Джорджетт Хейер - Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Нет, не нахожу! – отрезал майор.

Абби простодушно уставилась на Гэвина и заявила:

– Это не смешно! Почему бы вам не выяснить, кто на самом деле виноват, вместо того чтобы придумывать невесть что про людей, которые совершенно ни при чем? Вам и карты в руки: вы сочиняете умные остросюжетные романы! Сама я не читала ни одного, но все их хвалят.

– Молодчина! – восхищенно воскликнул Чарлз.

– Низкая попытка подкупа! – усмехнулся Гэвин. – Я к ней глух. Сочиняя свои умные романы, деточка, я нахожусь в лучшем положении: заранее знаю, кто убийца. То есть знаю, кто совершит злодеяние. Это огромная разница, демонстрирующая удручающее расхождение между жизнью и вымыслом. К тому же у всех моих подозреваемых есть убедительные мотивы. Вы никогда не встречали таких толп мошенников, каких я могу собрать на тесном пятачке. Например, однажды я написал историю про убийство кинжалом в деревне вроде этой, так там даже у церковного служки было мрачное прошлое. Но жители Торндена для меня слишком респектабельны. Не скажу «скучные», только намекну.

– Себя самого вы тоже назвали бы скучным, сэр? – спросил Хемингуэй.

– Ни скучным, ни респектабельным. Но при попытке примерить на себя роль главного подозреваемого я столкнулся со многими преградами. Сержант даже устроил мне нагоняй. Надеюсь, вы не подавитесь пивом, сержант.

– Ничего другого мне не оставалось, сэр. Простите, но вы попытались заморочить мне голову, – парировал тот.

– Вовсе нет. Я – сыщик-любитель, мне нужен опыт подсудимого. Только не рассказывайте мне про поляка, ухаживающего за пай-девочкой! Даже начинающий сыщик знает, что убийцей никогда не оказывается загадочный иностранец. И потом, это было бы слишком очевидно. Если не я и не миссис Миджхолм, то давайте подозревать сквайра.

– Вы преувеличиваете! – возмутился Чарлз.

– Какие глупости! – воскликнула Абби. – На него можно подумать в самую последнюю очередь.

– Действительно, как на такого подумаешь? – подхватил Гэвин. – В этом вся прелесть: очевидное мне ни к чему. Следующая пинта, старший инспектор?

– Лучше воздержусь, благодарю вас, сэр. Все, что вы говорите, мне чрезвычайно интересно с профессиональной точки зрения. Но если прикинуться любителем, то хочется спросить: зачем вам опыт подсудимого?

Гэвин с одобрением посмотрел на него:

– Восстанавливаете мое пошатнувшееся доверие к полиции, старший инспектор? Или это просто насмешка?

– Что вы, сэр! Не каждый день встретишь человека, пишущего о преступлениях. Мне важно понять, как на вас подействовало реальное преступление.

– Разочаровывающе. Что тут раскапывать, кроме того, кто именно убийца, что малоинтересно? Ни герметически запертых помещений, ни редкого орудия убийства, ни кажущихся несокрушимыми алиби!

– А по-моему, вычислить преступника гораздо интереснее всего остального, – возразила Абби. – Когда со всеми вокруг знако€м, это просто завораживает! – наивно добавила она.

– Да, моя милая, но вы – женщина. Вам интереснее люди, а не задачки. Сильно ли вы будете возражать, если убийцей окажется примитивный, незначительный персонаж, о котором вы никогда не слышали?

– И не подумаю! Я была бы только рада. Только, подозреваю, этого не произойдет.

– Я преклоняюсь перед женской интуицией. Сам ею тоже наделен. Разве ваша интуиция не подсказывает вам, что я – человек, способный на убийство?

– Ни в коей мере! – заверила Абби, покраснев.

– Значит, она у вас недоразвитая. Уверяю вас, я на это способен, и еще как!

– Вероятно, так оно и есть, – кивнул Чарлз. – Но не на это убийство. В вашем стиле было бы нечто более утонченное.

– Учтите, Чарлз, я не напрашивался на похвалу! – насмешливо заявил Гэвин.

– Я бы охотно счел вас звездой этой драмы, если бы сумел придумать внятную причину, по которой вам могла понадобиться смерть Сэмпсона Уорренби. Но никак не могу, а раз так, для меня вам придется остаться статистом.

– Неужели неприязнь ко мне не позволяет вам представить меня в звездной роли?

– Нет.

– Тогда вы ненавистник, Чарлз! Или это хитрая попытка заставить старшего инспектора утратить ко мне интерес? Придется уведомить его, что одно убийство у меня на счету уже было. Хотелось, чтобы он сам это раскопал.

– На бумаге. Это не считается.

– На бумаге – много, настоящее – всего одно.

– Послушайте, вы заходите слишком далеко! – воскликнул майор. – Это не тема для шуток!

– Какие шутки! Общеизвестно, что я убил своего сводного брата.

Майор замолчал.

– Вам обязательно представлять себя в драматическом свете? – тихо спросил Чарлз.

– Правда, сэр? – произнес Хемингуэй. – Как вы это сделали, если не секрет?

– Какая чепуха! – пробормотал сержант Карсторн, гневно глядя на Гэвина.

– Я довел брата до самоубийства, старший инспектор, и получил в наследство его собственность. Долги, доставшиеся мне, были совсем малы, чего не скажешь об обязательствах, без которых в наши чудесные времена не обходится никакая земельная собственность. Конечно, если бы я знал, что почти все деньги Уолтера привязаны к земле… Став наследником Уолтера, я превратился в верующего человека, но боюсь, все еще допускаю ошибки. Так вот, знай я это заранее, не стал бы доводить брата до самоубийства.

– Если вам не нравится жить в Торнден-Хаусе, то почему бы не съехать? – поинтересовался Чарлз.

– Найдите мне покупателя!

Майор встал:

– Я, пожалуй, пойду. Вы уж меня извините, Пленмеллер, вы несете чушь!

– Очаровательное словечко! Можно мне его использовать или у вас авторские права?

Майор, не обращая на него внимания, обратился к Хемингуэю:

– Покойный мистер Пленмеллер вернулся с войны инвалидом и, впав в невменяемое состояние, наложил на себя руки.

– Оставив письмо, в котором обвинил меня в том, что довел его до этого я. Или вы забыли?

– Жаль, что вы сами никак этого не забудете! – отрезал майор. – Жить прошлым – непростительная ошибка. Всего доброго, Абби! – Попрощавшись с остальной компанией, он удалился.

– Может, нам тоже пора, Чарлз? – спросила Абби. – Ваша матушка звала меня к восьми, не хочется заставлять ее ждать. – Как большинство девушек ее поколения, она обладала хорошими манерами.

Посмотрев на свои часы, Чарлз поднялся.

– Действительно, нам пора. Старший инспектор, а правда, что Уорренби застрелили из винтовки калибра 0,22? Или об этом следует молчать?

– Спрашивайте сколько вам угодно, сэр! Только не меня, а сержанта Нарсдейла, эксперта-баллистика.

– Я так и сделаю! – пообещал Чарлз. – Но если это правда, вам не позавидуешь. Таким оружием здесь владеет чуть ли не каждый, в том числе я сам. Это было первое ружье, подаренное мне отцом. Я стрелял из него по кроликам.