Агата Кристи - Третья девушка

— Только строго между нами, мосье Пуаро. Я могу на вас положиться, вы даете мне слово?

— Безусловно. Так в чем дело?

— Я не… Полной уверенности у меня нет.

— Ваша дочь чем-то обидела вашу супругу? Нагрубила ей.., наговорила гадостей… Или что-то более серьезное?.. Может, набросилась на нее.., так сказать, с кулаками?

— Нет, не набросилась. В смысле, не с кулаками, а. Только ничего так толком и не выяснилось.

— Ну-ну. И все же?

— Здоровье моей жены расстроилось… — Он замялся.

— А-а! — сказал Пуаро. — Так-так… И в чем это выражалось? Может, что-нибудь с желудком? Подозрение на энтерит [41] Энтерит — воспаление слизистой оболочки тонких кишок. ?

— Вы очень прозорливы, мосье Пуаро. Весьма! Да, что-то с желудком, что-то совершенно непонятное, а ведь моя жена отличается завидным здоровьем. Ее положили в больницу. Как это они сказали.., для всестороннего обследования.

— А результат?

— По-моему, они так толком ничего и не поняли. Жена совсем оправилась, и ее выписали. И тут.., все началось опять. Мы тщательно проверяли, что она ест, как это готовилось. У нее часто болел живот, казалось бы, абсолютно без всяких причин. Тогда послали проверить все кушанья, подававшиеся на стол, и что же: в блюдах, которые никто, кроме жены, никогда не ел, было обнаружено некое вещество!

— Попросту говоря, кто-то потчевал ее мышьяком? Так?

— Совершенно верно! Небольшими дозами, которые по мере постепенного накопления в организме должны были сделать свое дело.

— Вы подозреваете свою дочь?

— Нет.

— А мне кажется, да. Кто еще мог это сделать? Вы подозреваете свою дочь.

— Откровенно говоря, да, — сказал Рестарик с глубоким вздохом.

Когда Пуаро вернулся домой, Джордж встретил его словами:

— Звонила женщина, какая-то Эдит, сэр…

— Эдит? — Пуаро сдвинул брови.

— Насколько я понял, она служит у миссис Оливер.

Она просила передать вам, что миссис Оливер попала в больницу, в Сент-Джилс.

— Что с ней?

— Насколько я понял, ее.., э.., стукнули по голове…

Джордж ограничился этим и не стал добавлять, как ему было поручено: «…и скажите ему, что она сама во всем виновата».

Пуаро поцокал языком.

— Я же предостерегал. Вчера вечером, когда я звонил ей и никто не ответил, я очень встревожился. Les femmes! [42] Женщины! (фр.)

— Давайте купим павлина, — внезапно предложила миссис Оливер. При этом она не открыла глаз, и голос ее был слаб, хотя и полон досады.

Трое сидящих рядом людей поглядели на нее с испуганным недоумением. Она сделала еще одно заявление:

— Удар по затылку.

Потом она открыла затуманенные глаза и попыталась понять, где находится.

Первым она увидела абсолютно незнакомое ей лицо. Оно принадлежало молодому человеку, который что-то записывал в блокнот. Его рука с карандашом застыла над страницей.

— Полицейский, — изрекла миссис Оливер.

— Прошу прощения, сударыня.

— Я сказала, что вы полицейский, — объяснила миссис Оливер. — Это так?

— Да, сударыня.

— Нанесение физических повреждений, — сказала миссис Оливер и удовлетворенно закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, то осмотрелась более осмысленно и основательно. Она лежала в кровати — высокой, очень удобной больничной кровати, решила она. Из тех, которые можно самой поднимать, опускать, поворачивать и наклонять. Значит, она не у себя дома. Еще раз поглядев по сторонам, она установила, где находится.

— Больница или клиника, — сказала она.

В дверях с хозяйским видом стояла сестра в сияющем белизной накрахмаленном халате, а в ногах кровати — сиделка. Потом миссис Оливер увидела еще одного человека и узнала его с первого взгляда.

— Эти усы невозможно спутать ни с чьими другими, — пробормотала она. — Что вы тут делаете, мосье Пуаро?

— Я же предупреждал, мадам, чтобы вы вели себя осторожнее, — сказал Эркюль Пуаро, подходя к кровати.

— Каждый может заблудиться, — загадочно отпарировала миссис Оливер и добавила:

— У меня болит голова.

— Еще бы она не болела. Вы же сами только что сказали, что вас ударили по затылку.

— Да. Павлин.

Полицейский горестно вздохнул и спросил:

— Извините, сударыня, вы утверждаете, что на вас напал павлин?

— Естественно. Мне уже некоторое время было не по себе. Атмосфера, вы понимаете? — Миссис Оливер попыталась показать жестом, что именно она подразумевает под атмосферой, и охнула. — Лучше воздержаться, — сказала она.

— Больной вредно всякое возбуждение, — сурово предупредила сестра.

— Не могли бы вы уточнить, где именно на вас напали?

— Понятия не имею. Я заблудилась. Когда возвращалась из мастерской. Захламленной. Очень грязной. Второй молодой человек, наверное, неделю не брился. Засаленная кожаная куртка.

— Это он напал на вас?

— Нет. Первый.

— Если бы вы могли изложить мне…

— Я ведь излагаю! Видите ли, я выслеживала его всю дорогу от кафе, только я в таких вещах дилетант. Никакой практики. И представьте, это гораздо труднее, чем вы, может быть, думаете.

Она сосредоточила взгляд на полицейском.

— Впрочем, вы-то, наверное, все про это знаете. Вам читали курс, как вести слежку? А, да, не важно. Видите ли, — она вдруг зачастила с пулеметной быстротой, — все очень просто. Я сошла у Уорлдс-Энд, если не ошибаюсь, и, естественно, подумала, что он остался с остальными или пошел в другую сторону. А он вместо того подкрался ко мне сзади.

— Кто?

— Павлин, — ответила миссис Оливер. — И я совсем растерялась А как тут не растеряться, когда все выходит совсем наоборот. Когда он идет за тобой, а не ты за ним.., но только это было раньше, и мне стало не по себе. По правде говоря, я испугалась. Не знаю почему. Он заговорил — очень вежливо, но мне стало очень страшно. Но в любом случае он сказал: «Поднимемся, посмотрите мастерскую». Ну, я и поднялась. Ступеньки довольно-таки шаткие, почти как у приставной лестницы, а внутри был второй молодой человек, очень грязный. Он писал картину, а ему позировала девушка. Очень чистенькая. Очень хорошенькая. Вот так. Они оказались очень милыми и вежливыми, и тогда я сказала, что мне пора домой, а они объяснили мне, как выйти на Кингз-роуд. Но только не правильно объяснили. Но, возможно, я сама напутала… Ну, знаете, когда вам говорят: второй налево, третий направо, то иногда можешь свернуть не туда. То есть это я могу. Ну, так или не так, только я забрела в какие-то трущобы у самой реки. И уже совсем перестала бояться. И забыла про осторожность. Тут-то Павлин меня и ударил.

— По-моему, она бредит, — авторитетно пояснила сиделка.

— Ничего подобного, — с достоинством возразила миссис Оливер. — Я знаю, что говорю.

Сиделка открыла было рот, но под грозным взглядом сестры быстро вновь его закрыла.