Артур Дойль - Загадка золотого кинжала

Я как раз переодевался, решив сменить халат на домашнюю куртку, когда услышал крик – еле слышный, но исполненный такого ужаса, что в зеркале я едва узнал собственное вмиг перекосившееся от страха и побледневшее лицо.

Крик раздался еще раз, и еще – и вдруг все стихло.

Я ринулся к окну, вглядываясь в ночную тьму.

Сады спали в глухой темноте. Было тихо. Ничто не двигалось – только с утесов наползали рваные полосы тумана, словно души погибших моряков покинули ставшую им могилой отмель и тянулись к жилью.

Была ли то игра воображения? Или – к этой мысли я склоняюсь сейчас – то было воспоминание о трагедии, случившейся много лет назад?

Как бы то ни было, я увидел ЭТО.

Оно бежало по узкой обсаженной тисами тропинке, что вела из нижнего сада. Вдоль тропы была невысокая, примерно по грудь человеку, стена, но ветры пробили в ней несколько брешей, в которые виднелась зелень тисов и сама дорожка. И вот я уловил какое-то движение. Я вгляделся внимательнее – и сквозь следующую брешь в стене четко увидел: нечто тяжелой рысью бежало в мою сторону.

Нас разделяло не меньше пятидесяти ярдов, а звезды не давали достаточно света, но мне показалось, что это был зверь – около четырех футов в холке, грязно-белого цвета. Он ярко выделялся на фоне темной хвои и совершенно сливался со снежным фоном.

Вдруг он остановился, припал на задние лапы, словно прислушиваясь к чему-то.

Затем снова побежал вперед тяжелой неуклюжей рысью, то скрываясь за стеной, то вновь мелькая в прорехах между камней, и вскоре скрылся за углом.

Уверен, он свернул налево у часовни, пересек заснеженный парк и скрылся в лесу – где волкам и место.

Я все еще стоял у окна, зачарованный и напуганный прикосновением неизведанного, когда услышал легкие шаги на дорожке внизу. Из-за угла мелкими шажками выбежал человек, за ним ярдах в двенадцати следовали еще двое. Меня мало волновало в тот миг, что они здесь забыли, – я был слишком рад видеть живых людей.

Электрическая лампа у меня за спиной бросила яркий круг света на снег под окном, и когда первый из бегущих ступил в него и замер, видимо, глядя на меня, я ясно увидел его лицо.

То был инспектор Аддингтон Пис!

– Вы слышали крик? – резко спросил он, потом кивнул сам себе и, узнав меня, обратился уже по имени: – Мистер Филлипс, вы слышали крик?

– Да, кричали где-то в еловой аллее. – Я дрожащим пальцем указал направление. – Не понимаю… необъяснимо! Понимаете, я видел, как что-то пробежало меж тисами. Вы должны были видеть…

– Нет, нам ничего не встречалось. А что это было?

– Что-то вроде… собаки, – помедлив, ответил я, не смея говорить о своих соображениях на этот счет.

– Собаки… Занятно! Остальные тоже уже легли?

– Нет, они играют в рулетку.

– Отлично. Я вижу, тут есть черный ход. Не могли бы вы меня впустить, когда я проверю сад?

– О, разумеется.

– Если встретится кто-нибудь из ваших приятелей, не стоит говорить, что я здесь, хорошо?

Я кивнул, и он, развернувшись, побрел по газону прочь.

За ним следовали те двое.

Набросив пальто, я спустился по лестнице к заднему крыльцу. Из зала, где играли в рулетку, доносился звон монет и веселый гомон – всем явно было не до нас с инспектором. Открыв дверь, расположенную в самом центре здания, напротив парадной, я вышел в сумрак между колоннами.

Как я уже говорил, ночь была довольно теплая – так что если я и дрожал тогда, то не от холода, а от охватившего меня возбуждения.

Добрых двадцать минут я провел так, вслушиваясь и всматриваясь в ночную тьму, – и это были не лучшие двадцать минут в моей жизни. Нервы мои были на пределе, зрение обострилось от страха, и я обшаривал глазами сад, наполовину в испуге, наполовину в предвкушении некоего зловещего явления.

И оно не замедлило – показался инспектор Пис, во всей фигуре и в каждом шаге которого читалось: он несет дурные вести.

– Что случилось? – спросил я.

– Следуйте за мной, – вместо ответа велел он и направился обратно.

Мы обогнули правый флигель, прошли под моим окном и вышли к месту, где кончалась тисовая аллея. Каменные фавны, стоявшие у входа в нее, склонялись над нами в неверном звездном свете.

– Та… собака – когда она была здесь, вы могли ее видеть?

– Нет. Досюда мне из окна не видно – угол загораживает.

– Так… И она не возвращалась?

– Нет. Вот тут я уверен совершенно.

– Хорошо… Тогда смотрите: она не побежала дальше по дороге – в этом случае ее увидел бы я; не свернула на боковую тропинку – в этом случае она пробежала бы у вас под окном; остается предположить, что она бежала напрямик.

– Пожалуй…

Отвернувшись от фавнов, мы смотрели теперь на огромный снежный треугольник, лежавший перед нами, – его сторонами послужили часовня, стена дома и дорога, на которой мы сейчас стояли. Ни деревца, ни камня – скрыться было совершенно негде.

Вдоль стены бежала тропинка, ведшая к маленькой дверце одного из черных ходов.

В часовню попасть можно было только из дома.

– Итак, если тварь пропала где-то в этом треугольнике (а она пропала, ведь я ее не встретил), вариант только один: она каким-то образом попала в дом, – заключил инспектор. – Это единственное возможное объяснение. Постойте здесь, пожалуйста, мистер Филипс… Нам повезло, что выпал снег, – но, право, лучше бы дворники отнеслись к своим обязанностям с меньшей ответственностью…

Из кармана он достал электрический фонарик, включил его и, шаря перед собой лучом, направился к тропинке у стены. Склонившись в три погибели, он внимательно изучал все вокруг, направляя фонарь то на мерзлую землю тропинки, то на снег по ее сторонам. Не менее тщательно он осмотрел подоконники окон первого этажа и крохотное пространство перед дверцей. Он представлял собою забавное зрелище, этот маленький человечек, когда, припав к земле, вглядывался и всматривался – словно полный снежный зверек, напавший на след.

Своей охоты он не оставил до тех пор, пока не нашел добычу: что-то заставило его вдруг пасть на колени и испустить радостное восклицание – сродни птичьему воркующему кличу. Потом он поднялся, покачал головой, с опаской покосившись на окно, и медленно, склонив голову набок и глядя себе под ноги, побрел ко мне.

– Собака, вы сказали… Почему именно собака?

– Ну, оно было похоже на крупную собаку, – пояснил я и, набравшись храбрости, уточнил: – Или на волка.

– Что ж… зверь это был, человек или и то и другое – но убийца сейчас скрылся в доме.

Я вздрогнул, изумленный.

– Убийца?! Кого убили?

– Барона Стина. Мы нашли его на скалах, всего израненного.

– Но… но это невозможно! – возразил я. – Он оставил рулетку всего за четверть часа до того, как я увидел вас!