Ричард Халл - Благие намерения. Мой убийца (сборник)

По правде говоря, я сам не великий эксперт, так, разбираюсь немного. Однако Анита вообще ничего не понимает. Ума не приложу, зачем она поперлась на ту выставку. В общем, она меня там нашла, притворилась, что в восторге от нашей встречи, специально прочла кое-что по теме и выдала себя за человека интересующегося – недавно, но серьезно. Естественно, это лишь предлог. Полагаю, что, если бы кто-нибудь, например ее муж, прознал о том, что мы вместе проводим время, подобный интерес послужил бы неплохим оправданием.

Все это прозвучало чрезвычайно неубедительно, и я высказал свое мнение:

– Судя по репутации мистера Килнера, если бы он услышал, что жена ужинает без него в квартире какого-то холостяка, то вряд ли поверил бы, что вы обсуждали исключительно персидское искусство.

– Я и сам с трудом в это верил. Даже Анита решила, что лучше ему не говорить, хотя она считает, что в наши дни общество стало более свободным и что ее муж мыслит не как судья по бракоразводным делам.

– Она сохранила ваши встречи в тайне?

– Во всяком случае, она так считала. Лично я не стал бы биться об заклад. Последний раз, когда я видел Килнера, он на меня очень странно посмотрел. Я не собирался ввязываться в неприятности, поэтому решил слегка охладить ее пыл. Уверен, ты согласишься, лучшего выхода не было.

– Это точно. Ты объяснил ей, почему?

– Конечно. Но она осталась при своем. Исключительно, на мой взгляд, из-за самомнения. Она была так убеждена, что мастерски справилась с Килнером, что ни секунды меня не слушала. Когда я сказал, что не хочу рисковать, она сначала вышла из себя, а потом лицемерно заявила, что для ссоры нужны двое, а она ругаться не намерена. Конечно, все это было нелепо, и мне следовало резко ее прервать. Однако когда дошло до дела, я дал слабину. Видеть не могу, как женщина плачет, а слезы такой женщины, как Анита, которая в обычном состоянии вся напор и скорость, это просто ужасно… Я не смог собраться с силами и сказать «Проваливай к черту». И зашел с другой стороны. Продал ей щенка.

– В прямом смысле?

– В прямом смысле продал, хотя, конечно, не настоящего. Персидского, если можно так выразиться. Зашел в «Вулвортс», купил там уродливую олеографию фантастической собаки за шесть пенсов и еще одну, мужчину на лошади – Дон Кихот, видимо. Потом вытащил их из рамок, вырезал то, что было нужно, залил водой, быстро высушил, затем проделал то же самое, добавив немного масла. То есть попытался сымитировать хрупкую веленевую бумагу ручной работы. Приклеил все на кусок обветшалого шелка, пририсовал красками пару деталей: копье для мужчины, кое-какие характерные для персидского искусства признаки. И создал имитацию – позор на мою голову! – сцены охоты.

– Если бы Анита хоть что-то в этом понимала, она бы не поверила в подделку ни на секунду. Я прав?

– А я и не собирался водить ее за нос слишком долго – так, чуть-чуть. Идея заключалась в том, чтобы инсценировать замысловатую махинацию и продать ей подделку, выдав за подлинник. Довольно скоро она распознала бы подлог и, я надеялся, страшно на меня разозлилась бы. Конечно, ребячество, причем излишне оптимистичное, признаю. Мне следовало понимать, что будет довольно сложно заставить ее разозлиться надолго. К сожалению, у Аниты не очень крутой нрав. По крайней мере, крутой не в том смысле, который требовался.

– Я бы сказал совершенно обратное.

– Видимо, не со мной. Хотя соглашусь, норов имеется… Итак, случилось худшее. Она заглотила фальшивку целиком и расплатилась за нее, что заставило меня почувствовать себя отвратительной скотиной.

– А почему ты довел все до конца, а не признался? Мог бы просто посмеяться.

– Мне и в голову такое не пришло!.. – У Алана отвисла челюсть. – Не важно. К счастью, вскоре Анита обнаружила обман и написала жуткое письмо, в котором меня прощала. Мол, она уверена, что меня тоже обманули, но я, несомненно, смогу вернуть подделку тому, у кого приобрел. И тут я увидел шанс. Забрать шесть пенсов из «Вулвортса» мне, естественно, не удалось бы, поэтому я мог сказать, практически не лукавя, что не выйдет. Рассудив, что если у нее или, точнее, у ее мужа денег куры не клюют, то с них не убудет, если я оставлю эти деньги себе. А я мог бы отдать их на благотворительность.

От удивления у меня, видимо, брови полезли на лоб, потому что Алан быстро продолжил:

– Я предупреждал, что предстану не в самом выгодном свете. И лучше сразу скажу, что пока не передал деньги на благотворительность. Хотя собираюсь, честно. По крайней мере, собирался. Первым делом я хотел убедиться, что она не станет требовать деньги назад. Ведь она могла бы подать на меня в суд за мошенничество, а я не хотел платить дважды.

– Вряд ли у нее получилось бы сделать такое и скрыть предысторию.

– Да, не получилось бы. Про это я, честно говоря, не подумал. Но если бы Анита на самом деле вышла из себя, кто знает, на что она решилась бы. Так или иначе, я действовал по первоначальному плану и деньги не отдал. Очевидно, я своего добился, поскольку две недели от Аниты не было ни слуху ни духу. Затем мне крупно не повезло: мы встретились на улице, и она тотчас же поинтересовалась, почему я не отвечаю на ее письма. Ответ был простой: потому что я их не получал. Тут она слегка удивилась и сказала: «Дорогой, я ведь писала! Ты что, думал, я оставлю тебя в таком положении?» Место было довольно людное, и я не мог позволить, чтобы она закатила там сцену. К тому же я не люблю, когда меня называют «дорогой» посреди Пикадилли. Люди могут неправильно все истолковать. Поэтому мы договорились, что она зайдет, и вечером мы со всем разберемся.

– А потом струсил, послал даме телеграмму и втянул меня. Так?

– Нет, не так.

Конечно, я тут же вспомнил, что дело на этом явно не заканчивалось, если только Килнер не послал полицию на поиски писем жены в квартиру Ренвика, что не только невероятно, но и совершенно невозможно. Не стали бы в полиции заниматься такими вещами.

– Так что потом? – подтолкнул я замолчавшего Алана. Он медленно наклонился и прикурил сигарету.

– Остаток истории не такой приятный. Дик, я ведь могу рассчитывать на твою помощь?

– Я уже пообещал, – ответил я немного нетерпеливо, совершенно забыв хоть что-то уточнить. Мне чрезвычайно хотелось услышать конец, а еще добраться до кровати. И я не обратил внимания на свою оплошность, хотя облегчение, отразившееся на лице Алана, должно было меня предостеречь.

– Мне она понадобится, – произнес он ровным голосом.

– Ну, давай дальше.

– Хорошо. Как тебе известно, у меня несколько лет проработал слуга по имени Бейнс. В последнее время он стал лениться, дерзить и постоянно выпрашивал повышение зарплаты. Я мирился с этим, отчасти оттого, что терпеть не могу увольнять даже плохих слуг, а отчасти оттого, что слишком покладист и не люблю перемен. Бейнс знал мои привычки и когда решал поработать, то справлялся хорошо. Но в итоге я от него подустал и ровно месяц назад велел проваливать. Казалось, это возымело благотворное влияние, и когда вчера я заявил, что хочу поужинать вдвоем, он не стал язвить, как раньше. Так продолжалось до сегодняшнего дня, до вчерашнего, если быть точным. Вчера он вошел и елейным голосом спросил: «Которая из дам будет с вами ужинать сегодня, сэр?» Что-то в его голосе меня насторожило, и я ответил: «А тебе какое дело?» – «Хотел подобрать нужные цветы, сэр». – «Ого! Ты настолько хорошо изучил их вкусы?» И сказал ему, кто придет.