Джон Макдональд - Мы убили их в понедельник

Майк подошел к машине и открыл дверцу с той стороны, где сидел Трой. Он сидел, согнувшись в глубоком сиденье «порше», уставившись вперед, вялые кулаки на бедрах, рот разинут, медная щетина на скулах, белая рубашка порвана и запачкана, бордовый синяк на левой скуле.

— Пойдем, мальчик. Вылезай.

Трой не пошевелился, пока Майк не встряхнул его и не повторил приказ. Он медленно выбрался из маленькой машины. Оказавшись снаружи, он повалился назад на сиденье. Майк подхватил его за руку и, поддерживая собой большую часть его веса, медленно повел в дом. Он проводил его в хозяйскую спальню, усадил на небольшой стул с прямой спинкой и раздел. Одежда Троя имела жалкий вид. Майк выполнил весьма неприятную задачу — обшарил его карманы перед тем, как свернуть вещи, чтобы потом выбросить их в мусорный ящик у гаража.

Он на минуту оставил Троя одного, направившись в большую, отделанную кафелем ванную, чтобы включить душ соответствующей температуры. Когда он вернулся в спальню, Трой сидел, почти положив голову на колени. Майк взял его за запястья и потянул вверх, а потом потащил в ванную. Поставив Троя под душ, он дал ему мыло, но оно выскользнуло из его руки. Майк вздохнул, разделся до трусов, нашел губку и стал отмывать Троя, как будто он был сонной, бесчувственной лошадью. Он вытащил его из душа, усадил на табурет, насухо вытер, отыскал чистую пижаму и надел на него.

Он наклонился к нему и сказал:

— Снотворное! У тебя есть снотворное? Где у тебя снотворное? — Он слегка шлепнул Троя. — Ты меня слышишь?

Глаза почти прояснились, и он сделал неопределенное движение руки в сторону шкафчика с лекарствами.

— Голубые, — пробормотал он, — голубые и белые. В бутылочке.

Майк нашел бутылочку. Голубые и белые капсулы. Инструкция гласила — по одной. И не больше двух.

Он дал Трою одну, затолкнув в рот и заставив запить водой. Когда он стаскивал его со стула, то чуть было не уронил и не упал вместе с ним, неожиданно споткнувшись. Он разобрал одну из кроватей и уложил в нее Троя. Потом снова оделся, первый раз как следует разглядел комнату. Он была оформлена в голубых тонах, с темно-голубым ковром, широкие двери распахивались прямо на веранду, где стоял столик и два кресла. На туалетном столике Мэри он заметил большую цветную фотографию в простой серебряной рамке. Он взял ее и повернул к свету. Она была сделана на яхте. Они были вдвоем: Трой и Мэри, загорелые, улыбающиеся, держащиеся за руки. Хорошая композиция. Живой маленький кусочек счастья, навечно застывший в «кодаке».

— Майк, — пробормотал Трой невнятно.

Он поставил фотографию на место и подошел к кровати. До этой минуты он был уверен, что Трой не имеет представления о том, кто помогал ему. Значит, это был момент просветления перед сном.

— Что такое, мальчик? — Он присел на корточки около кровати, его лицо оказалось в футе от искаженного лица Троя.

— Мэри уехала. Уехала два дня назад. — Говорил он медленно, было очевидно, с каким трудом он произносит слова.

— Я знаю.

— Но не из-за этого…

— Тогда почему, Трой? Почему?

Трой закрыл глаза так надолго, что Майк решил, что он уснул, но затем веки снова дернулись.

— Это… штука у меня в голове. Она там, Майк. Она там… давным-давно.

— Какая штука?

— Прямо… в середине, Майк. Круглая. Черная штука. Вся… в узлах, как… черный резиновый шарик, как клубок змей.

— Что ты несешь?

— Ушла… сама по себе. Потом вернулась. — Внезапно Трой оторвал голову от подушки, потянулся и схватил Майка за плечо пальцами так крепко, что Майк скорчился от боли. Голосом неожиданно четким и сильным он произнес: — Я показал ей сегодня, Майк, я заставил ее убраться. Мне было так чертовски хорошо. Я понял, что мне надо делать. Я пел, Майк. Я был пьян только внешне, но в глубине души я был трезвее, чем когда бы то ни было, я видел все вокруг себя, словно стоял на холме и смотрел вниз. И я знал, Майк, у меня все будет хорошо. Потом я все испортил сам. — Его рука отпустила плечо Майка. Голова опять упала на подушку, голос стал дрожать. — Потом они вытащили меня из машины. Я не мог понять, где я нахожусь. Она… она снова вернулась. Она… занимает так много места.

— Вот что мы с тобой сделаем, Трой, — сказал Майк. Он говорил медленно, внятно, отчетливо. — Мы найдем тебе доктора. Он сделает так, что эта штука уйдет и никогда не вернется.

Трой закрыл глаза.

— Точно, — пробормотал он.

— Ты не можешь один справиться с этим. Тебе нужно было рассказать Мэри, мне, кому-нибудь.

Трой вздохнул:

— Когда понимаешь, что что-то не так, с этим можно бороться.

Трой стал дышать тяжело, медленно. Майк смотрел на него несколько мгновений, потом поднялся на ноги. Затекшие мускулы ног ныли, колени тряслись.

Он забрал кучку испорченной одежды, тихо закрыл за собой дверь спальни, вынул из бумажника номер телефона, который дала ему Дебби Энн, и позвонил в мотель «Ленивая Гавань» на Лонгбоут-Ки. Очевидно, телефоны там были в номерах.

Ответила Мэри:

— Ох, Майк. Я надеялась, что ты позвонишь. Если бы ты сейчас не позвонил, я бы, дождавшись семи часов, разыскала тебя сама.

— У тебя отдельная линия?

— Да. Что случилось?

— Кое-что плохое и кое-что хорошее. Плохое — не очень страшное, Мэри. Просто неприятное. — Он рассказал ей об аресте, машине, сказал, что Трой в постели и спит.

— Мне не следовало уезжать. Это была плохая идея.

— Нет, не плохая. Может быть, таким образом мы вскрыли нарыв. У меня есть новости насчет земельного проекта, и думаю, это хорошие новости, но я имел в виду другую хорошую новость. — Он рассказал ей о признании Троя насчет черного предмета в голове.

— Я немедленно возвращаюсь.

— Подожди минуту. Он говорил со мной. Он пообещал пойти к доктору. Я все это устрою. Я освежу его память, если он начнет прикидываться, что ничего не помнит. Я не психиатр, но думаю, что это не физическая проблема. Тут дело не в опухоли, не в чем-то подобном. Я полагаю, это некая фобия. Я думаю, он чертовски напуган тем, что произошло сегодня, и думаю, что это хорошо. Мне кажется, что мы чего-то достигли. Но я боюсь, если ты сейчас сюда примчишься, он снова вернется в оборонительную позицию и, возможно, нам не удастся заставить его сотрудничать. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Да, но…

— Я буду говорить с ним завтра. А потом свяжусь с тобой, Мэри, и клянусь, если я почувствую, что ты можешь помочь заставить его сделать что-нибудь конструктивное, я позову тебя непременно, обещаю.

— Ну… ну хорошо, Майк.

— Приободрись, милая. Я думаю, мы двигаемся в верном направлении.

— Это звучит как приказ. Хорошо. Я приободрюсь.

— Я сегодня разговаривал с одним старым перцем, который хочет как-нибудь повидаться с тобой. С Пурди Эльмаром.