Эдмунд Криспин - Лебединая песня. Любовь покоится в крови

— А что конкретно вы хотели бы услышать? — спросил Фен, широко зевнув.

Он любил поспать, а последние две ночи выдались утомительными.

Директор достал свою трубку.

— Сначала о том, как вы пришли к своим выводам: так сказать, всю логическую цепочку. А затем — точную хронологию событий, с учетом того, что происходило за кулисами.

— Но на это уйдет много времени, — возразил профессор. — Боюсь, так мы просидим до пятичасового чая.

— Ну и что? Все равно, пока я не подыщу заместителя Гэлбрейту, мои руки связаны. Вообразите, — директор моментально переключился на школьные проблемы, — все, что мне пока удалось найти, это какую-то глуповатую девицу из коммерческого колледжа. Вот увидите, в ближайшие несколько дней нас ждет хаос. Я уже знаю, что принесет завтрашняя почта: бесконечный поток писем от родителей, которые, начитавшись бульварной прессы, будут выражать свою озабоченность и поливать меня грязью.

Фен протянул руку к серебряной шкатулке, где лежали сигареты.

— Суть этого дела, — заметил он, — можно выразить в двух словах: невидимые чернила.

— Отлично, — кивнул директор, протянув ему спички. — Но я хотел узнать все с самого начала.

Профессор тяжело вздохнул, и Стэнфорд понял, что он сдался.

— Ладно. Первое, что я узнал об этом деле — то есть сразу, как к вам приехал, — было следующее. Брэнда назначила свидание в научном корпусе, вернулась домой расстроенная, но отказалась об этом говорить, а потом в химической лаборатории взломали шкафчик. Позднее мы услышали, что Брэнда пропала по пути из школы. Конечно, тут было о чем поразмыслить, но, как я вам тогда сказал, возможных объяснений было слишком много. Прежде всего, мне пришло в голову, что Брэнда стала свидетельницей кражи, и преступник заставил ее молчать. Но это была слабая и ничем не подтвержденная версия. К тому же в данной версии было много всяких сложностей, настолько очевидных, что я не стану о них упоминать. В любом случае исчезновение Брэнды вместе с подброшенным мисс Пэрри письмом, которое она расценила как фальшивку, свидетельствовали о том, что если Брэнда действительно видела грабителя, то это было не совсем простое ограбление: мелкие воришки обычно не заботятся о том, чтобы похищать свидетелей и подделывать их письма. Отсюда я сделал вывод, что за этим случаем скрыто нечто более серьезное. Но остальное оставалось для меня в тумане.

— Мне кажется, вы слишком осторожничали, — заметил директор. — Очевидно, что похищение Брэнды после ограбления класса химии не могло быть просто совпадением.

— Однако совпадения иногда случаются, — возразил Фен. — А я стараюсь опираться только на ясные и простые факты. Имейте в виду, что мои умозаключения строились исключительно на очевидных и бесспорных основаниях, а таковых не было до тех пор, пока мы не занялись убийствами Сомерса и Лава. Вы помните, что, пока мы ждали приезда Стэгга, я попросил вас рассказать мне все, что знаете о жертвах. Тогда вы сообщили две важные детали, хотя поначалу я не обратил на них внимания: первая — о педантизме Лава и вторая — о его пуританстве. Я сохранил их в памяти вместе с прочей информацией. Вскоре приехала полиция, и мы отправились в учительскую комнату.

— Самой первой и самой странной деталью, поразившей в убийстве Сомерса, — продолжил Фен, — был электронагреватель. Я постоянно думал о нем, пока полицейские делали снимки и осматривали место преступления. Первое, что приходило в голову, — это отвлекающий маневр. Но включенный нагреватель ни на что не намекал: это была полная бессмыслица. Объясните, по каким таким причинам, пусть даже самым фантастическим, убийце могло понадобиться воткнуть в розетку печку, если он хотел просто одурачить следователей?

Директор задумался, но не смог придумать ничего подходящего.

— Хорошо, идем дальше. Я не стал с ходу отбрасывать версию с отвлекающим маневром, однако было логичнее предположить, что тепло использовали по назначению. Спрашивается — зачем? Чтобы согреться? Чепуха — вечер был жарким. Что-нибудь приготовить? Но в комнате не было никаких следов варки или жарки — а они наверняка бы остались, если бы преступник не потрудился их скрыть. Но зачем их было скрывать и как они связаны с убийством? Чтобы согреть труп? Но я уже тогда заметил Стэггу, что нагреватель стоял далеко. Нет, здесь следовало мыслить шире. С научной точки зрения, тепло нужно для того, чтобы вызывать химические реакции. И тут меня осенило: химическая реакция — шкафчик в классе химии — свидание Брэнды в научном корпусе… Выстроилась первая цепочка. Вот только какая химическая реакция и зачем? Допустим, кто-то хотел сжечь бумаги, но электронагреватель для этого не самое подходящее устройство. Я не стану перечислять или опровергать все существовавшие возможности. В конечном счете мои мысли обратились к школьным отчетам, и я решил, что единственная причина, по которой здесь могло понадобится тепло, это невидимые чернила.

Воцарилось молчание, и в наступившей тишине стало слышно, как в камине трещат дрова.

— Имелись ли этому какие-то подтверждения? — наконец произнес Фен. — Да. Я имею в виду чистый лист промокательной бумаги, который мы нашли в кармане Сомерса, такой же, как те, что Уэллс разложил вечером по блокнотам. Как вы помните, на столе перед Сомерсом лежала другая промокашка, где в зеркальном порядке отпечатались чернильные записи, какие он делал на школьных бланках. Между тем Уэллс сообщил, что из других блокнотов не пропало ни одной бумаги. Если мы предположим, что Сомерс заранее заполнил отчеты невидимыми чернилами, а потом проявил их с помощью тепла (чтобы создать впечатление, что он написал их прямо в учительской, между десятью и одиннадцатью вечера), ему пришлось бы позаботиться и о той промокашке, что лежала на столе. Не мог же он оставить ее девственно-чистой? Сомерс должен был еще раньше взять такую же бумагу — ее свободно раздают всем школьникам и учителям, — сделать на ней соответствующие отпечатки, принести тайком с собой и положить на стол. А поскольку Сомерс знал о педантизме Уэллса, то предусмотрительно вынул из блокнота один лист и спрятал к себе в карман, чтобы потом не обнаружилось, что в комнате оказался лишний экземпляр. Вы следите за моей мыслью?

— Да, — кивнул директор. — Хотя, мне кажется, имелись и другие подтверждения.

— Да, но не столь очевидные. Вы о недостатке времени? Давайте пока не будем заходить так далеко. Итак, я убедился, что Сомерс использовал невидимые чернила, но зачем? Судя по всему, хотел создать видимость, будто просидел в учительской с десяти до одиннадцати вечера, а сам в это время отправился по своим делам. По каким? Очевидно, не вполне законным. Сомерс тщательно подготовил себе алиби. Если бы на него пало подозрение, он мог бы обратиться к Стэггу с тем же предложением, что и я: проверить, сколько времени у него должно было уйти на заполнение отчетов. И тогда бы оказалось, что не менее часа. После чего спокойно заявить: «Вот видите, у меня просто не было на это времени». Существовали и другие факты, подтверждавшие данную версию: Этеридж точно знал, сколько бланков нужно заполнить Сомерсу. Тот подчеркивал, что закончит все к одиннадцати часам. Просил Уэллса зайти за ним ровно в одиннадцать. Уэллс мог подтвердить, что Сомерс пришел в десять и сразу взялся за работу. Но зачем, спрашивал я себя, ему это понадобилось? Для чего он подготовил свое алиби? Я тогда уже слышал о втором убийстве и естественно предположил, что Сомерс придумал схему с бланками, чтобы убить Лава. Но в этом уравнении был один большой «икс»: кто-то убил самого Сомерса. Я знал, что не могу принять свою версию о невидимых чернилах, не рассмотрев возможности того, что этот неизвестный «икс» каким-то образом принимал участие в уловке с отчетами. Тут было две возможности: либо «икс» придумал трюк с чернилами, чтобы полиция раскрыла его и подозрение пало на Сомерса, либо он пошел на эту хитрость для того, чтобы обеспечить себе алиби в убийстве Сомерса.