Филлис Джеймс - Маяк

Через пять минут его шлем мягко ударился о нависший над ним козырек. Это ключ, самое трудное место. Выдающийся вперед, словно полка, гранитный козырек был весь в трещинах, из которых фестонами свисали зеленые растения. На самом краю козырька, в серо-белом элегантном наряде, неподвижно сидела яркоклювая чайка. Совершенное создание господствовало над всей скалой, по-видимому не замечая взмокшего от пота непрошеного гостя, замершего всего двумя футами ниже. Чуть погодя она взлетела в мелькании крыльев и шуме взбитого ими воздуха, и Бентон скорее почувствовал, чем увидел, как белые крылья чайки промчались над его головой. Он знал, что над самой трещиной вбит крюк с кольцом. Если ему не удастся подняться на козырек, крюк должен его удержать. Он нашел крюк, продернул в кольцо конец длинной оттяжки, крикнул вниз: «Крепи!» — и почувствовал, как натянулась веревка. Глянув вниз и пользуясь туго натянутой веревкой, чтобы держать равновесие, он протянул правую руку наверх из-под козырька и попытался нащупать над ним зацепку на гранитной стене. Полминуты он, волнуясь, скреб по граниту, пока не нашел за что зацепиться — сначала для правой руки, а потом и для левой. Свободно повиснув в воздухе, он подтянулся на руках, нашел опоры для ног и снова обрел равновесие. Затем надел еще одну оттяжку на тонкий, торчащий из скалы зубец и встегнулся. Теперь он был в безопасности.

И не было больше страха, только хорошо помнившаяся радость. Остальная часть склона была по-прежнему отвесной, но поверхность скалы — чистая, с хорошими опорами на всем пути наверх. Бентон выбрался на край утеса и с минуту лежал в изнеможении, впивая благословенный запах травы и земли, ощущая шершавость песка у самых губ. Поднявшись на ноги, он увидел спешившую к нему Кейт. Глядя в ее сияющее от радости и облегчения лицо, он с трудом подавил нелепый порыв броситься ей в объятия. А она сказала: «Поздравляю, Бентон», — и отвернулась, будто боялась, как бы он не увидел, что сделало с ней страшное напряжение, пережитое в последние тридцать минут.

Он нашел рядом с краем утеса большую каменную глыбу, наладил страховку, продернул веревку в карабин, взялся за нее и крикнул вниз — Джаго:

— Давай, если готов!

Он был уверен, что Кейт сделала с уликой все, что нужно, пока Джаго был внизу, у подножия утеса. Камень и остаток рваного латекса наверняка уже запечатаны в мешке для вещдоков. А теперь в его руках была жизнь Джаго. Он ощущал, как его заливает чувство былого веселого возбуждения, словно вся кровь в нем взволновалась, как море. Вот это и есть самое главное: разделенная опасность, взаимное доверие, братство восхождения.

Джаго присоединился к ним с поразительной быстротой. Он вытащил наверх и снова свернул веревки, собрал снаряжение и сказал:

— Вы справились как надо, сержант.

Он решительно зашагал к автотележке, неся снаряжение, но вдруг приостановился и повернул назад. Подойдя к Бентону, Джаго протянул ему руку. Бентон схватил ее и пожал. Ни тот ни другой не произнесли ни слова. Вместе они забросили скалолазное снаряжение в тележку и забрались в нее сами. Кейт села за руль, повернула ключ зажигания и, сделав широкий разворот, затряслась по гравию в направлении Большого дома. Взглянув на ее лицо, Бентон вдруг — в момент удивленного озарения — понял, что Кейт вполне можно назвать красивой.

Всю оставшуюся часть вторника краешком сознания Кейт владело беспокойство о том, что происходит в незнакомом ей изоляторе на самом верху башни Кум-Хауса. Ей приходилось удерживать себя от того, чтобы позвонить Гаю или Джо Стейвли и спросить об этом. Но она понимала, что, если бы им было что сообщить ей, они сами нашли бы время позвонить. А между тем у них есть свои дела, а у нее — свои.

Миссис Бербридж, стараясь найти в домашних заботах хоть какое-то облегчение от мыслей о двойной опасности — об убийце, свободно разгуливающем по острову, и о предположительно смертельной болезни, спросила Кейт и Бентона, что они хотели бы на ужин и не доставить ли им еду в коттедж «Тюлень». Мысль об этом показалась Кейт невыносимой. Сидеть за столом, за которым недавно сидел Дэлглиш, видеть его плащ, висящий на крытом крыльце, ощущать его отсутствие острее, чем его присутствие, — все это воспринималось бы так, словно они вошли в дом покойника. Ее квартирка в конюшенном корпусе маловата, но может подойти. Кроме всего прочего, Кейт стремилась быть поближе к Кум-Хаусу, а еще — чтобы Бентон находился по соседству. И дело не только в том, что так было бы удобнее: пришлось признать, что она чувствует себя более спокойно и уверенно, когда он рядом. Вместе с этой мыслью пришла и другая: он стал для нее настоящим коллегой, надежным напарником. Кейт сказала ему, какое решение она приняла. А Бентон ответил:

— Если вы не против, мэм, почему бы мне не перенести свое кресло и все, что нам может понадобиться, к вам в гостиную. Тогда мы сможем использовать ее как рабочую комнату, а есть будем у меня. Я очень неплохо готовлю завтрак. У нас у обоих имеется по маленькому холодильнику, там хотя бы молоко помещается, это может пригодиться, если придется работать допоздна и мы захотим выпить кофе. В других квартирах нашего корпуса и таких холодильников нет. Сотрудникам приходится брать то, что им нужно, из большого холодильника в их общей столовой. Я поговорил с миссис Планкетт, она обещала прислать нам салат и холодное мясо. Или мы сами можем все это забрать. В час дня будет нормально?

Кейт не чувствовала голода, но видела, что Бентон очень настроен подкрепиться. А ленч, когда Бентон принес еду, оказался великолепным. Салат и холодная баранина сопровождались печеным картофелем, за которым следовал компот-ассорти из свежих фруктов. К собственному удивлению, Кейт съела все с большим аппетитом. Потом они принялись обсуждать дальнейшую программу действий.

— Надо определить, что следует сделать в первую очередь, — сказала Кейт. — Можно начать с сокращения числа подозреваемых, по крайней мере на данный момент. Джо Стейвли не стала бы убивать Бойда, то же самое, я думаю, можно сказать и о ее муже и Джаго. Мы всегда полагали, что миссис Бербридж, миссис Планкетт и Милли в этом смысле чисты. Таким образом, у нас остаются Деннис Тремлетт, Миранда Оливер, Эмили Холкум, Рафтвуд, Дэн Пэджетт и Марк Йелланд. По логике вещей нам надо бы включить в их число и Руперта Мэйкрофта, но его мы пока что считать не будем. Мы, разумеется, исходим из предположения, что на острове находится только один убийца, но, может быть, нам следует придерживаться более гибкой позиции.

— Мы были настроены и Йелланда не считать, мэм, — возразил Бентон, — или, во всяком случае, не сосредоточивать на нем внимание. А ведь у него нет алиби, зато есть столько же причин ненавидеть Оливера, сколько у любого обитателя Кума. И я не думаю, что нам следует исключить Джаго, хотя бы на данный момент. Ну и, конечно, есть еще доктор Шпайдель. Мы ведь можем полагаться только на его собственные слова о времени встречи с Оливером.