Энн Перри - Находка на Калландер-сквер

— Какие могут быть бега в это время года?

— Хорошо. Тогда я могу сказать, что ты отправилась посмотреть петушиные бои. — Молодой человек широко улыбнулся.

— Нам скорее поверят, если ты оставишь записку со словами, что мы пошли туда вдвоем, — ответила Огаста, встретившись с сыном взглядом, и улыбнулась, несмотря на плохое самочувствие.

Он поежился:

— Ерунда. Я не выношу кровавый спорт.

— Неужели ты думаешь, что я выношу?

— Конечно. Ты бы напугала до смерти самого Наполеона, если бы он повстречался с тобой на каком-нибудь светском приеме.

Она фыркнула:

— Ты ополоумел, милый!

— Нет, в самом деле, мам, ты выглядишь как загнанная лошадь. Отдохни немного. Сегодня приятный день, немного холодный, но вполне ничего. Я возьму тебя кататься. Запряжем лучших лошадей.

Огаста почти поддалась соблазну. Для нее не было лучшего отдыха, чем поездка с Брэнди подальше от Калландер-сквер. Она мешкала с ответом, обдумывая его предложение.

— Ну, соглашайся же! Морозный воздух, быстрые лошади, скрип колес по новой дороге, последние листочки бука, краснеющие на деревьях.

Леди Балантайн смотрела на его гладкое, смуглое лицо и видела в нем дитя — так же, как двадцать лет назад видела в нем мужчину. Она согласилась было принять его предложение, когда дверь открылась и вошел Макс:

— Инспектор Питт из полиции, миледи. Вы его примете?

Морозный воздух, звон подков, радостный смех… Все это лопнуло, как мыльный пузырь.

— Думаю, у меня нет выбора. — Огаста отодвинула кресло и встала. — Если не сейчас, то он придет позднее. Проводи его в комнату для утренних приемов, Макс. Я подойду через несколько минут.

Брэнди продолжал есть.

— Это все еще дело об убиенных младенцах? Не понимаю, почему они до сих пор продолжают копаться; они же никогда не узнают, чьи это дети. Бедолаги. Возможно, они обязаны всем этим заниматься, но какая же это грязная работа! Ты хочешь, чтобы я пообщался с ним? Ему, наверное, просто требуется разрешение снова опросить слуг.

— Нет, спасибо. Я очень ценю твое предложение, мой дорогой. Мне бы очень хотелось прокатиться с тобой, но я не могу.

— Почему нет? Я не думаю, что он сбежит с нашим столовым серебром.

Огаста не хотела ничего рассказывать сыну и сменила тему разговора:

— Ты хорошо знаешь Алана Росса?

— Что? — От удивления Брэнди чуть не выронил кусок хлеба.

— Насколько хорошо ты знаешь Алана Росса? Достаточно простой вопрос.

— Он хороший парень. Мне кажется, я знаю его довольно неплохо. После того как сбежала Елена, он замкнулся в себе. Но сейчас начинает выходить из этого состояния. Зачем тебе это надо?

— Я хочу, чтобы он женился на Кристине.

Брэнди прекратил свой шутливый застольный разговор и отложил хлеб в сторону.

— Твой отец еще не знает об этом, — продолжала Огаста. — Но у меня есть очень веские причины. Если ты можешь что-нибудь сделать, чтобы довести это дело до конца, я буду тебе очень благодарна. Теперь мне, пожалуй, лучше пойти встретиться с полицейским.

Она оставила сына, который продолжал тупо смотреть в одну точку.

Питт ждал хозяйку дома возле очага. Первые языки пламени лизали еще холодную каминную решетку. Леди Балантайн закрыла за собой дверь и встала спиной к двери. Он взглянул на нее с улыбкой. Неужели ничто не беспокоит этого продрогшего мужчину? Может быть, он просто незнаком с правилами приличия? Инспектор был огромного роста и очень неряшлив. Слишком много предметов одежды, надетых один поверх другого. Он поприветствовал ее с такой фамильярностью, какой она не могла ожидать даже от друзей.

— Доброе утро, леди Огаста. Я буду очень признателен, если вы позволите задать вам несколько вопросов.

— Мне? — Она собиралась разговаривать с ним холодно, но была застигнута врасплох его словами. — Я ничего не знаю обо всем этом. Уверяю вас.

Питт отодвинулся от огня, чтобы освободить место для нее. Непонятно почему, но его любезность ее раздражала. Может быть, потому, что она предпочитала изыскивать в нем недостатки.

— Уверен, что вы и в самом деле ничего не знаете, — кивнул инспектор, — иначе вы рассказали бы мне об этом. Но есть такие вещи, которые вы могли заметить, но в то время не знали, что они важны для следствия.

— Я сомневаюсь в этом, но если вы должны…

— Благодарю вас. Доказано, что чрезвычайно трудно выследить женщину, состоящую в греховной связи.

— Я едва ли удивлена.

— Я тоже. — Выражение его живого лица изменилось на грустное. — Мы можем достичь лучшего результата, работая в другом направлении. Надо попытаться найти мужчину.

В голове у Огасты мелькнула мысль, что это хорошая возможность избавиться от Макса.

Она подняла голову и натолкнулась на взгляд его блестящих серых глаз. Это ее смутило. Леди Балантайн осознала, что инспектор очень умен. Для нее это было новое и неприятное открытие. Она не могла доминировать над ним.

— Вы о чем-то подумали? — Почти незаметная улыбка мелькнула на его губах.

— Нет, — покачала она головой.

— Но вы проницательная женщина.

В какой-то момент Огасте показалось, что он собирается ей льстить.

— И у вас есть молодая, привлекательная дочь, — продолжал инспектор. Огаста не заметила в его лице намерения обмануть ее, ввести в заблуждение, что само по себе было необычно. Общество, к которому она принадлежала, держалось на притворстве и взаимных обманах. — И у вас, должно быть, сформировалось мнение об окружающих мужчинах, их привычках и наклонностях. Кого-то вы бы хотели видеть рядом с вашей дочерью, кто-то вам неприятен… Особенно меня интересуют те, чьи моральные качества для вас неприемлемы.

Против подобного заявления нечего было возразить. Заключения Питта невозможно опровергнуть.

— Несомненно, — согласилась Огаста. — Но я не уверена, стоит ли передавать полиции в качестве улик мои личные подозрения и антипатии, а также выводы, к которым я пришла. Эти выводы могут быть необоснованными. И я своими словами могу нанести вред. — Она слегка приподняла брови, как бы задавая инспектору вопрос и перекладывая на него всю ответственность.

Питт широко улыбнулся. Ей не хотелось, чтобы он смотрел на нее столь откровенно. Если бы Кристина влюбилась в этого мужчину, она бы, по крайней мере, смогла это понять. Но он, скорее всего, отверг бы ее. Огаста напряглась. Последняя мысль была неприятной и оскорбительной.

— Мне нужен ваш совет, миледи, — сказал Питт очень мягко. — Устный совет. С чего мне начинать? Я не болтлив. Согласитесь, что до сих пор я был чрезвычайно скрытен.

— Я даже не представляю, что вы такое знаете, о чем могли бы проболтаться, — сказала она ровным тоном, даже несколько прохладно.

Улыбка Питта стала шире.