Энтони Беркли - Осторожно: яд!

— Подобную ошибку мог допустить только круглый идиот и невежда, — ответил Глен, презрительно улыбнувшись. — Надеюсь, ни я, ни моя сестра таковыми не являемся. Невозможно перепутать небольшую баночку, стоящую в шкафу с ядами, с большой на полке в другом конце кабинета. Так что подобное предположение просто абсурдно.

— Я рад, что вы так уверены, — сухо заметил коронер. — У вас, как у врача, есть версия, как мышьяк мог попасть в организм покойного?

— Нет, — спокойно ответил Глен. — Строить версии — дело полиции, не мое. Возможно, он сам принял мышьяк по ошибке, перепутав с каким-то другим препаратом.

— К сожалению, этому нет никаких подтверждений. Тем не менее я вынужден еще раз спросить вас: вы уверены, что когда этот флакончик покинул ваш кабинет, в него никаким образом не мог попасть мышьяк? По ошибке, например, спутанный с каким-то другим ингредиентом.

— Я совершенно в этом уверен. Такое исключено.

— И в то утро не было никаких назначений, вынудивших вас брать препараты из шкафа с ядами?

— Нет. Я близко к нему не подходил. Я вижу у вас на столе мой журнал назначений. Так вот там вы можете увидеть, что другие назначения не содержали никаких ядов. — Глен чуть улыбнулся.

— Да, да. А было ли вообще что-то необычное в изготовлении любого из лекарств в то утро? — продолжил коронер. — Извините, что я так на вас давлю, но вы должны понять, что у меня не должно оставаться никаких сомнений.

— Я все понимаю, — приветливо отозвался Глен. — Нет, насколько я помню, ничего необычного не было, ни в малейшей степени… кроме, пожалуй, — он опять чуть улыбнулся, — того, что емкости с некоторыми ингредиентами были почти пустые. Сестра не успела их наполнить, мне пришлось это сделать самому.

— А… — Коронер ухватился за это замечание. — А не могло случиться, что вы ошиблись и что-то не туда насыпали?

— То есть перепутал шкаф с ядами со шкафом с другими ингредиентами? — спросил Глен улыбаясь. — Думаю, нет. Если бы такое случалось, то половина Аннипенни была бы уже мертва. Кроме того, я пополнил запасы после того, как сделал эти лекарства, не раньше.

— Понимаю. Тогда, я думаю, мы можем быть совершенно уверены, что покинувший ваш кабинет флакончик с лекарством не содержал ничего, что могло бы причинить больному вред. И когда вы его отправили?

— В тот день мальчик-посыльный забрал у меня четыре флакончика с лекарствами в четверть одиннадцатого. Возможно, на пять минут позже.

— Да, есть подтверждения, что он доставил лекарство в дом мистера Уотерхауса вскоре после половины одиннадцатого. Флакончик был запечатан?

— Я заткнул его пробкой, завернул и запечатал. На пакете написал фамилию мистера Уотерхауса.

— В пути, надеюсь, с флакончиком никаких манипуляций не производили. — Коронер задумчиво посмотрел на Глена. — Доктор Брум, после смерти мистера Уотерхауса этот флакончик никто не видел. Вы не знаете, что с ним случилось?

— К сожалению, нет. Могу только сказать, что поздно вечером пятого сентября флакончика в спальне мистера Уотерхауса уже не было. Я его искал, чтобы дать больному лекарство.

— Вы спрашивали его о флакончике?

— Да. Он сказал что флакончик где-то здесь, но я его не нашел.

— Очень любопытно. Еще один вопрос, доктор Брум. Миссис Уотерхаус с вами обсуждала вопрос кремации ее супруга?

— Обсуждала.

— Она желала его кремировать?

— Во всяком случае, не возражала. Она спрашивала моего совета.

— И что вы посоветовали?

— Я посоветовал кремацию, поскольку таково было желание самого мистера Уотерхауса. Однако в конце концов миссис Уотерхаус решила этого не делать.

— Понимаю. Спасибо, доктор Брум.

— Слава Богу, кончилось, — пробормотал Глен, вернувшись на свое место.

Перед коронером его сменила Рона.

Ее показания не содержали ничего нового. Она коротко рассказала о болезни Джона и его смерти, объяснила, как получилось, что она стала за ним ухаживать. Подтвердила показания брата относительно обстановки в его кабинете, пояснила, как получилось, что в то утро он готовил лекарство для Джона вместо нее. Насчет флакончика Рона сказала, что в спальне больного его не видела. Насчет промывания желудка и уколов коронер ничего не спросил, видимо, не знал. Значит, о своих действиях до прибытия брата Рона полицейским не рассказала. И правильно сделала. Коронер начал бы придираться. Ведь у нее не было медицинского образования, хотя я бы доверился ей без всяких сомнений.

Рона подробно описала состояние Джона, когда пришла к ним в тот вечер прямо со станции. Поезд из Торминстера прибыл в пять пятьдесят семь.

Коронер задал ей еще пару вопросов относительно намерения Анджелы кремировать тело супруга. Понимая, куда он клонит, Рона твердо заявила, что Анджела на кремации ни в коей мере не настаивала. Ей было все равно.

Коронер намеревался уже отпустить Рону, но затем, подумав, задал еще вопрос:

— Мисс Брум, в разговоре с вами мистер Уотерхаус упоминал, что пятого сентября вместо предписанной дозы выпил половину флакончика?

— Нет, — ответила она.

На ее место коронер вновь вызвал Глена и задал ему тот же вопрос.

Глен ответил утвердительно.

— Он объяснил, почему так сделал?

— Мистер Уотерхаус сказал, что надеялся таким способом унять возникшую острую боль.

— На этикетке флакончика было написано точное предписание?

— Конечно. Одна столовая ложка каждые четыре часа.

— Как вы отреагировали, когда узнали, что мистер Уотерхаус сделал?

— Я сказал ему, что это глупо и что, слава Богу, лекарство не содержит никаких сильных компонентов.

— Но это вас не встревожило?

— Нет. Вреда он себе таким способом причинить не мог.

— Благодарю вас, доктор Брум. Это все.

Затем место свидетеля занял испуганный мальчик, доставивший Уотерхаусу лекарство. Он уточнил, что передал его в половине одиннадцатого.

Мальчика отпустили, и затем наконец пришел момент, который я предвкушал без особой радости.

— Следующим, — объявил коронер, — приглашается мистер Сьюэлл.

Однако мои мучения отложили. Я не успел дойти до места свидетеля, как коронер, пошептавшись с разными значительными лицами, собравшимися вокруг его стола, объявил перерыв на обед. И мы с напряженными лицами людей, привыкших к вниманию публики, протолкнулись через толпу и направились по домам. Гарольд пошел в другую сторону, а Глену и Роне некоторое время было с нами по пути.

— Ну и какое у тебя, мой друг, впечатление от всего этого? — спросила Рона, когда мы отошли подальше от толпы.

— Пока… — начал я, но она меня оборвала.

— А то, что они с очевидностью нацелились на Анджелу, как тебе это нравится?