что репортеров вчера вечером не было. Вряд ли в утренних выпусках будут какие-то новости.

– А вдруг будут?

– Давай к сути. Мы обсуждали деньги.

– Ну обсуждали. И я считаю, идти в банк – несусветная глупость. Не важно, много стало известно общественности или нет; не стоит рисковать.

– Я и не предлагаю тебе туда идти.

– Так ведь и на тебя надежды нет. Ты не сможешь утверждать, что получил от меня чек сегодня утром.

– Почему? Письмо доставили с утренней почтой, и я – просмотрев только «Таймс» – понятия не имел, что конверт с датой имеет какое-то значение и его нельзя выбрасывать. Вчера вечером ты выслал мне чек на сто фунтов.

Алан хмыкнул.

– Ладно, – сказал он. – Вот твой чек. Я его выпишу, если расскажешь, почему я тебе его послал. Я ведь должен как-то все объяснить. Кстати, как ты собираешься обойти вопрос с бумагой?

– Ты послал чек из клуба.

– Я вчера там не появлялся.

– Правда? А вынудил меня сказать, что я тебя там видел. Местный администратор чертовски квалифицирован.

– Когда не надо… Но ты ведь не прямо утверждал, что видел меня?

– К счастью, да.

– Молодец. Я хотел состряпать себе на этом алиби, но, если честно, забыл, какое именно. Ладно, что теперь? Пойдешь в клуб, стащишь листок бумаги и конверт, принесешь мне, а я вечером все напишу? Знаешь, не сработает. Предъявить чек нужно уже сегодня.

– Конечно, сегодня. Однако ходить в клуб нужды нет. Несколько листов почтовой бумаги лежат в моем письменном столе.

– Вот ты даешь! – Алан вытаращил глаза, а потом ухмыльнулся. – А комитет в курсе?

– К черту комитет! В клубе я могу написать писем сколько захочу. Так почему я не могу писать их здесь? А там сэкономят на чернилах.

– И на промокательной бумаге, если только ты и ее не притащил домой. Должен сказать, ты расчетливый малый.

Его тон меня задел, и я понял, что пришло время проявить характер.

– Иди к столу, – приказал я, – садись и пиши под диктовку.

И обрадовался тому, что он пошел довольно смиренно. Было ясно, что нельзя позволять ему отбиваться от рук, или я еще хлебну проблем.

– Бумагу из клуба найдешь в верхнем правом ящике.

– Но здесь только пара листков.

– Тогда лучше сперва написать черновик. Возьми блокнот. Поставь вчерашнее число и смотри не ошибись.

– Понятно, понятно. Такую дату не просто будет забыть.

– Давай, ставь число и начинай: «Дорогой Дик». Теперь надо подумать. За что ты мне платишь сто фунтов?

– Просто я тебя люблю… нежной любовью. Или еще не оплатил один из твоих огромных, возмутительных счетов…

– Не пойдет. Счет провели бы через мой офис, а в гроссбухе об этом отметки нет, значит, деньги были переведены через клиентский лицевой счет, то есть надо привлекать моих служащих и аудиторов.

– Никогда не привлекай аудиторов. К добру не приведет. Давай попробуем еще раз. К примеру, ты продал мне какое-то персидское произведение искусства…

– И где я его взял?

– Или ты дал мне взаймы сто фунтов в третье воскресенье до Великого поста. Может, не всем известно, как неправдоподобно звучит, что ты вообще кому-то что-то дал взаймы. Может, я хотел, чтобы ты во что-то вложил, может, просто был четверг, а может…

– Думаю, поверят, что я дал в долг.

– Полагаю, платеж можно отследить по твоей банковской книжке.

От Алана я такой проницательности не ожидал.

– Наверное, я выиграл у тебя пари. О чем мы могли спорить?

– Скачки «Гранд Нэшнл». Они состоятся сегодня днем.

– Тогда зачем предлагаешь?.. Прошлогодние скачки дерби, а ты просто долго не платил. На тебя похоже. Теперь пиши в черновике. «Дорогой Дик. Наконец-то я могу выслать долг за прошлые дерби. Извини, что так задержал, и тебе пришлось напоминать. Просто вылетело из головы. Еще раз приношу свои извинения». Точка. И с новой строки. Не слишком быстро?

– Нет. Я пока только делаю пометки.

– Тогда напиши, что надеешься на скорую встречу. «Хотелось бы увидеться. Нужно кое-что обсудить». Звучит безобидно и похоже на правду. Теперь подписывай «твой Алан». Готово?

– Ну, так… Хотя я бы такое письмо вообще писать не стал. Давай перепишу в собственном ключе, вдруг станут придираться.

Доля здравого смысла в этом была, и я довольно легко согласился. Устало откинувшись на спинку кресла, я закурил и посмотрел на часы. Пора было уже идти на работу, а газету я еще и в глаза не видел. Я встал и забрал прессу.

– Про меня что-нибудь есть? – поинтересовался Алан.

– Сейчас посмотрю. Заканчивай черновик. Мне скоро выходить.

Алан повернулся к лежавшему перед ним листу бумаги, и мне показалось, что я заметил на его лице выражение ехидного озорства. Но я не стал заострять на этом внимание, поскольку усердно листал «Таймс».

– Пока, насколько я могу судить, нет ни одной заметки.

– В таком случае тебе не придется притворяться, что ее не видел. На, вот письмо.

– Но ты сказал, что там всего два листа бумаги.

– Так и есть. На одном из них я и написал.

– Я ведь просил набросать черновик в блокноте и показать мне. В следующий раз делай, что тебе говорят.

– Боже мой! Будешь так со мной разговаривать…

– Еще как буду! Жизненно необходимо для нас обоих, чтобы ты делал только то, что тебе говорят. И держи себя в руках. Если убьешь меня, как Бейнса, будет только хуже.

Какой-то миг мне казалось, что он сейчас меня ударит. Похоже, я недооценивал испорченность его нрава. Однако – как часто бывало с Аланом – хмурые заломы на его лбу внезапно разгладились, а в глазах заплясали веселые огоньки.

– Дружище, да пиши сам, как считаешь нужным. А пока держи мое письмо. Написанное на оставшемся листке бумаги, потому что второй я рву на части. Придется украсть еще.

Я взглянул на него, потом на второй, возможно, бесценный лист бумаги, куски которого валялись на полу. Задача по излечению Алана от безрассудного поведения предстояла трудная, зато интересная. Пока я промолчал, но в конце концов последнее слово останется за мной.

Уже во второй раз я натянул пальто и приготовился оставить Алана одного в своей квартире.

– А теперь, будь добр, – стал внушать я ему, – прояви каплю благоразумия. Не поднимай трубку, не открывай дверь и ни шагу на улицу.

– Держишь меня за идиота?

– За незрелого подростка, – последовал резкий, однако заслуженный ответ. – И забираю с собой оба ключа, которыми можно отпереть эту дверь.

– Не забудь хороший кусок лосося, – сказал Алан, когда я шел к двери, – огурец и сливки для подливы. Такие тонкости существенно меняют нашу жизнь. И мне понадобится пижама – хочу бледно-голубую, и зубная щетка. А вот бритву не надо. Буду отращивать бороду. Все, теперь марш отсюда.