Агата Кристи - Тайна «Голубого поезда»

Теперь так же привычно слушала миссис Харрисон.

Через полчаса гостья внезапно спохватилась:

– Что это я все время о своем! Ведь я пришла поговорить о вас и ваших планах.

– Вряд ли у меня есть какие-нибудь планы.

– Но не собираетесь же вы оставаться здесь!

Нотки ужаса в ее голосе заставили Кэтрин улыбнуться:

– Нет, мне бы хотелось попутешествовать. Я ведь почти нигде не бывала.

– Должно быть, вам было тяжело сидеть все эти годы как взаперти.

– Не знаю, – промолвила Кэтрин. – Это давало мне ощущение свободы. – Она слегка покраснела при виде изумленного лица собеседницы. – Наверное, это звучит глупо. Конечно, в чисто физическом смысле свободы у меня было немного…

– Еще бы! – вставила миссис Харрисон, припоминая, что Кэтрин редко располагала такой полезной вещью, как выходной день.

– Но, будучи занятой физически, чувствуешь себя свободной духовно. Это прекрасное ощущение.

Миссис Харрисон покачала головой:

– Что-то не пойму вас.

– Поняли бы, оказавшись на моем месте. Тем не менее мне хочется перемен, хочется… ну, чтобы что-нибудь произошло. Нет, не со мной. Я имею в виду, что хотела бы находиться в центре интересных событий, даже оставаясь наблюдателем. Ведь в Сент-Мэри-Мид почти ничего не происходит.

– Что верно, то верно, – охотно согласилась миссис Харрисон.

– Сначала я поеду в Лондон, – продолжала Кэтрин. – Мне нужно повидать адвокатов. А потом, пожалуй, отправлюсь за границу.

– Вот и отлично!

– Но, конечно, прежде всего…

– Да?

– Мне нужно обзавестись одеждой.

– Именно это я и сказала сегодня утром Артуру! – торжествующе воскликнула миссис Харрисон. – Знаете, Кэтрин, вы бы выглядели настоящей красавицей, если бы немного постарались.

Мисс Грей рассмеялась.

– Не думаю, чтобы вам удалось сделать из меня красавицу, – вполне искренне отозвалась она. – Но, конечно, я бы с удовольствием носила хорошую, дорогую одежду. Простите, боюсь, что я слишком много говорю о себе.

Миссис Харрисон устремила на нее проницательный взгляд.

– Должно быть, вам это в новинку, – сухо заметила она.

Перед отъездом из деревни Кэтрин пошла проститься со старой мисс Вайнер. Она была на два года старше миссис Харфилд, и ее мысли в основном были заняты тем, как ей удалось пережить покойную подругу.

– Вы бы никогда не подумали, что я переживу Эмму Харфилд, верно? – торжествующе осведомилась мисс Вайнер. – Мы с ней вместе учились в школе. И вот теперь ее нет, а я жива! Кто бы мог подумать!

– Вы ведь всегда едите за ужином черный хлеб, не так ли? – машинально промолвила Кэтрин.

– Странно, что вы это помните, дорогая. Да, если бы Эмма Харфилд каждый вечер съедала ломтик черного хлеба и принимала немного стимулирующего, она могла бы быть сейчас среди нас. – С триумфом кивнув, старая леди внезапно вспомнила о событии в жизни гостьи. – Я слышала, вы унаследовали много денег? Ну-ну! Не тратьте их попусту. Вы собираетесь в Лондон повеселиться? Отлично, только не думайте, что вы выйдете замуж, – это вам не удастся. Вы не из тех, которые привлекают мужчин. А кроме того, вы уже не первой молодости. Сколько вам лет?

– Тридцать три, – ответила Кэтрин.

– Это еще куда ни шло, – с сомнением произнесла мисс Вайнер. – Хотя, конечно, первую свежесть вы уже потеряли.

– Боюсь, что да, – согласилась Кэтрин, которую очень забавлял этот разговор.

– Но все равно вы очень славная девушка, – великодушно добавила мисс Вайнер. – Уверена, любой мужчина поступил бы разумнее, женившись на вас, чем на одной из этих современных пустышек, которые демонстрируют свои ножки в куда большей степени, чем было предназначено их Создателем. До свидания, дорогая. Надеюсь, вы хорошо проведете время, хотя в этой жизни все редко оказывается таким, каким выглядит с первого взгляда.

Ободренная этими пророчествами, Кэтрин удалилась.

Половина деревни пришла проводить ее на железнодорожную станцию, включая ее горничную Элис, которая принесла ей букетик ноготков и плакала, не стесняясь.

– Таких, как она, немного, – всхлипывала Элис, когда поезд наконец отбыл. – Когда Чарли ушел от меня к этой девчонке с молочной фермы, мисс Грей была так добра ко мне! Хотя она была строгая насчет пыли и прочего, но всегда замечала, если я лишний раз все вытру. Ради нее я была бы готова, чтобы меня на кусочки разрезали. Она настоящая леди!

Так произошел отъезд Кэтрин из Сент-Мэри-Мид.

– Ну и ну! – сказала леди Тэмплин.

Она отложила континентальный выпуск «Дейли мейл» и устремила взгляд на голубые воды Средиземного моря. Над ее головой нависала золотистая ветка мимозы, эффектно дополняя очаровательную картину – золотоволосая леди в неглиже, которое ей очень шло. В том, что золотистыми волосами, как и бело-розовой кожей, она была обязана косметике, сомневаться не приходилось, но голубые глаза являлись даром природы, и в свои сорок четыре года леди Тэмплин все еще могла считаться красавицей.

Однако сейчас очаровательная леди Тэмплин думала, как ни странно, не о своей внешности, а о более серьезных делах.

Леди Тэмплин была хорошо известна на Ривьере, а ее вечеринки на вилле «Маргарита» пользовались заслуженной славой. Она обладала солидным жизненным опытом и состояла в браке уже четвертый раз. Первый брак оказался опрометчивым, и леди редко о нем упоминала. Правда, супругу хватило ума быстро отойти в мир иной, и его вдова вышла замуж за богатого фабриканта пуговиц. Он тоже скончался после трех лет супружеской жизни – как говорили, после пирушки с веселыми собутыльниками. Его сменил виконт Тэмплин, сумевший надежно поместить Розали в те высокие сферы, куда она так жаждала попасть. Она сохранила титул в четвертом браке, на сей раз предпринятом исключительно ради удовольствия. Мистер Чарльз Эванс, молодой человек двадцати семи лет, обладал смазливой внешностью и обаятельными манерами, а также любил спорт и умел ценить удовольствия, не имея при этом ни гроша за душой.

Леди Тэмплин была вполне удовлетворена жизнью, но иногда ее слегка тревожили мысли о деньгах. Пуговичный фабрикант оставил вдове солидное состояние, но, как любила повторять леди Тэмплин, «учитывая то и это…» («то» было падением курса акций вследствие войны, а «это» – мотовством покойного лорда Тэмплина), она все еще была достаточно обеспечена. Но являться всего лишь достаточно обеспеченной едва ли соответствовало темпераменту Розали Тэмплин.

Поэтому, прочитав один из разделов сводки новостей этим январским утром, она широко открыла голубые глаза и издала малосодержательное восклицание «Ну и ну!». Кроме самой леди, на балконе находилась только ее дочь, достопочтенная Ленокс Тэмплин. Ленокс была бельмом на глазу леди Тэмплин – девушка выглядела старше своих лет и отличалась полным отсутствием такта и причудливым, сардоническим чувством юмора, нередко ставившим мать, мягко выражаясь, в неудобное положение.