Гарольд Шехтер - Nevermore

И все же вращающееся лезвие прошло в опасной близости к его телу, всего на пару дюймов разминувшись с левым плечом полковника, прежде чем глубоко вонзиться в ствол того самого дерева, к которому он прислонил винтовку.

Яростно сверкая очами, полковник Крокетт распрямился и бросился на Нойендорфа, врезавшись головой прямо в диафрагму своего звероподобного противника. Протяжный мучительный хрип вырвался у Нойендорфа, когда разгневанный первопроходец набросился на него с ловкостью пантеры.

Враги катались по земле, с такой отчаянной, несдержанной злобой нанося друг другу удары кулаками, лягаясь, кусаясь, хватая за горло, что над полем боя поднялась туча пыли, скрывшая из виду их переплетшиеся фигуры. Казалось, земля содрогается от неистовой схватки и тишину древнего леса нарушили изрыгаемые бойцами проклятия.

Оба подручных Нойендорфа хотели прийти ему на помощь; могильщик с кустистыми бровями вновь ухватил свой инструмент, а его беззубый сотоварищ, оглядевшись по сторонам в поисках подходящего оружия, подобрал с земли большую зазубренную дубину. Занеся эти предметы над головой, негодяи обступили сражающихся с обеих сторон, явно изготовившись нанести покорителю Запада смертоносный удар этими самодельными палицами, но их подлый план не мог покуда быть приведен в исполнение: противники переплелись так тесно, что, нанеся удар Крокетту, они рисковали тяжело ранить своего предводителя.

Видя, что враги превосходят героя в пропорции трое на одного, я отчаянно искал возможности пособить ему. Но без помощи рук я не мог выбраться из своей могилы. Вдруг хорошая мысль пришла мне на ум. Прислонившись спиной к одной стене ямы, я начал поднимать ноги, одну за другой, упираясь стопами в противоположную стену, и таким образом повис в нескольких футах над днищем могилы, практически параллельно ему. Очень медленно и осторожно, ловкими координированными движениями плеч и ног, я продолжал продвигаться вверх, пока не достиг края, а тогда одним уверенным и решительным толчком ног — выбросил себя из могилы наружу!

Я поднялся на ноги и быстро окинул взглядом поле боя. Несравненные бойцовские навыки полковника позволили ему к этому времени одержать верх: он стоял на коленях, прижимая к земле распростертое тело своего врага, и наносил ему последние удары по голове. Однако одержанная Крокеттом победа подвергла его самого величайшей угрозе, подставив злодейскому покушению подручных Нойендорфа. В этот самый момент негодяй с лопатой уже стоял прямо за спиной пограничного жителя, занеся свой инструмент, и готовился разнести череп полковника вдребезги!

Я раскрыл рот, чтобы криком предупредить его, но прежде чем я издал хотя бы звук, Крокетт, с присущими ему почти сверхъестественными ловкостью и предусмотрительностью, бросился в сторону и перекатился на бок, когда лопата уже опускалась, а Нойендорф как раз приподнял отупевшую от полученных ударов голову. Разминувшись с предназначенной для него целью, тяжелое лезвие лопаты с глухим тошнотворным стуком врезалось в левый висок Нойендорфа.

Крокетт вскочил на ноги, набросился на размахивающего лопатой палача и, далеко отведя туго сжатую в кулак правую руку, со всего маху нанес подонку удар по челюсти. Тот выронил свой инструмент, испустил жалобный стон и рухнул крест-накрест поверх безжизненного тела Нойендорфа.

Второй приятель Нойендорфа тоже решился атаковать.

Вращая над головой зазубренной дубинкой, словно дикарь своею палицей, он слепо устремился на Крокетта, который неторопливо нагнулся, подобрал упавшую лопату и, как только разъяренный противник с ревом подлетел к нему, воткнул ему в живот деревянную рукоять инструмента. Мучительно изрыгнув из себя весь воздух, злодей согнулся пополам, а Крокетт высоко занес лопату и яростным круговым движением обрушил ее лезвие на шею своего антагониста. Шейные позвонки переломились с ужасным фатальным треском; беззубый разбойник шлепнулся на землю, как набитый трухой мешок, и остался недвижен.

Несколько мгновений Крокетт стоял над своими поверженными врагами, тяжело дыша, все еще яростно сверкая глазами: одежда на нем была в беспорядке, растрепанные волосы упали на раскрасневшееся загорелое лицо. Он по-прежнему держал лопату наготове, чтобы нанести еще один удар, если кто-либо из павших сумеет подняться на ноги. Наконец, убедившись, что ни один из троих негодяев уже не встанет, Крокетт швырнул тяжелый инструмент наземь и двинулся ко мне, остановившись лишь для того, чтобы выдернуть длинный нож Нойендорфа из ствола, в котором тот застрял.

— Я рад и счастлив, точно намыленный угорь, застать вас в живых, По! — проговорил он, подойдя ко мне. — Давайте повернитесь ко мне спиной, и я перережу веревки прежде, чем вы успеете глазом моргнуть.

Я послушно повернулся спиной к первопроходцу, слегка подавшись вперед всем туловищем и подставив ему свои связанные запястья.

— Но каким образом… — заговорил я, покуда он распиливал на мне толстые вервии, — как вы сумели явиться так быстро, прежде чем Нойендорф и его подручные успели довести до конца свой злодейский план и зарыть меня заживо в землю?

— Это проще простого, — ответил Крокетт, — я проснулся спозаранку, позавтракал от души и пошел навестить вас, а как только постучал в дверь, ваша тетушка Клемм сказала, что вы пошли искать меня. Это показалось мне малость чудно, поскольку я ни щетинки, ни хвоста вашего не видал.

— Я двинул обратно и наткнулся на парня, который сказал, что видел что-то очень странное. Оказалось, он с раннего утра вышел на прогулку и видел, как двое подрузительных типов закидывали в тележку большой тяжелый мешок. Но дело-то в том, что из мешка торчали две ноги!.. Я сразу скумекал, что к чему, одолжил лошадку и пустился следом за этими негодяями, как дьявол за шулером. Только я отъехал от города — навстречу мне этот шустрик по имени Доусон, которого они за мной послали. Обменялись мы парой слов, я набросился на него, точно загзуг молнии, и прямиком отправил его в потомсторонний мир. А затем я взял себе его ружье и поехал по его следу — проще, чем свалиться с моста в ручей!

Под этот рассказ Крокетт перерезал веревку. Разминая затекшие запястья моих наконец-то обретших свободу рук, я обернулся к своему спасителю, который стоял спиной к тому самому дереву, под которым он оставил ружье Доусона.

— Полковник Крокетт! — прочувствованным тоном начал я. — Благодаря вашим охотничьим навыкам, которыми вы столь щедро наделены, я вновь был спасен вами… — Но я не сумел довести до конца это сердечное излияние чувств, ибо через правое плечо Крокетта увидел нечто, от чего все мое тело словно параличом сковало.