Эдмунд Криспин - Лебединая песня. Любовь покоится в крови

— В обоих случаях, — произнес директор, — Сомерс был ни в чем не виноват.

— Впрочем, и без сотрудничества Сомерса тут не обошлось. Все бланки были заполнены его рукой.

— Но почерк можно подделать!

— Мой дорогой Гораций, — вздохнул Фен, — подделать подпись — одно, а подделать девяносто семь разных документов — совсем другое. Вы когда-нибудь пробовали сымитировать чей-то почерк симпатическими чернилами? Уверяю вас, это трудно, когда вы не видите, что делаете. Практически невозможно.

— Да, да, вы правы, — кивнул директор. — Я согласен, что Сомерс сам заполнил бланки.

— Рад, что вы согласны. Итак, у меня было две версии, предполагавшие невиновность и сотрудничество Сомерса. Но я спросил себя — возможно ли это? Какую правдоподобную историю мог бы придумать наш «икс», чтобы побудить Сомерса пойти на такое сложное и трудное дело, не вызвав подозрений? Если кто-нибудь обратится к вам с подобным предложением — под любым предлогом, — наверное, вы сочтете его психом. Поэтому я отбросил этот вариант и вернулся к своей первоначальной версии: Сомерс сам разработал схему, чтобы обеспечить себе надежное алиби. Следующая странность — сломанные часы. Разумеется, для Сомерса это могло быть хорошим поводом, чтобы попросить Уэллса зайти к нему в одиннадцать, но у него не было необходимости ломать их. Часы — сложный инструмент, в котором мало кто что-либо понимает. Никому не известно, почему они вдруг останавливаются или начинают идти снова. Кроме того, он надел их на запястье другой стороной. Я сам всегда ношу часы как Сомерс, и за все эти годы ни разу не замечал, чтобы по рассеянности или каким-то другим причинам надевал их не так, как обычно. Ясно, что с часами Сомерса поработал мистер «икс». Но опять — зачем? Положение рук жертвы мне ни о чем не говорило, и единственное заключение, которое я сделал: мистер «икс» хотел подтвердить алиби Сомерса в убийстве Лава, чтобы обеспечить себе алиби в убийстве Сомерса. Как видите, оно работает в обе стороны. Если Сомерс сел за стол в десять часов вечера и писал отчеты не менее пятидесяти пяти минут, ясно, что никто не мог убить его раньше, чем без пяти одиннадцать. «Икс» мог легко обеспечить себе алиби на это время, поэтому был заинтересован в том, чтобы поддержать фокус с невидимыми чернилами и завершить схему, какую начал Сомерс.

— Тут есть одна неувязка, — заметил директор. — Из ваших рассуждений следует, что «икс» знал о планах Сомерса устроить себе алиби, а преступники, насколько мне известно, не любят делиться подобным, по крайней мере, пока этого можно избежать.

Фен бросил окурок в камин.

— Вы правы, — сказал он. — Вряд ли Сомерс с кем-либо делился. Скорее всего, мистер «икс», войдя в учительскую и убив Сомерса, быстро пришел к тем же выводам, что и я. А возможно, он просто застал Сомерса за проявкой невидимых чернил: поймал его с поличным.

— Все равно, одно не вяжется с другим, — покачал головой директор. — Сломанные часы не имели для Сомерса особого значения — они просто пришлись кстати. Откуда «икс» мог знать, что Сомерс говорил Уэллсу про сломанные часы? Если, конечно, «иксом» не был сам Уэллс или Этеридж.

— Или если он не подслушал разговор, стоя за дверью учительской, — добавил Фен. — Такое вполне могло произойти, но поскольку Гэлбрейт умер, не приходя в сознание, мы уже никогда об этом не узнаем. В свое время я тщательно обдумал ваши возражения и решил, что моя версия верна — если только «иксом» не был Этеридж.

— Почему не Уэллс?

— У Уэллса не было алиби. Глупо убеждать всех, будто убийство не могло произойти раньше, чем без пяти одиннадцать, и при этом не обеспечить себе алиби на эти пять минут или на все последующие. Нет, к тому времени я уже полностью исключил Уэллса из списка подозреваемых, и это принесло мне немалую пользу, потому что теперь я мог полагаться на его показания. Часы Сомерса пришлись очень кстати. Очевидно, «икс» сломал их, чтобы подтвердить слова Сомерса, сказанные Уэллсу. Ведь если бы полиция нашла их благополучно тикающими и показывающими правильное время, сразу возник бы вопрос, зачем Сомерсу понадобилось лгать про часы. Дело рассмотрели бы более внимательно и в конце концов могли бы докопаться до невидимых чернил. И тогда алиби «икса» рассыпалось бы в прах.

Но мы идем дальше. Говоря вкратце, в учительской мы установили следующие факты:

1. Сомерса убили выстрелом в левый глаз из револьвера тридцать восьмого калибра, вероятно с глушителем, с расстояния примерно в шесть футов.

2. В здание можно было незаметно попасть — и, соответственно, незаметно из него выйти, — благодаря окнам, расположенным на первом этаже.

3. Неделей раньше Сомерс вывихнул себе запястье.

Из трех этих пунктов: первый — несущественный, ни с чем не связанный и ничего не проясняющий. Второй — подтверждает, что Сомерс вполне мог бродить по окрестностям, пока все думали, будто он сидит в учительской. Третий — скорее всего, просто случайность, которая помогла ему состряпать алиби. В любом случае она никак не повлияла на дальнейший ход событий.

Примерно так я представлял эту картину, когда вышел из учительской. Сомерс убил Лава или совершил (по крайней мере, планировал) еще что-нибудь противозаконное между десятью и одиннадцатью часами вечера. Убийца Сомерса, со своей стороны, постарался обеспечить себе алиби на это время, из чего следовало, что Уэллс тут ни при чем.

Хочу отметить еще пару моментов. Есть множество самых разных рецептов симпатических чернил, но почти все они не дают настоящий черный цвет, — а Сомерс писал отчеты черным. Я знаю только один «правильный рецепт» — разведенная серная кислота. Естественно, я вспомнил сломанный шкафчик и слова Филпотса про «кислоты». Я больше не сомневался, что исчезновение Брэнды не являлось случайным совпадением. Тогда я предположил, что Сомерс украл серную кислоту и, когда Брэнда застала его на месте кражи, заставил ее молчать. Потом, испугавшись, что она все равно расскажет, похитил и убил. После того, как он тщательно подготовил трюк с чернилами, — и задумал то, ради чего ему понадобилось алиби, — она представляла для него серьезную опасность. Стоило Брэнде проболтаться про кислоту, как полиция стала бы выяснять, зачем Сомерс это сделал. Уловка с чернилами выплыла бы наружу, и Сомерсу — конец. Вот почему я был уверен, что Брэнда мертва, — до тех, пока мы не нашли ее в лесу.

Фен в очередной раз не удержался от зевка.

— Не стану уверять, — добавил он, — будто все эта цепочка выстроилась в таком стройном и логичном виде, но ход моих мыслей был именно таков. Затем мы направились в дом Лава. В этом убийстве, как верно заметил Стэгг, практически не было никаких зацепок. Единственное, что меня заинтересовало, это обрывок записки, который я нашел в его столе: «Считаю своим долгом заявить, что двое моих коллег из Кэстривенфордской школы вступили между собой в сговор для совершения действий, которые нельзя охарактеризовать иначе, как откровенное мошенничество…» Слово «коллег», если вы помните, было наполовину зачеркнуто, словно он сомневался в его правильности. Кстати, записка была именно тем, чем казалась: никаких отвлекающих маневров. Я не сомневаюсь, — речь Фена постепенно становилась все менее разборчивой, — что Лав написал ее сам. Причем, судя по анализу чернил, сделал это в середине дня, так что было бы невероятно предположить, что кто-то заставил написать Лава этот документ и затем ушел, а Лав не нашел ничего лучше, как убрать записку в стол, чтобы сбить с толку полицию после его собственного убийства…