Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

Алан стал мрачнее тучи, его шрам побелел. Понятно, что он пересказывал всю сцену подробно, шаг за шагом, и почти забыл о моем существовании, причем настолько, что не заметил собственного признания: ужин в его компании входил в привычку не у одной леди. Чему я не сильно удивился.

– И только когда я произнес имя Аниты, – продолжал Алан, – Бейнс наконец-то скинул маску. «Как интересно, Ренвик, – вдруг сказал он, – как интересно. Буду рад снова увидеть леди, которая пишет такую изумительную чепуху». Эта фраза, вместе со словами Аниты, что она мне писала – что и без того меня беспокоило, – расставила все по своим местам.

– Он украл ее письма, когда их доставили, и хотел тебя шантажировать? Поэтому ты удрал, предупредил Аниту и натравил на него полицию?

– Полицию? Нет! Я не мог себе этого позволить. Письма Аниты показывать нельзя.

– А что, они весьма…

– Взгляни. – Алан протянул мне листок почтовой бумаги.

Конечно, следовало отказаться, однако миссис Килнер производила впечатление особы столь властной, что я не смог устоять и решил узнать, как она приступила к унижению Алана и каким образом отвергла его ухаживания. Принимая во внимание все то, что она сказала по этому поводу всего пару часов назад, в полной уверенности, что Алан предан ей целиком, ситуация приобретала комический оттенок. К тому же мне требовалась вся информация, которую можно было раздобыть, если я хотел ее утихомирить всего через несколько (как это ни прискорбно) часов.

И я прочитал. Письмо было выдающимся. Начиналось оно со слов «милый, мой милый » (подчеркнуто три раза).

Если ты все еще переживаешь из-за денег, то не стоит. Любимый, неужели ты думаешь, что я позволю деньгам встать между нами? Помни, всегда помни, мне нужен только ты. Милый, прости меня, если я сказала что-то грубое про деньги в каком-нибудь написанном ранее письме. Я не хотела. Правда, не хотела. Забудь и прости. Пожалуйста, позволь увидеть тебя снова. Напиши мне. Я буду на седьмом небе от счастья, когда увижу хотя бы твой почерк. Я буду покрывать письмо поцелуями…

– Все, достаточно, – произнес я. – Думаю, дальше читать нет смысла.

И эта женщина утверждала, что она не наивная барышня! Теперь ясно, что фраза, в середине которой она спохватилась, должна была прозвучать не «я по уши заинтригована», а «я по уши влюблена».

– Отвратительно, правда? – бодро заметил Алан. – Такое, понятно, никто не захочет предать огласке. Это, кстати, еще цветочки. Другие письма носят еще более… э-э, личный характер.

– Я бы и это письмо не назвал официальным. Ты все нашел?

– Надеюсь, да. Я потом очень тщательно обыскал комнату Бейнса. Духу у меня хватило лишь на это.

Внезапно меня пронзила догадка.

– Бог мой, – выдохнул я, – только не говори, что применил силу.

– Конечно, применил, – спокойно ответил Алан. – Ты же не думаешь, что я мог позволить такой гадине жить дальше?

– Жить дальше? Ты хочешь сказать…

– Хочу.

Такой односложный ответ не позволял трактовать случившееся двояко. Я почувствовал, как на лбу выступают капли пота, и по-идиотски предположил, что можно было как-то откупиться.

– Чтобы он потом меня шантажировал? – отреагировал Алан. – Спасибо. К тому же, боюсь, я вспылил.

– Ты понимаешь, что уже в восемь часов вечера твою квартиру обыскивала полиция?

– Что? – Алан вскочил на ноги. – Откуда ты знаешь? И почему мне не рассказал?

– Мне сообщила миссис Килнер. Я и подумать не мог, что ты… что ты… ты был столь невозмутим…

За несколько минут после обоюдного признания мы успели обменяться поспешными, как и следовало ожидать, обвинениями. Боюсь, что дословно передать нашу беседу мне не удастся. Конечно, не могу утверждать, что я раньше излагал все слово в слово, однако суть правдива, а вот за то, что происходило в последующие пять или десять минут, я отвечать не готов. Паника, которая накрыла и меня, и Алана – хотя его в меньшей степени, – затуманила мою память.

Впрочем, основные пункты разъяснений, что мы вскоре дали друг другу, и выводы, к которым пришли, когда остыли, вспомнить я могу.

Оказалось, что в какой-то момент Алан вышел из себя – ведь Бейнс достаточно четко пояснил, что его нельзя увольнять, а нужно значительно поднять зарплату и выдать наличными определенную сумму за молчание и возврат писем миссис Килнер. (Кстати, я подозревал, что у слуги имелись письма не только от Аниты.) Тут Алан, по его словам, потерял голову и кинулся на него с кулаками. Хотел он его убить изначально или нет, не знаю. Думаю, даже сам Алан не отдавал себе в этом отчет. Скорее всего, не хотел. Возможно, у него родилась смутная идея напугать Бейнса и забрать письма силой.

Какое бы у него ни сложилось намерение, он со всей силы ударил слугу в челюсть, и Бейнс, падая, приложился головой об угол тумбы письменного стола. Сначала, как утверждал Алан, у него и мысли не возникло, что Бейнс мертв. Соображать мешала злость. Он притянул тело и, обыскав карманы, обнаружил то письмо, которое только что мне показал.

Даже беглого взгляда на листок было достаточно, чтобы понять: во-первых, письмо слишком откровенное, а во-вторых, не единственное. Поэтому, не заботясь о теле слуги, Алан поспешил в комнату Бейнса. Конечно, существовала вероятность, что этот человек спрятал письма не в доме, однако удача повернулась к Ренвику лицом. В какой-то момент ему показалось странным, что Бейнс пытался вырастить гиацинт в комнате, где явно не хватает света. Более того, хранил цветок, хотя тот явно завял. И Алан вытащил растение из горшка. Письма лежали под корнями в самодельном двойном дне.

Когда письма попали в руки Ренвика, до него наконец-то дошло, что Бейнс не шевелится. Потом он заметил, что слуга лежит в прежнем положении, и недоумение мгновенно сменилось тревогой. Вокруг была кровь, и даже примитивный осмотр вскоре убедил Алана, что шантажист мертв. Более того, состояние челюсти Бейнса явно свидетельствовало о том, что произошел не несчастный случай. По крайней мере, именно так он мне все и представил; позднее стало ясно, что он совсем не преувеличил. Итак, Алан потерял голову и дал деру.

Оказавшись на улице, он пришел в себя и задумался. Он понимал, что нужно вернуться. Во-первых, у него была лишь та одежда, в которой он сбежал. Во-вторых, он стал размышлять, не сложится ли впечатление, будто квартиру обокрали. В конце концов, фактически его ничего с убийством не связывало. Да и мотив отсутствовал… Алан нерешительно направился обратно, но когда дошел до двери, понял, что не может найти силы и зайти. Бейнс, вероятно, представлял собой не очень приятное зрелище.

А потом, что не редкость для людей в критической ситуации, он вспомнил о своем юристе. Действительно, к нам клиенты приходят не только за советами (которым сами же обычно не следуют), но и с вопросами, как урегулировать те проблемы, что возникают, когда работаешь на грани закона.