Энн Перри - Реквием в Брансвик-гарденс

Лицо ее смягчилось, и на нем появилась тихая, отстраненная улыбка, однако теперь она не смотрела на Доминика.

– Время лечит всякое горе. Надо лишь исполнять свой долг и ждать исцеления. Уж это я понимаю как никто другой, – кивнула Вита. – Увидим. Но надо жить, идти вперед. Прошлое нельзя изменить, но по нему можно учиться. И у меня нет сомнений в том, что в Церковь придут новые учителя, вожди, которые поведут нас вперед, вдохновляя нас и заново утверждая нашу веру. Еще придет человек, который огнем характера рассеет все наши сомнения и научит нас тому, как надо принадлежать к Церкви.

– Как это верно, – искренне согласилась ее собеседница. – Я надеюсь, что все у вас сложится так, как надо.

Миссис Парментер улыбнулась.

– Я совершенно уверена в этом, миссис Гардинер, – проговорила она, и голос ее наполнила такая убежденность, что к ней начали поворачиваться.

Епископ явно удивился, и на лице его проступило неудовольствие. Он уже готов был открыто не согласиться с Витой, однако Айседора бросила на мужа столь свирепый взгляд, что он тут же закрыл рот, не столько повинуясь, сколько опасаясь того, что она могла заметить нечто такое, что прошло мимо его глаз.

Корнуоллис посмотрел на миссис Андерхилл, и на какое-то мгновение Шарлотта заметила промелькнувшую в его глазах неприкрытую благоразумием нежность, от которой у нее перехватило дух: столь неожиданным оказался открывшийся в нескольких ярдах от нее мир чувства, полностью сокрытого от паствы.

А мимо Виты все проходили сочувствующие прихожане, бормоча учтивые слова, стараясь сказать нечто вежливое, a потом исчезнуть за дверью.

Когда ушел последний из них, миссис Парментер, просияв, обратилась к Доминику:

– А теперь, мой дорогой, по-моему, мы можем вернуться домой и заключить, что эта трагедия сыграна и последняя часть ее завершена.

– Я… я… возможно. – Кордэ был явно недоволен выбранными ею словами.

А она протянула руку, как бы желая, чтобы он взял ее под локоть. Священник заколебался, не зная, как на это отреагировать. Он посмотрел на Питтов. Глаза его наполнил страх, однако он не отступил.

– Это обязательно нужно сделать здесь? – внезапно охрипшим голосом проговорил Доминик, инстинктивно потянувшись к руке Клариссы. Та придвинулась к нему и, взяв его под руку, посмотрела на Томаса не то чтобы протестующим, но полным свирепости взглядом, не допускавшим непонимания.

Взглянув на них, Вита нахмурилась:

– Кларисса, моя дорогая, ты ведешь себя неподобающим образом. Постарайся хотя бы как-то взять себя в руки.

Бросив на мать яростный взор, мисс Парментер процедила сквозь зубы:

– Они пришли арестовывать Доминика. И как, по-твоему, в такой ситуации надо вести себя подобающим образом? Я не могу представить себе ничего другого. Весь мой мир подходит к своему концу. Или мне нужно положить на землю еще один белый крест, вырезать на нем: «Здесь покоятся мои мечты», а затем улечься в постель? Я не вполне уверена в том, как именно надлежит медленно угасать, однако не сомневаюсь в том, что в какой-нибудь книге об этикете для молодых леди найдутся соответствующие пояснения.

– Не паясничай! – оборвала ее мать. – Ты выставляешь себя на смех. Суперинтендант Питт пришел, чтобы воздать дань почтения твоему отцу, а не для того, чтобы кого-то арестовывать. Все мы знаем имя виновного, но я считаю прискорбным – более того, почти непростительным, – чтобы ты поднимала эту тему на его погребальной службе.

С этими словами она повернулась к полицейскому:

– Спасибо, что вы пришли, суперинтендант. Очень любезно с вашей стороны. А теперь, если вы простите меня, церемония была достаточно изматывающей, и мне хотелось бы вернуться к себе домой. Доминик?

Кордэ посмотрел на свояка. Глаза его переполняли удивление и надежда.

Кларисса не выпускала его руку, и сам он тоже не выказывал стремления освободиться.

– Я пришел не для того, чтобы арестовать тебя, – невозмутимо проговорил Питт. – Я знаю, что ты не убивал Юнити Беллвуд.

Из глаз мисс Парментер хлынули слезы благодарности и почти невозможного счастья. Даже не думая о том, насколько неуместен этот порыв и что могут подумать окружающие, она обняла Доминика, как можно крепче прижавшись к нему, и уткнулась лицом в его плечо.

– Кларисса! – полным ярости тоном воскликнула Вита. – Ты совсем потеряла разум? Немедленно прекрати!

Она шагнула вперед, словно бы намереваясь немедленно применить силу к своей дочери.

Быстрым движением Томас остановил ее руку:

– Миссис Парментер!..

Вдова на мгновение застыла, а затем с гневом повернулась к нему, краем глаза наблюдая за Домиником и Клариссой.

– Пустите меня, мистер Питт, – приказала она.

– Нет, миссис Парментер, боюсь, что я не вправе этого сделать, – серьезным тоном возразил он. – Видите ли, мне известно, что ваш муж не убивал Юнити Беллвуд. Как и кто-либо другой. Она погибла в результате несчастного случая, а вы увидели в этом возможность обвинить мужа, в котором разочаровались и которого разлюбили.

Лицо Виты посерело.

– Это вы кричали: «Нет-нет, преподобный!», а не Юнити, – продолжил полицейский. – Она сломала каблук наверху лестницы. Он застрял в листьях пальмы, откуда я его недавно извлек.

– Это какая-то ерунда, – вдруг подала голос Трифена, делая шаг в сторону матери. – С туфлями Юнити ничего не произошло. Я видела их. Каблук был на месте.

– Это было, когда вы видели тело Юнити, – поправил ее Питт. – Миссис Парментер обменялась с нею туфлями. Вот почему на них оказалось пятно химиката из зимнего сада. – Он посмотрел на Мэлори. – Вы говорили, что Юнити в то утро не заходила в зимний сад. Но ваша мать побывала там, правда?

Молодой Парментер облизнул пересохшие губы:

– Да…

– A любовные письма? – резко спросила побледневшая как мел Трифена. – Насколько я понимаю, папа не был влюблен в Юнити? Чем же они были тогда? A если они имели невинное содержание – чего не может быть, – почему он тогда пытался убить маму?

– Это были переводы литературных произведений, над которыми они работали, – ответил суперинтендант. – Написанные почерком Рэмси – его переводы, а написанные рукой Юнити – ее переводы тех же самых писем.

– Нелепица! – проговорил так же побледневший Мэлори, явно теряя уверенность. – Если это было бы так, ему незачем было бы нападать на маму.

– Он не нападал на нее. – Питт качнул головой, по-прежнему держа Виту за руку. Та как будто окаменела – Томас чувствовал напряжение ее тела. – Это было преднамеренное убийство. Миссис Парментер решила убить мужа, если я не арестую его и не отправлю на виселицу за смерть Юнити. Шаг за шагом она постаралась создать о нем впечатление как о человеке, склонном к буйным и неподконтрольным припадкам. Переводы, похожие на любовные письма, предоставили ей превосходное оправдание, поскольку мы не понимали, что они собою представляли, a Рэмси и Юнити, по понятной причине, уже ничего не могли объяснить.