Жорж Сименон - Мегрэ у коронера

— Рецидивы часты?

— У меня нет под рукой статистики. У нас в ФБР считают, что условное освобождение предоставляют слишком широко. Бывали случаи, когда освобожденный условно совершал ограбление, а то и убийство через несколько часов после выхода из тюрьмы. Многие из них предпочитают вступить в армию: это автоматически освобождает от надзора полиции.

— Уорд из таких?

— Не думаю. Вот у Маллинза, должно быть, немало судимостей за разные мелкие преступления. Главным образом, за драки и телесные повреждения. Он из Мичигана, а там хулиганов пруд пруди.

И еще одно обстоятельство сбивало с толку Мегрэ. Почти никто здесь не живет там, где родился. Тусонский коронер, являющийся одновременно мировым судьей, происходит из Мэриленда, образование получил в Калифорнии. Машинист, который сегодня давал показания, родом из Теннесси. А бармен прибыл сюда прямиком из Бруклина.

В больших городах на Севере существуют трущобы, то есть районы с домами казарменного типа; люди там ожесточены, подростки в каждом квартале сбиваются в гангстерские шайки.

В предместьях южных городов люди живут в деревянных бараках, сколоченных, в основном, из обрезков.

Мегрэ почувствовал: это ничего не объясняет. Дело в другом.

И вдруг подумал: а что, если О'Рок сидит здесь, чтобы присматривать за ним, Мегрэ? Ничего невероятного в этом нет. Гарри Коул, несмотря на легкомысленный вид человека, играющего жизнью и людьми, вполне мог догадаться, что комиссар сегодня вечером придет в «Пингвин». Может быть, они не хотят, чтобы он совал нос в это дело?

Мегрэ почувствовал, что зря выпил так много. Но что было делать? Здесь не принято, как в парижском кафе, целый час сидеть с единственной рюмкой. Не мог же он без конца в одиночестве бродить по улицам. А идти в кино или сидеть, запершись, в номере отеля тоже не хотелось.

Он поступал, как все. Когда стакан пустел, знаком приказывал бармену наполнить. Мегрэ успокаивал себя: завтра утром достаточно будет хлебнуть снадобья из голубого сифона, и все придет в норму.

У него был записан номер дома, где Бесси жила с Эрной Болтон. Выйдя наконец из бара, он неторопливо побрел по городу, внимательно всматриваясь в названия или — здесь это чаще — номера улиц.

Мегрэ миновал торговый центр с освещенными витринами и пошел по темным улицам.

Специально они, что ли, не закрывают ставни и не задергивают занавески?

У всех домов здесь веранды, и почти на каждой, покачиваясь в креслах-качалках, сидят семьи в полном составе.

Сквозь освещенные окна открываются сцены домашней жизни: ужинает парочка, женщина причесывается, мужчина читает газету, и из каждого дома доносятся звуки радио.

Одноэтажный дом Бесси и Эрны Болтон оказался угловым. Домик выглядел почти кокетливо и даже нарядно. В комнатах горел свет. Хэролд Митчелл и музыкант сидели на диване, а Эрна в пеньюаре готовила им виски со льдом.

Мэгги Уоллек не было. Возможно, она на работе в закусочной — приносит водителям сосиски и спагетти.

Никаких тайн. Жизнь здесь, похоже, проходит в открытую. Нет подозрительных теней, шныряющих вокруг домов, нет плотных гардин, наглухо закрывающих окна. Только машины выскакивают бог весть откуда, без гудков, мгновенно тормозят на перекрестках, когда в светофоре зеленый свет сменяется красным, а потом срываются с места и уносятся бог знает куда.

В этот вечер Мегрэ так и не поужинал. Аптеки в центре города, где он надеялся перехватить сандвич, оказались закрытыми. Закрыто было все, кроме трех кинотеатров и множества баров.

Тогда, не солоно хлебавши, он заглянул в один бар, потом в другой. По-приятельски, как завсегдатай, приветствовал бармена, взгромождался на табурет.

В каждом баре гремела одна и та же оглушительная музыка. Вдоль стойки были установлены никелированные аппараты, соединенные с проигрывателем; посетители совали в них пятицентовки и поворачивали стрелку указателя на название пластинки, которую хотели послушать.

Может быть, этим все объясняется?

Мегрэ был один и вел себя, как должно вести одинокому человеку.

В отель он вернулся чудовищно усталый, в желчном настроении. Дошел до лифта, вернулся, положил ключ от автомобиля Коула в ящик портье: вдруг его коллеге завтра спозаранку понадобится машина.

— Good night, sir! [9] Спокойной ночи, сэр! (англ.) Good night!

У изголовья кровати лежала библия. Точно такие же библии в черных переплетах дожидаются приезжих в сотнях номеров отеля.

Итак, или бар, или библия!

Заседание было назначено на втором этаже и, ожидая сигнала Иезекииля, публика прогуливалась по галерее под лучами уже припекающего утреннего солнца.

Все были в чистых рубашках, все смыли под душем ночной пот.

Так каждое утро они с улыбкой начинают жизнь снова.

При входе в зал Мегрэ слегка оторопел, увидев пятерых гуляк не в авиационной форме, а в мешковатых голубых одеяниях без воротника, несколько смахивающих на пижамы.

Они сразу утратили вид славных мальчишек. Вдруг стала бросаться в глаза не правильность черт, какая-то смущающая асимметричность лиц.

В зале стояла классная доска; на ней все еще оставались нарисованные мелом две линии, изображающие рельсы, а между ними — фигурка.

— Элайес Хансен, представитель Южно-Тихоокеанской железной дороги.

Хансен не принадлежал к поездной бригаде, на вызове которой настаивал Митчелл. Громким, монотонным голосом он невозмутимо разъяснил, в чем состоят его обязанности. По поручению железнодорожной компании он проводит расследование краж, а также несчастных случаев и убийств в поездах.

Внешность Хансена выдавала его скандинавское происхождение, Дело свое он знал. Давать показания ему было не в новинку, и он поворачивался от коронера к присяжным со сноровкой школьного учителя, объясняющего трудную тему.

— Я живу в Ногалесе. Мне позвонили примерно в пять утра, В пять двадцать восемь я на своей машине был уже на месте.

— Вы видели какие-нибудь машины около места происшествия?

— Да, Там стояла скорая помощь и с полдюжины легковых — одни принадлежали полиции, другие проезжающим. Помощник шерифа не пропускал зевак к железной дороге.

— Поезд еще стоял там?

— Нет. Я встретил шерифа Этуотера, который приехал раньше меня.

Хансен указал на одного из сидящих в зале; Мегрэ уже приметил его, но не думал, что это коллега.

— Что вы предприняли?

Свидетель встал, непринужденно подошел к доске, взял мел.

— Позвольте, я сотру.

Потом он нарисовал шоссе, железнодорожные пути, обозначил стороны света и стрелками — направления на Тусон и Ногалес.

— Этуотер сразу же повел меня вот сюда и указал на следы колес, свидетельствующие, что здесь резко затормозила машина, которая после этого встала на обочине. Как известно, грунт там песчаный. От места остановки машины вела четкая цепочка следов, и мы пошли по ним.