Неизвестен - Кинжал-предатель: Из секретной книги Джона Вильсона

Негодяи схватили бесчувственного Дэфта и подняли на стол, двое поставили его на скамью, поддерживая его, а Консэйн надел ему на шею петлю.

Гаррисон рвал на себе веревки в бессильной злобе, он вскочил и головой ударял преступников, но один из них оттащил его.

Все трое злодеев соскочили со стола.

Дэфт стоял с петлей на шее на столе.

— Оттолкни скамейку! — приказал Консейн.

Скамья отлетела далеко в сторону и Джон Дэфт повис на веревке. Должно быть, в последнюю минуту он пришел в себя, лицо его исказилось, глаза вышли из орбит и ужасный храп наполнил комнату.

Страшно было смотреть, как медленно выходил язык изо рта повешенного.

После нескольких конвульсий все стихло.

В этот момент Гаррисон с нечеловеческой силой вытолкнул изо рта кляп и с дикой яростью проревел:

— Ах, вы мерзавцы! Проклятье на вас всех! и горе вам, если здесь появится Джон Вильсон!

— Джон Вильсон?! — в один голос вскричали все трое, и голоса их звучали неподдельным ужасом.

— Да, Джон Вильсон! Он мой учитель! и не таким негодяям, как вы, тягаться с ним.

— А! Он Вильсоновский пес! — рычал Консэйн яростно. — Тогда не выпускайте его! В погреб его! Пусть там издыхает с голода!

Связанного снова схватили и понесли вниз по лестнице: на каменном полу сеней был люк, который подняли. Железная лестница вела вниз, но они не понесли связанного сыщика по ней, а бросили вниз.

Падение не обошлось сыщику без вывихов, но с этим злом можно было еще мириться; но последующие часы были настоящей пыткой для сыщика.

Страшная боль в суставах мучила его, из ран струилась кровь, и ему стоило больших усилий отогнать крыс, которые прыгали по нем в темноте. Но он твердо верил, что Вильсон спасет его.

По наступлении сумерек Вильсон и его помощники собрались в условленном месте.

Отсутствовал только Гаррисон.

Вильсон знал, что молодой сыщик мог опоздать по очень важным причинам, и сказал:

— Нет сомнения, что Гаррисон напал на след. Но, быть может, он в опасности, и наш долг спешить к нему на помощь. Дай Бог, чтобы нам это удалось.

И все трое двинулись к дому Эшлэнда в Оджен-авеню.

Вильсон вошел в дом один, а остальные остались вблизи дома и стали зорко следить за всем.

Эшлэнд радостно встретил сыщика.

При первых же словах можно было догадаться, из-за чего произошла такая перемена к лучшему.

— Теперь я благодарю вас не только как великого сыщика, но и как сердечного человека, который умел разъяснить всю неосновательность моей бесхарактерности. О своей невесте я сохраню священную память и утешение найду в усиленной работе.

— Верно, мистер Эшлэнд! — возразил сыщик. — Таким я желал вас видеть; и теперь я надеюсь, что с вашей помощью мы сегодня вечером нападем на след негодяев.

Он вынул часы:

— Теперь девять часов! — сказал он. — Пора идти. Ступайте впереди, я последую за вами, и не забудьте, что вы должны притворяться таким же, каким оставили злодеев вчера в клубе.

— Будьте уверены, — начал Эшлэнд, но сыщик быстрым движением руки остановил его. Приложив палец к губам, он исчез в соседней комнате. Сначала Эшлэнд удивился и не понял ничего.

Но в следующий же момент понял все. Острый слух сыщика уловил какой-то шорох в коридоре и тихие шаги.

Вдруг распахнулась дверь. Эшлэнд обернулся и увидел Консэйна, который стоял на пороге.

— Ну? — спросил он.

Эшленд скоро нашелся.

— Что вам, мистер Консэйн?

— Разве вы забыли вашу клятву?

— Что вы?! Я ни минуты не забывал ее!

Консэйн указал на стенные часы.

— Уже девять часов — пора. Не найдя вас на условленном месте, я зашел за вами.

— Хорошо, идем!

— Кажется, вы говорили с кем-то, когда я входил?

— Нет! Впрочем, я говорил сам с собой.

Консэйн посмотрел за занавесью, открыл даже дверь в соседнюю комнату, но ничего подозрительного не нашел.

— А ваше обещание вы сдержали относительно духовного завещания?

— Все в порядке, мистер Консэйн.

— И никому не говорили о том?

— Никому!

— Идем же! Со вчерашнего вечера, когда мне снова досталась белая пуля, жизнь еще более опостылела мне; быть может, сегодня мне удастся, наконец, вытащить черную пулю!

— Но я надеюсь, что мне достанется черная пуля, — ответил Эшлэнд. — Теперь, когда я покончил все дела, мне остается только умереть. Я купил себе даже место на кладбище возле своей невесты.

Оба пошли, но на этот раз пешком; за ними же последовало трое сыщиков.

Им отворил тот же негр и впустил их.

Эшлэнд и Консэйн вошли в комнату, где находился алтарь. Их уже ожидали остальные члены.

Все молча сели.

Дрожащим голосом Эшлэнд спросил:

— А Джон Дефт уже покончил с собой?

Все ответили наклонением головы.

— Да, он умер и сам выбрал себе способ смерти; после вы его увидите сами.

— Он застрелился?

— Нет, он выбрал смерть через повешение. А вы что изберете? — спросил он почти злорадно.

— Пулю!

— Бензер, подай сюда ящичек. Не надо терять времени.

Человек с жирным красным лицом медленными шагами подошел к алтарю и принес ящичек с пулями.

Вынимали жребий, но всем доставались белые пули.

Когда очередь дошла до Эшлэнда, он вынул черную пулю.

С подавленным криком смотрел он на маленькую пулю, решающую его участь.

Джим Консэйн ударил рукой по столу, воскликнул:

— Опять не то! Два года я жду, как счастья, черную пулю — и опять ждать!

Следуя внезапной мысли, Эшлэнд положил свою пулю перед Консэйном на стол и сказал:

— Вчера вечером вы просили у Дэфта пулю, которую он вам не дал. Но я не могу видеть ваших мучений — уступаю вам свою пулю, берите ее и умрите сегодня вместо меня.

Этого Консэйн не ожидал.

Наконец, покачав отрицательно головой, он сказал:

— Нет, этой жертвы от вас я не приму. Ваша рана так свежа, что вам более всех нужен вечный покой… Ваше горе превышает мое, итак, оставьте вашу пулю у себя.

— Вы замечательный человек, — сказал Эшлэнд, по-видимому, взволнованно. — Хорошо, я оставлю пулю у себя!

Он поднялся и пошел к двери соседней комнаты.

— Прощайте! Я исполню свое решение в этой комнатке. Я устрою все дела, дайте мне времени один час — и все будет кончено.

— А где находится завещание? — спросил Консэйн.

— В моем письменном столе, в нижнем ящике налево.

— Так идите же! — возразил Консэйн. — А я помолюсь за вашу бедную душу!

Эшлэнд подходил уже к двери, но в ужасе отпрянул назад: на крюке, над столом висело бездыханное тело Дэфта.

Придя в ужасный дом, Вильсон и его помощники узнали по оставленным Гаррисоном знакам, что он находился здесь и в опасности.

— Без сомнения, он вошел, но это было очень рискованно с его стороны, — пояснил сыщик, — будем надеяться, что он еще жив!