Дороти Сэйерс - Где будет труп

— Он ведь не принес эту веревку с собой в «Перья»?

— Нет. Думаю, он ее оставил в каком-то удобном месте на обратном пути с Утюга. Наверное, где-нибудь возле ручья. После этого ему оставалось только привести Полвистла и показать ему «моргай». Тут он снова совершил ошибку, конечно. Засунув те провода в карман, надо было убедиться, что они там остались.

Но и он тоже намеревался выстроить три линии обороны. Во-первых, смерть должна была выглядеть самоубийством, во-вторых, в палатке возле Дарли жил никому не знакомый и ни с кем не связанный мистер Мартин из Кембриджа, и, в-третьих, если бы доказали, что Мартин — это Генри Уэлдон, было алиби в Уилверкомбе со всеми подробностями насчет Баха и воротничков, а также абсолютно независимый свидетель, его подтверждающий.

— Да, но… — возразил было Ампелти.

— Знаю, знаю — но потерпите минутку. Знаю, все пошло не по плану, но я хочу, чтобы вы представили, каков был план. Допустим, все сработало как надо — что бы тогда произошло? Около полудня труп уже лежал бы на скале, а рядом — бритва. К половине первого убийца был бы уже далеко, почти в Дарли. Около часа он заходит в «Перья», ест и пьет. И имеется свидетель, готовый присягнуть, что он все утро провел в Уилверкомбе. Если тело найдут до прилива, то на песке обнаружат только следы убитого и не раздумывая решат, что это самоубийство, — тем паче если найдут бритву. Если тело найдут позже, следы будут уже не так важны, но вскрытие, вероятно, установит время смерти, и тогда кстати окажется алиби.

Звучит очень рискованно, но риск меньше, чем кажется. Сила плана в его смелости. И от Утюга, и за милю с лишним до него дорогу видно с берега. Он мог наблюдать за дорогой и дождаться подходящего момента. В случае опасности мог отложить дело до другого раза. Собственно, риск состоял только в том, что его могли увидеть непосредственно в момент убийства и погнаться за ним на машине вдоль берега. Но в любой другой момент — нет. Если даже потом выяснится, что на берегу около полудня видели всадника — как узнать, кто этот всадник? Конечно же это не мистер Хэвиленд Мартин, который тут ни с кем не знаком и все утро наслаждался музыкой в Уилверкомбе. Да и много ли народу ходит по той дороге? Велик ли шанс, что тело найдут раньше чем через несколько часов? Велик ли шанс, что кто-то подумает, будто это не самоубийство?

— А каков шанс, что это не самоубийство? — спросил инспектор Ампелти. — Как вы сами доказали, ничем другим это быть не может. Но я понимаю, что вы имеете в виду, милорд. Вы хотите сказать, что весь этот план был разработан, а потом, когда Уэлдон добрался до Утюга, что-то заставило его передумать. Может, дело было так — Алексис видит «всадника с моря», узнает Уэлдона и требует объяснений. Уэлдон рассказывает, как они его дурачили, и добивается обещания расстаться с миссис Уэлдон. Возможно, угрожает бритвой. Потом Уэлдон уезжает, а Алексис до такой степени разочарован, что, обдумав свое положение, режет себе глотку.

— Бритвой, заботливо оставленной ему Уэлдоном именно для этого?

— Ну да. Наверное.

— А что видела гнедая кобыла? — спросила Гарриет.

— Привидение, — скептически фыркнул инспектор. — В любом случае показаний лошадь давать не будет.

— А потом Уэлдон совершил ошибку, приехав в Уилверкомб, — продолжал Уимзи. — С такой меткой на руке ему надо было сидеть тише воды ниже травы и плюнуть на мать. Но ему позарез нужно было вмешаться и узнать, что происходит. И Мокэмб — его возможное появление в качестве свидетеля было, конечно, предсказуемо. Хотя не уверен, умно ли он поступил, ответив на то наше объявление. Возможно, ничего лучше он сделать не мог, но, думаю, должен был почуять западню. У меня такое впечатление, что он хотел присмотреть за Уэлдоном, который сажал ошибку на ошибку.

— Простите меня, милорд, — сказал инспектор Ампелти, — мы тут битый час рассуждаем о том, что эти люди могли сделать или хотели сделать. Вам это, без сомнения, очень интересно, но при этом мы ни на шаг не приблизились к тому, чтобы узнать, что же они сделали. У нас три человека в тюрьме по подозрению в том, чего они никак не могли совершить. Если Алексис зарезался сам, мы должны либо отпустить этих троих с извинениями, либо обвинить их в заговоре с целью запугивания или еще в чем. Если убийство совершил их сообщник, мы должны найти этого сообщника. Иначе мне нельзя больше терять на это время. Я жалею, что вообще ввязался в это дело.

— Вы очень торопитесь, инспектор, — протянул Уимзи. — Я сказал только, что план пошел не так. Я не сказал, что он не был выполнен.

Инспектор Ампелти печально посмотрел на Уимзи, и его губы беззвучно произнесли: «Псих». Но вслух он заметил лишь:

— Ну, милорд, как бы там ни было, они не убивали Алексиса в два часа, потому что их там в тот момент не было. Не убивали они его и в полдень, потому что до двух он был жив. Это факты, так ведь?

— Не так.

— Нет?

— Нет.

— Вы хотите сказать, кто-то из них был там в два часа?

— Нет.

— Вы хотите сказать, они убили Алексиса в двенадцать?

— Да.

— Зарезали его?

— Да.

— Насмерть?

— Насмерть.

— Тогда как вышло, что он умер только в два?

— О времени смерти Алексиса, — сказал Уимзи, — мы не знаем ровным счетом ничего.

— Вы хотите сказать, — спросил Ампелти, постепенно теряя терпение, — что молодая леди все это время ошибалась?

Гарриет замотала головой, а Уимзи ответил:

— Нет.

— Но, милорд, не думаю, что вы можете оспаривать мнение доктора. Я и других врачей спрашивал, ни у кого не возникло сомнений.

— Вы сообщили им не все факты, — сказал Уимзи. — Я не виню вас, — добавил он добродушно, — эти факты мне и самому пришли в голову только что. Вы что-то сказали про кровь, Гарриет, и у меня в голове все встало на место. Давайте запишем несколько известных нам фактов про предполагаемого наследника семьи Романовых.

1. Говорят, в детстве он очень сильно болел после того, как его сбили с ног на спортивной площадке.

2. Ему был всего 21 год, а он носил бороду и никогда не пользовался бритвой.

3. Мучился от боли, но не шел к дантисту. На одном из зубов у него была коронка — последнее средство избежать удаления.

4. Он боялся пользоваться острыми предметами.

5. Фенчерч, производивший вскрытие, был удивлен отсутствием трупных пятен, а также тем, что крупные сосуды были почти полностью обескровлены.