Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

– В некотором смысле, – начала она, – мои «отношения» – как вы выразились – необходимая часть всей истории. Не знаю почему – ведь он не очень был вежлив, – но Алан мне нравится. Думаю, оттого, что большинство мужчин ведут себя со мной слишком обходительно, а раболепство мне не по душе. Не сказать, что я без ума от манеры мужа: тот вообще считает меня чем-то средним между ожившей бельевой прищепкой и картиной на стене. Однако слишком многие ходят за мной с собачьими глазами, а Алан был исключением. Надо сказать, он подчеркнуто меня игнорировал, и я решила преподать ему урок: влюбить в себя, после чего бросить.

Этот прием всегда использовал сам Алан Ренвик. Ему нравилось делать вид – даже со мной, – что это неосознанно, но я был стопроцентно уверен, что проделывал он все совершенно осмысленно. Удивительно только, что такая проницательная женщина, как Анита Килнер, не раскусила его с самого начала.

Наверное, выражение моего лица выдало направление мыслей – ведь вслух я ничего не сказал, – а миссис Килнер продолжила уже ледяным тоном с легкой стильной хрипотцой:

– История стара как мир, и хотя мне нравилось играть с огнем, я не наивная барышня.

Она замолчала, словно ожидая какой-то реакции. Видимо, хотела, чтобы я всецело уяснил ее мотивы. Однако я не сильно стремился их обсуждать и попытался вернуть даму к сути проблемы.

– Я не хочу знать то, что меня не касается. Но если это имеет отношение к нашему делу, то позвольте спросить, сегодня ночью вы – выражаясь вашими же словами – тоже играли с огнем?

– Предполагалось… Давайте не придираться к словам, что мы как дети. Мой муж часто уезжает по делам. Когда я была не занята, то иногда ужинала с Аланом у него дома. Ради общего блага начало вечера мы должны были проводить с его крайне тактичным слугой, Бейнсом, а в конце уже оставались одни, проявляя обоюдный интерес к персидскому искусству.

– К персидскому искусству? Интерес? У Алана? – Я не мог сдержать удивления.

– Ну да. Его познания довольно обширны, чего он несколько стесняется, потому что, на его взгляд, такое больше свойственно женщинам. Кое-что дополнительно изучив, я могла – какое-то время – лепить из Алана что вздумается. Не делайте поспешных выводов! Мы действительно обсуждали персидское искусство. Еще пару недель назад все продвигалось по плану, я была собой довольна и вскоре собиралась отомстить за его былое безразличие.

При этих словах я едва не рассмеялся: безразличие – последнее качество, которое я приписал бы Ренвику.

– Хотя наши отношения были платоническими, я держала их в секрете, не желая, чтобы кто-либо о нас узнал. Встречи я назначала, когда муж уезжал по делам. Но так вышло, что в последнее время он почти всегда был дома, а в те редкие моменты, когда отсутствовал, был занят Алан.

Она со злостью затушила окурок и прикурила новую сигарету.

– На сегодняшний вечер мы условились заранее, и меня сильно покоробило, когда я получила его телеграмму.

– Телеграмму? – переспросил я.

– Именно. К тому же полную мелодраматизма. Кстати, она отправлена в семь, когда вы видели его в клубе.

– Когда мне показалось , что я его видел. Всего лишь мельком.

– Давайте об этом потом. Телеграмма отправлена из почтового отделения недалеко от вашей квартиры. «Не выходи на связь. Чрезвычайно важно. Не пиши, не звони. Все зависит от твоего полного молчания». Понимаете, – продолжила она, положив бланк обратно в сумочку, – посылать телеграмму в принципе глупо. Если бы меня не было дома, когда ее доставили, ее мог прочитать кто угодно. Одному богу известно, как бы я оправдалась перед Берти.

– Но Алан знал, что ваш муж в отъезде.

– Только не в семь. Он переоделся дома, потом пошел на ужин с представителями крупной компании, а потом сел на ночной поезд до Глазго.

– Понятно.

– А вот мне – нет. Почему Алан не объяснился по телефону?

– Этого я вам сказать не могу.

– Я, естественно, тоже. И мне стало любопытно. А кому бы не стало? Поэтому я пошла к нему.

– Хотя он просил вас этого не делать.

– Так я и не делала. Во всяком случае, открыто. Хотела побродить немного вокруг, понаблюдать, может, увижу что-нибудь…

Услышав такое объяснение, я уставился на нее в упор.

– И что вы ожидали увидеть?

– Ну не знаю. Что-нибудь. Горит ли, например, в окнах свет.

– Иными словами, сказал он вам правду или солгал?

– Пусть так, если угодно. Если он меня отвадил без веской причины, ему же было бы хуже. И я решила, что должна все узнать.

– Однако свет в окнах мог включить Бейнс.

– Ненадолго. Наш скромный Бейнс старался не выходить из своей комнаты. Так или иначе, я не ожидала увидеть то, что увидела.

– Что же вы увидели?

– Свет горел во всей квартире. Шторы были не опущены, и внутри ходили люди. Очевидно, там полным ходом шла вечеринка, и я сильно разозлилась, что меня отшили. А еще, не скрою, стало любопытно. В общем, я решила разузнать побольше. Подождала, пока консьерж повернулся спиной, проскользнула внутрь и поднялась наверх. По лестнице, чтобы меня не выдал шум лифта.

– Но как вы надеялись что-то увидеть? Нельзя же просто стоять и таращиться на закрытую дверь.

– Можно. По правде сказать, так я и поступила.

– Увидели хоть что-то?

– Полицейского.

– Полицейского? – К ее явному удовольствию, я смотрел с недоверием.

– Вот именно, – кивнула миссис Килнер. – В форме. Вероятно, что-то все-таки услышав, сначала он просто высунул из квартиры голову, потом вышел и огляделся. Повезло, что наверх он посмотрел не сразу, и мне удалось скрыться из виду, поднявшись по ступенькам. Конечно, это лишь разогрело мое любопытство. Я опять спустилась вниз и еще раз увильнула от консьержа, что совсем не трудно: торчать постоянно на посту он не обязан. На этот раз я подметила на доске фамилию людей, которые проживали на седьмом этаже, над Аланом. Я поднялась на лифте и, доехав до нужного этажа, отважно позвонила в дверь. Мне открыл тот же полицейский, и когда я его увидела, то очень реалистично воскликнула: «Мама родная! С Уэлинсами что-то случилось?»

«Ничего не случилось, мадам», – ответил он.

«Но как же…» – усомнилась я, показав на его форму.

«Мадам, эта квартира принадлежит не Уэлинсам. Кажется, они живут этажом выше».

«Ой! А что здесь произошло? Ведь что-то же произошло. Могу я помочь?»

«Вы знакомы с жильцом этой квартиры, мадам? Если да, я попросил бы вас задержаться».

Такой вот каверзный вопрос. Я не собиралась признаваться, что нас с Аланом что-то связывает, и приняла меры предосторожности: почти полностью укутала лицо платком. В конце концов, ночь выдалась холодная. Так что просто сказала «нет». Дверь за мной вежливо, но плотно закрыли, а я начала подниматься по лестнице. К счастью, полицейский не стал проверять, на самом ли деле я направляюсь к Уэлинсам. Потом я пошла домой, естественно, слегка расстроенная, и попыталась дозвониться вам.