Агата Кристи - Загадка Ситтафорда

Ее размышления были нарушены довольно грубым голосом, раздавшимся прямо над ее ухом:

— Простите, вы случайно не видели бультерьера?

Эмили вздрогнула и повернулась. Через калитку к ней перегнулся высокий худой мужчина, темнолицый, седой, с налитыми кровью глазами. Одной рукой он опирался на костыль и с интересом разглядывал Эмили. Она без труда догадалась, что перед ней капитан Вайатт. Инвалид, владелец коттеджа номер три.

— Нет, не видела, — ответила она.

— Убежала… — сказал капитан Вайатт. — Такое нежное создание — и совершенная дура. А тут эти машины…

— Я бы не сказала, что на дороге много машин.

— Летом много шарабанов, — хмуро заметил капитан Вайатт. — Утренняя прогулка из Экземптона за три шиллинга шесть пенсов. Подъем к ситтафордскому маяку, что на полпути от Экземптона, чтобы слегка заправиться.

— Да, но ведь сейчас не лето, — сказала Эмили.

— Все одно. Вот только что шарабан проехал. Наверное, репортеры отправились поглазеть на Ситтафорд-хаус.

— Вы хорошо знали капитана Тревильяна? — спросила Эмили.

По ее мнению, инцидент с бультерьером был просто предлогом, продиктованным откровенным любопытством капитана Вайатта. Она была совершенно уверена, что ее особа — сейчас главный предмет внимания в Ситтафорде, и не было ничего удивительного, что капитану Вайатту, как и всем, захотелось непременно посмотреть на нее.

— Откуда мне его хорошо знать? — сказал капитан Вайатт. — Он продал мне этот коттедж.

— Ну да, — ободряюще сказала Эмили.

— Скряга он был, вот что, — сказал капитан Вайатт. — По договору он должен был все сделать по вкусу покупателя. Но стоило мне рамы шоколадного цвета оттенить лимонным, и он потребовал с меня половину стоимости. По договору, мол, предусмотрен один цвет для всех коттеджей.

— Вы не ладили? — спросила Эмили.

— Да, мы вечно с ним скандалили, — сказал капитан. — Я и со всеми-то вечно скандалю, — добавил он в раздумье. — В таких местах, как здесь, приходится учить людей, чтобы тебя не беспокоили. Постоянно стучатся, заходят, болтают. Я не против принимать гостей, когда я в настроении, но настроение должно быть у меня, а не у них. Чего уж хорошего — ходил тут, как лорд в своем поместье, заявлялся, когда ему вздумается! Теперь-то ко мне уж ни один черт не сунется, — с удовлетворением заключил он.

Эмили молча кивнула.

— А слуг лучше всего иметь туземцев, — сказал капитан Вайатт. — Они послушны. Абдулла! — взревев он.

Высокий индус в чалме вышел из коттеджа и остановился в почтительном ожидании.

— Заходите, угощу чем-нибудь, — пригласил капитан. — Посмотрите мой коттедж.

— Простите, — сказала Эмили, — но я тороплюсь.

— А вы не торопитесь, — сказал капитан Вайатт.

— Нет, надо, — возразила Эмили. — У меня назначена встреча.

— Никто теперь не ценит искусства жить, — сказал капитан. — Бегут на поезда, договариваются о встречах, всему определяют время, а все это — чушь. Поднимайтесь с солнцем, ешьте, когда вам захочется, не связывайте себя с днями и часами — вот что я вам посоветую. Я бы уж научил людей жить, если бы они ко мне прислушивались.

«Результаты подобного достойного образа жизни не очень-то обнадеживающи», — подумала Эмили. Человека, более, чем капитан Вайатт, похожего на развалину, она еще и не встречала. Чувствуя, что в данный момент его любопытство в какой-то степени удовлетворено, она настояла на своем и отправилась дальше.

Дверь в Ситтафорд-хаусе была массивная, дубовая. Аккуратный шнур звонка, огромный проволочный коврик и до блеска начищенный почтовый ящик из желтой меди… Все, как отметила Эмили, было воплощением комфорта и солидности. Аккуратная традиционная горничная вышла на звонок.

По тому, как она холодно заявила, что «миссис Уиллет сегодня не принимают», Эмили заключила, что журналисты сделали свое черное дело.

— У меня записка к ней от мисс Персехаус, — сказала Эмили.

Это подействовало. На лице горничной отразилось колебание, ее отношение изменилось:

— Пожалуйста, проходите!

Эмили вошла в помещение, которое агенты по найму определяют как «хорошо оборудованную прихожую», оттуда ее провели в большую гостиную. Здесь ярко пылал огонь, налицо были следы пребывания женщины: несколько стеклянных тюльпанов, изящная рабочая корзинка, девичья шляпка, кукла Пьеро с необычайно длинными ногами. Она отметила отсутствие фотографий.

Вобрав в себя все, что можно было увидеть, Эмили принялась греть перед камином руки, когда открылась дверь и вошла девушка примерно ее лет. Эмили обратила внимание, что она прехорошенькая, красиво и дорого одета. Она подумала также, что не часто встретишь девушку в таком нервозном состоянии. Нет, обнаружить это было не так просто, — ведь мисс Уиллет пыталась держаться непринужденно и приветливо.

— С добрым утром, — сказала она, подходя и протягивая руку. — Мне очень жаль, но мама не могла выйти, она все утро в постели.

— Ах, какая досада! Боюсь, что я пришла не вовремя.

— Нет, нет, что вы! Повар сейчас же напишет вам рецепт торта. Нам очень приятно оказать услугу мисс Персехаус. Вы у нее остановились?

Эмили, внутренне улыбаясь, подумала, что это, наверное, единственный дом в Ситтафорде, обитатели которого не знают определенно, кто она такая и почему здесь. В Ситтафорд-хаусе были свои отношения между хозяевами и прислугой. Прислуга, вероятно, знала о ней, хозяева — нет.

— Собственно, не совсем у нее, — сказала Эмили. — Поселилась-то я у миссис Куртис.

— Конечно, коттедж страшно мал, а у нее ведь еще племянник, Ронни, не так ли? Думаю, что для вас и места бы не нашлось. Она замечательный человек, правда? Какой сильный характер, всегда думаю я. Я даже немного ее побаиваюсь.

— Она ведь, пожалуй, задира, а? — живо откликнулась Эмили. — А как соблазнительно быть задирой, особенно если люди тебе не возражают.

Мисс Уиллет вздохнула.

— Как бы я хотела уметь возражать людям! — сказала она. — Нам все утро страшно надоедают репортеры.

— Ну конечно, — сказала Эмили. — Это ведь дом капитана Тревильяна, того самого, что убили в Экземптоне?

Эмили пыталась установить истинную причину нервозности Виолетты, — ведь девушка была явно взвинчена. Что-то тревожило ее, и тревожило довольно сильно.

Эмили намеренно резко произнесла имя капитана. Девушка явно не прореагировала на него.

— Да. Вы думаете, это не страшно?

— Ну расскажите, если вам, конечно, не претит говорить об этом.

— Нет, нет, только с чего бы мне начать?..

— Ну, хотя бы с того столоверчения, — продолжала Эмили. — Я услышала о нем совершенно случайно, и мне показалось это очень интересно, то есть я хочу сказать, это ужас какой-то.

«Скорее всего, девичьи страхи, — подумала она про себя. — Девичьи страхи, и ничего больше».