Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

— И вы работаете один, без помощников? — спросил судья.

Хозяин повернулся, чтобы подцепить немного маринованных овощей из кувшина, стоящего на прилавке. Он выложил их на тарелку и сказал:

— Я бы не отказался от помощника, но, к сожалению, с парой помогающих рук неизбежно получаешь еще и голодный рот. Нет, я предпочитаю все делать сам. А что вас привело в этот город?

— Мы здесь проездом, — ответил судья. — Мы торговцы шелком из столицы.

— В таком случае вам нужно познакомиться с моим постояльцем, господином У Фэном! Он тоже из столицы! — воскликнул хозяин.

— А что, этот господин У тоже торговец шелком? — спросил советник Хун.

— Нет, — ответил хозяин, — он вроде художника. Я в этих делах не слишком разбираюсь, но говорят, что он неплохой мастер. Наверное, так оно и есть, поскольку он с утра до вечера только рисованием и занимается.

Он подошел к лестнице и крикнул:

— Мастер У! Сюда пожаловали два господина с новостями из столицы!

Сверху донесся голос:

— Я не могу сейчас оставить работу. Пусть поднимутся сюда!

Виноторговец был явно разочарован.

Судья утешил его, оставив на столе щедрые чаевые. Они поднялись по деревянной лестнице.

На втором этаже имелась большая комната, куда через несколько широких, решетчатых и оклеенных прекрасной белой бумагой окон с двух сторон проникал свет.

Молодой человек работал над картиной, изображавшей Черного судью загробного мира. На нем была яркая куртка, а на голове — высокий тюрбан из цветного шелка, какие часто носят варвары по ту сторону границы.

На огромном столе в центре комнаты был расстелен кусок шелка. Часть стены между окнами была заполнена законченными картинами, временно наклеенными на бумажную основу. У дальней стены стояла бамбуковая лежанка.

— Присаживайтесь пока вон там, господа! — сказал молодой человек, не поднимая головы от работы. — Мне нужно наложить в некоторые места синюю краску, а если я оторвусь, то после высыхания цвет будет неровным.

Советник Хун присел на лежанку. Судья Ди продолжал стоять, с интересом наблюдая, как ловко юноша орудует кистью. Он отметил, что хотя картина выполнена мастерски, она кажется несколько необычной, из-за особенностей передачи складок на одежде и черт лица изображенных персонажей. Рассматривая висящие на стене картины, судья обнаружил, что на всех них присутствуют те же самые чужеземные признаки.

Молодой человек сделал последний мазок кистью, выпрямился и начал промывать кисть в фарфоровом кувшине. Занимаясь этим, он пристально рассматривал судью. Медленно болтая кистью в воде, он сказал:

— Значит, ваша честь и есть новый судья. Поскольку, видимо, вы пришли сюда инкогнито, я не буду утомлять вас излишними формальностями.

Столь неожиданное заявление застало судью врасплох.

— Почему вы решили, что я судья? — спросил он.

Юноша снисходительно улыбнулся и опустил кисть в кувшин. Сложив руки, он прислонился к столу, посмотрел судье в глаза и сказал:

— Я считаюсь портретистом. Вы же, господин, являете собой тип судьи. Посмотрите повнимательнее на этого судью из ада на картине. Можно подумать, будто вы позировали для него, хотя должен признать, этот портрет вам отнюдь не льстит.

Судья не смог сдержать улыбки. Он понял, что дурачить этого сметливого парня не имеет смысла. Он сказал:

— Вы не ошиблись. Я и в самом деле Ди Жэньцзе, новый наместник Ланьфана, а это — мой помощник.

У медленно кивнул. Глядя судье прямо в лицо, он сказал:

— Ваше имя широко известно в столице, господин. Чем же я обязан чести удостоиться вашего визита? Не думаю, что вы пришли меня арестовывать. Вы предоставили бы сделать это своим подручным.

— А что заставляет вас думать, что вас могли бы арестовать? — поинтересовался судья.

У сдвинул тюрбан со лба.

— Прошу извинить меня, господин, что опускаю все предварительные вежливости. Давайте побережем время, и ваше, и мое. Сегодня утром распространилось известие, что генерала Дина убили. Впрочем, этот лицемерный негодяй получил то, что заслуживал. И теперь его никчемный сынок распространяет слухи о том, будто я, сын главнокомандующего У, известного всем заклятого врага генерала, собирался его убить. Молодой Дин уже более месяца крутится поблизости, рассчитывая выудить про меня информацию у хозяина этой лавки и одновременно распространяя разные гнусные нелепицы. Не сомневаюсь, что сейчас молодой Дин обвиняет меня в убийстве своего отца. Любой другой судья немедленно послал бы стражников, чтобы меня арестовать. Но о вас, господин, идет слава необычайно проницательного человека. Поэтому вы решили явиться сюда лично и посмотреть, что я собой представляю.

Слушая это бесцеремонное заявление, советник Хун почувствовал, как он начинает закипать от гнева. Наконец он взорвался:

— Ваша честь, непочтительность этого щенка невыносима!

Судья Ди остановил его поднятием руки и с легкой улыбкой сказал:

— Мы с господином У прекрасно понимаем друг друга, советник. Я нахожу нашу беседу весьма освежающей.

Когда советник снова сел, судья продолжил:

— Вы правы, мой друг. Я буду столь же прямолинеен. Почему вы, сын известного военачальника при Военном ведомстве, поселились совсем один в этом захолустье?

У Фэн окинул взглядом висящие на стенах картины.

— Пять лет назад, — ответил он, — я сдал экзамены на низшую степень кандидата. После этого, к огорчению моего отца, решил бросить учебу и посвятить себя живописи. В столице я учился у двух прославленных мастеров, но их манера письма меня не устраивала. Два года назад мне повстречался монах, прибывший к нам из Хотана — страны, расположенной далеко на западе и приносящей нам дань. Этот человек показал мне свои рисунки, выполненные яркими красками, в которых ощущалась жизнь. И я понял, что китайские художники должны опробовать этот стиль, чтобы обновить наше национальное искусство. Я подумал, что могу стать первопроходцем, и решил сам отправиться в Хотан.

— Лично я, — сухо заметил судья, — считаю наше искусство безупречным, и мне непонятно, чему иноземные варвары могли бы нас научить. Но я не претендую на роль знатока в этом вопросе. Продолжайте.

— И тогда я выклянчил у моего доброго отца денег на дорогу. Он согласился меня отпустить, надеясь, что моя блажь со временем пройдет и что когда-нибудь я стану нормальным чиновником. Еще два года назад дорога в западные земли вела через Ланьфан. Поэтому я и прибыл сюда. Потом я обнаружил, что этого пути более не существует, остался только северный. Сейчас равнины к западу от города заполонены уйгурскими ордами, людьми, которым неведомы искусство или культура.