Джорджетт Хейер - Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?

– Только в том случае, если до вас донесется мой крик, – ответил тот, вылезая из машины. – Тогда бегите меня спасать.

Захлопнув дверцу, Хемингуэй постоял, любуясь домом – живописной постройкой посреди небольшого сада. Служебные помещения примыкали к нему с одной стороны. Входная дверь была распахнута, тем не менее Хемингуэй вежливо постучал и стал ждать разрешения войти. Ответ последовал только после второй попытки. На голой дубовой лестнице появилась миссис Линдейл, судорожно снимая и отбрасывая в сторону фартук.

– Извините! Моя помощница поехала в Беллингэм, а я не могла спуститься раньше. Вам нужен мистер Линдейл?

– Хотелось бы поговорить с ним, мадам, – ответил он. – Старший инспектор уголовной полиции Хемингуэй. Вот моя карточка.

Она не сделала попытки взять карточку, а застыла на пороге, словно не собиралась впускать его.

– Сегодня один детектив у нас уже побывал. Что понадобилось вам? Зачем вы нас донимаете? Мой муж был едва знаком с мистером Уорренби. Всему есть предел!

– Согласен, мы доставляем вам неудобства. Но если не позволять нам проводить расследование, мы не продвинемся дальше, согласны?

– Мы с мужем ничем не можем вам помочь! Что вы хотите узнать?

– Просто задать вам обоим пару-тройку вопросов. Можно войти?

Поколебавшись, миссис Линдейл нехотя посторонилась и, открыв дверь справа, вздохнула:

– Что ж, так и быть, входите. Я пошлю за мужем.

Она скрылась в коридоре, откуда вскоре донесся ее голос: миссис Линдейл отправляла какого-то Уолтера за мужем. В гостиную она вернулась по-прежнему воинственная, однако выдавила со слабой улыбкой:

– Извините. Поймите, это слишком. Мы уже рассказали полиции все, что знали о субботних событиях, вернее – ничего! Я покинула «Кедры» в половине седьмого и вернулась домой, чтобы уложить дочь спать. Точно сказать, когда оттуда ушел муж, я не могу: когда я уходила, он еще играл в теннис. Но знаю, что, когда застрелили Уорренби, его не было даже рядом с Фокслейн.

Хемингуэй, редко заглядывавший в свои записи, произнес:

– Наверное, местная полиция запамятовала мне это сообщить. Откуда вам об этом известно, мадам?

– Он шел от заливного луга, – ответила она, смело глядя ему в лицо. – Я видела его там!

– Правда?

– Хотите, поднимемся наверх, и я покажу вам окно. Оттуда виден заливной луг. Я зачем-то поднялась наверх – мы держим на чердаке много вещей – и заметила мужа. – После паузы она добавила: – Уверена, что говорила об этом другому детективу, когда он явился сюда в первый раз. Готова поклясться!

– Не сомневаюсь, – кивнул Хемингуэй. – Однако у вас могли быть свои причины, чтобы не сказать об этом сержанту Карсторну.

– Какие же?

– Например, при первом визите сержанта вы еще не поняли, что могли видеть луг с чердачного окна, – предположил Хемингуэй.

Миссис Линдейл вспыхнула, ее обычно бледное лицо зарумянилось.

– Если я не сказала об этом сержанту, то лишь потому, что была потрясена известием об убийстве мистера Уорренби и плохо соображала.

– Что заставило вас это вспомнить?

– Когда у меня нашлось время подумать, прокрутить в голове свои действия после возвращения домой в субботу… – Она осеклась и так крепко стиснула пальцы, что побелели костяшки.

Хемингуэй покачал головой:

– Не следовало утаивать это от сержанта, когда он явился сегодня утром за ружьем вашего мужа.

– Поднимитесь наверх и убедитесь!

– Я не подвергаю сомнению ваши слова, – сказал Хемингуэй и виновато уточнил: – Насчет того, что с вашего чердака виден заливной луг…

Оба помолчали.

– Послушайте! – решительно произнесла Делия Линдейл. – Точно вам говорю, вы теряете время зря. Мы были едва знакомы с Уорренби и ничего не можем вам рассказать! Почему бы вам не спросить мистера Эйнстейбла, что он делал в субботу, простившись с моим мужем? Почему он не уехал домой на машине, с женой? Почему решил вдруг побывать на своих посадках? Но нет, Эйнстейблы живут здесь уже не одну сотню лет, поэтому они вне подозрений! Как и Гэвин Пленмеллер. Лучше бы выяснили, чем занимался он, а не донимали меня! Разве это не мог быть он? Он не выносил Уорренби! Спросите мисс Паттердейл, она подтвердит, что Пленмеллер говорил: надо что-то предпринять, чтобы от него избавиться! Я стояла с ней рядом, когда он это сказал на коктейле у Эйнстейблов в прошлом месяце. Мистер Клиберн тоже там находился. И Уорренби с племянницей. Помню, как все твердили: удивительно, что сквайр их пригласил! Знал ведь, что соседи враждуют с Уорренби – и все равно позвал!

– Зачем он это сделал? – поинтересовался Хемингуэй.

– Наверное, потому, что Уорренби был прохвостом. На таких Эйнстейблы привыкли смотреть сверху вниз. Уверяю вас, они не позвали бы в Олд-плейс первого встречного. Миссис Эйнстейбл и меня не пригласила бы, если бы не просьба мисс Паттердейл. Тогда она снизошла… Не хочу ни на кого бросать тень подозрения, но разве Уорренби не держал сквайра в кулаке? После того как Уорренби убили, я долго размышляла, кому могло понадобиться застрелить его, вспоминала разные мелкие эпизоды, которым раньше не придавала значения.

– Какие, например?

– Хотя бы вот это… Эйнстейбл пытался уговорить моего мужа поддержать Уорренби на выборах юриста Речного комитета. Не пойму, какая разница, кто им стал бы, но на Уорренби настаивал один сквайр. Теперь, когда все позади, я удивляюсь, зачем сквайру понадобился именно он, а не Драйбек. Ведь Драйбек – его поверенный и старый друг – тоже хочет это место…

Уверенные шаги в коридоре заставили ее прерваться и оглянуться на дверь. Вошел хмурый Кенелм Линдейл в старых серых штанах и распахнутой цветастой рубахе. Он был разгорячен и явно недоволен.

– Полиция? – резко спросил он.

– Старший инспектор Скотленд-Ярда, – объяснила его жена. – Я сказала, что нам нечем ему помочь.

Линдейл достал из кармана штанов носовой платок и вытер лицо и затылок.

– Хорошо, – сказал он, глядя на Хемингуэя. – Что вы хотите узнать? Мы приступили к сенокосу, поэтому буду рад, если вы сразу перейдете к делу.

– Нужно просто проверить ваши показания, сэр, – соврал Хемингуэй. – Итак, вы говорили, что покинули теннисную площадку примерно в семь десять?

– Плюс-минус несколько минут, точнее не скажу. Я ушел вместе с мистером Эйнстейблом через садовую калитку. Возможно, он лучше знает время, я его не спрашивал.

– Когда вы расстались с мистером Эйнстейблом, сэр?

– Через пару минут. Он свернул к своим новым посадкам, они тянутся прямо за «Кедрами», а я двинулся дальше. Вы увидите, что одна моя калитка открывается на дорогу напротив тропы, ведущей к деревне. Это ярдах в ста отсюда по дороге. Я вошел в эту калитку и отправился смотреть, как мои работники справляются с заданием на заливном лугу. Дома я был к половине восьмого, точно знаю, потому что посмотрел на часы в коридоре.