Джон Макдональд - Мы убили их в понедельник

— Звучит недурно.

Он открыл две банки, дал ей одну и устроился в розовом пластиковом шезлонге.

— Сегодня я осматривал окрестности. Трой уже уехал, когда ты вернулась?

— Дюрельда сказала, он уехал около полудня.

— Ты помогла Мэри устроиться?

— Да. Очень приятное местечко на Лонгбоут-Ки. Называется «Корни». В «Ленивой Гавани». Телефон у меня в сумочке. Что происходит, Майк?

— Что она тебе сказала?

— Сказала, что хочет ненадолго уехать, чтобы все обдумать. Я спросила, собирается ли она подумать о разводе. Она сказала «нет». Она выглядела довольно спокойной, когда мы туда ехали.

— Значит, она сказала тебе ровно столько, сколько считает нужным.

— Господи, можно подумать, мне одиннадцать лет. Я пожилая разведенная дама, помнишь?

— Возможно, это неплохая идея — уехать ненадолго, чтобы взглянуть на все со стороны.

— А тем временем Трой стремительно превращается в настоящего алкоголика, держит на веревочке какую-то шлюху и транжирит семейное состояние. Это было небольшое состояние, но оно как-то успокаивало.

Он изучающе посмотрел на девушку.

— Есть хоть что-то, на что тебе не наплевать, Дебби Энн? Что-то, что по-настоящему серьезно и глубоко заботит тебя?

— Слава богу, нет! Я не хочу думать ни о чем, кроме развлечений.

— Есть какие-то еще планы?

— Никаких, кроме личных. Вообще, что с тобой случилось? Что значит этот скучный нравоучительный тон?

— И тебя не волнует счастье Мэри?

— Мне бы хотелось, чтобы оно у нее было. Оно у нее было, а теперь его нет. Я ничего не могу сделать, чтобы вернуть его обратно. Не в моих силах.

— Верно.

— Может, составишь нам компанию за ужином?

— Спасибо, нет. Мне надо немного поработать.

— Поработать?

— Рассортировать кое-какие записи.

— Пишешь книгу?

— Возможно.

— О, я забыла! Тебе пришло два письма. Дюрельда положила их в твою комнату.

Он быстро поднялся.

— Извини, — сказал он. — Вероятно, от мальчиков.

Одно было от мальчиков, два письма путешествовали в одном конверте с маркой авиапочты. Мики писал, что Томми сильно скучает по дому, но постепенно привыкает. Похоже, школа им вполне нравилась. Один из мальчиков стал называть Мики «Тупые Лыжи», и они из-за этого подрались. Их вызвали к директору, который послал их к спортивному инструктору, и тот выдал мальчишкам перчатки и велел драться. Теперь они стали хорошими друзьями. Работы было много. Они сильно отстали от других, но им очень помогают, чтобы легче было нагнать.

Второе письмо было от друга из газеты. Прочитав его, Майк снова взял письмо мальчиков. Бедные одинокие чертенята. Он слышал, как Дебби Энн прошла в ванную и включила воду.

Через несколько минут душ выключили, и его дверь резко распахнулась. Она стояла в дверном проеме, искусно задрапированная в большое шоколадно-белое полотенце, улыбаясь широко и совершенно невинно.

— Письма от твоих мальчиков? У них все в порядке?

— Спасибо, все в порядке.

— Это хорошо.

— Я бы пригласил тебя зайти, — сказал он, — но ты одета неподобающе.

Она состроила ему гримаску.

— Бедняжка! Я зашла по-дружески, Майк.

— Мне нельзя доверять. Я тронутый на почве полотенец.

— Я могу его снять.

— Хватит заигрывать со мной, Дебби Энн, — резко сказал он. — В этом нет смысла. Так что иди обратно и закрой дверь.

Она широко раскрыла глаза.

— Боже ты мой! Мужчина не понимает шуток. — Она вернулась в ванную, хлопнув дверью.

— Приходится отбиваться от них клюшками, — пробормотал Майк. — Я — неотразимый герой-любовник.

Он немного повалялся, потом переоделся, вышел на улицу и поехал в кинотеатр для автомобилистов. Два вестерна. Хороший парень в конце концов одолел плохих ребят. Он возвращался на лошади обратно к себе, гордо выпрямившись в седле, худощавый, благородный и смертельно опасный, перекатывая сигарету одной рукой, другой стреляя ястребов в небе. Хорошие парни всегда чертовски здорово стреляют.

Троя все еще не было дома, когда вечером Майк вернулся, но он мирно спал, когда утром тот уезжал. Майк рассортировал важные кусочки информации. Он поговорил еще с двумя людьми, которые тоже внесли свой небольшой вклад в его расследование. Он поехал туда, где работали желтые бульдозеры и краны, и поговорил с человеком, который командовал работами в «Хорсшу-Пасс истейтс». Он подробно расспросил его, какие неприятности происходили у них во время работ. Когда Майк убедился, что человек лжет и к тому же не очень заботится, чтобы лгать достаточно складно, он почувствовал, что готов встретиться с Кори Хаасом. Кори Хаас управлял своими разнообразными делами из маленького офиса в старом обшарпанном доме на Уэст-Мэйн в центре Равенны.

Это был исхудавший, сутулый человек лет пятидесяти, с плохими зубами, в поношенном костюме, с редеющими волосами, выкрашенными в резкий пурпурно-черный цвет, фальшиво-дружелюбными манерами, серым резиновым лицом отставного комика и твердым, слишком продолжительным рукопожатием.

— Роденски? Вы тот малый, что гостит у Троя и Мэри? Присаживайтесь. Что я могу сделать для вас в этот великолепный день?

— Думаю, мне нужен небольшой бесплатный совет, мистер Хаас. Я говорил недавно с Робом Рэйнсом о том, что хочу вложить деньги в «Хорсшу-Пасс истейтс». Я знаю, что у вас там есть акции.

— Восемнадцать процентов, — сказал Хаас с печальной улыбкой. — И все прехорошенькие сертификаты акций.

— Роб не считает, что это хорошая затея, но мне кажется, что он не хотел ничего говорить об отчиме своей подружки. Он посоветовал мне обратиться к вам как к человеку порядочному и осведомленному.

Хаас покачал головой:

— Ну, я мог бы расписать вам все в радужных красках, чтобы мой рассказ показался вам привлекательным, и, вероятно, нам удалось бы выманить у вас деньги, мистер Роденски. Но это было бы неправильно, и это было бы нечестно. Откровенно говоря, я влип. Думаю, я потерял свои деньги. О, может быть, у меня что-то останется, если мы когда-нибудь сможем передать эту корпорацию целиком, но я благодарю Бога, что не вложил больше, потому что, сделай я это, все бы пропало. Я вступил в это дело, потому что близко знал папу Мэри и знал ее первого мужа. Очень жаль, что девочка потеряет свои деньги так глупо. Я мог бы рассказать вам подробности, но вряд ли они настолько важны для вас, мистер Роденски.

— Неужели все так плохо?

— Вы думали о какой-то значительной сумме?

— Триста тысяч, может быть.

Хаас сжал губы и покачал узкой головой:

— Это делу не поможет. Уже слишком поздно. Просто выбросите деньги на ветер. Роб правильно сделал, что послал вас ко мне. Это было бы ужасной ошибкой. Я мог бы рассказать все в подробностях, но как я уже говорил…

Майк вытащил стопку бумаг из кармана.