Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Глаза уйгура злобно засверкали.

— Вот и моя месть! — воскликнул он. — Слушайте же, чиновные лица! Четыре года назад этот человек по имени Ю Ги дал мне десять серебряных слитков. Он велел мне пойти в судебную управу и сообщить новому судье, что в ту самую ночь он, Ю Ги, будет тайно встречаться близ переправы с представителем уйгурского хана. Судья Бань отправился туда в сопровождении одного помощника. Этого помощника я оглушил, как только мы оказались за городской стеной. Затем я перерезал судье горло и оттащил его тело на берег реки.

Ульджинь сплюнул в сторону Ю Ги.

— Как теперь насчет твоего вознаграждения, пес? — крикнул он.

Судья Ди подал знак старшему писцу. Тот громко зачитал запись слов уйгура. Ульджинь признал, что это точное воспроизведение его признания. Уйгуру передали документ, и он сделал на нем отпечаток своего большого пальца.

Тогда судья Ди сказал:

— Ты, Ульджинь, являешься уйгурским князем, и твое подстрекательство к мятежу касается внешних дел нашей империи. Мне неизвестно, насколько сильно твой хан и вожди других племен вовлечены в этот предполагаемый мятеж. В мою компетенцию не входит выдвигать против тебя обвинения. Тебя немедленно препроводят в столицу. Там твоим преступлением будет заниматься Ведомство по делам варваров.

Он подал знак Фану. Князя Ульджиня положили на носилки и унесли в тюрьму.

— Подведите сюда преступника Ю Ги! — приказал судья Ди.

Когда Ю Ги заставили опуститься на колени перед судейским столом, судья Ди строго сказал:

— Ты, Ю Ги, обвиняешься в государственной измене. За это преступление законом предписывается ужасное наказание. Но, возможно, славное имя твоего покойного отца и мое ходатайство помогут несколько смягчить ту чудовищную участь, которая тебя ожидает. Поэтому я советую тебе сейчас же признаться и рассказать мне все.

Ю Ги ничего не ответил. Голова его поникла, и он тяжело дышал. Судья Ди подал начальнику стражи знак отпустить его.

Наконец Ю Ги поднял взор. Бесстрастным голосом, совсем иным, чем его обычная бодрая манера разговора, он сказал:

— Помимо двух уйгуров, у меня в особняке не было сообщников. Я собирался в последний момент объявить слугам, что мы собираемся выехать за пределы города. Четверо солдат получили денежные задатки. Завтра, ровно в полночь, они должны были зажечь огни на самой высокой сторожевой башне в доме Цзяня. Им сказали, что это послужит сигналом для бандитов начать беспорядки и что под прикрытием этого можно будет обчистить две большие лавки золотых дел мастеров. Однако на самом же деле это должно было послужить сигналом для уйгурских племен, чтобы из-за реки напасть на город. Ульджинь и его китайские помощники тогда открыли бы Речные ворота и…

— Хватит! — прервал его судья Ди. — Завтра тебе будет предоставлена возможность рассказать все это в подробностях. Сейчас же я хотел бы задать тебе только один вопрос. Что ты сделал с завещанием, которое обнаружил в свитке с картиной своего покойного отца?

Ю Ги никак не ожидал этого вопроса.

— Поскольку в завещании говорилось, что имущество должно быть разделено поровну между мной и моим младшим братом Ю Шанем, я его уничтожил. Вместо этого я вложил под свиток текст, который написал сам и который бесспорно подтверждал, что я являюсь единственным правомочным наследником.

— Ты видишь, мне известны все твои черные делишки! — презрительно сказал судья. — Отведите преступника в тюрьму!

Вскоре после того, как судья закрыл заседание, в кабинете у него появился Цзяо Тай и сообщил, что все предполагаемые преступники арестованы. В Северном ряду не обошлось без неприятностей: Охотник начал сопротивляться, но Лин сумел с ним справиться.

Судья Ди откинулся на спинку кресла. Выпив глоток горячего чая, он сказал:

— Ульджиня и шестерых уйгуров нужно отправить в столицу. Пусть десятник Лин отберет десятерых солдат, чтобы завтра утром они отбыли верхом. Если сменят коней на ближайшей военной заставе, через неделю они должны оказаться в столице. Трех лавочников и солдат, которые приняли взятки, я буду судить здесь.

Глядя на четырех помощников, которые полукругом сидели перед его столом, судья Ди с удовлетворением продолжил:

— Я думаю, что арестом зачинщиков мы пресекли этот бунт в самом зародыше.

Цзяо Тай согласился с судьей.

— Это верно, — сказал он. — Однако не следует недооценивать уйгуров как воинов при битве на открытой местности. Они великолепные всадники, а их лучники стреляют с поразительной точностью. Но у них нет ни опыта, ни нужного снаряжения для осады огороженного стенами города. Если завтра ночью они не увидят сигнальных огней на сторожевой башне, то вряд ли решатся напасть.

Судья Ди утвердительно кивнул.

— Предоставляю тебе, Цзяо Тай, произвести все необходимые приготовления, чтобы мы были готовы к любым неожиданностям.

С легкой улыбкой судья добавил:

— Вы не можете пожаловаться на скуку, друзья мои.

— Когда мы еще только приближались к Ланьфану, — сказал советник Хун, — вы заметили, что наша работа в этом городе будет намного интересней, поскольку здесь мы столкнемся с необычными проблемами. И это предположение оправдалось.

Судья Ди устало потер глаза.

— Мне трудно поверить, — сказал он, — что мы только неделю назад прибыли в Ланьфан.

Вложив руки в широкие рукава, он продолжал:

— Вспоминая последние несколько дней, мне кажется, что более всего меня тревожил таинственный посетитель Цзянь Моу. Было ясно, что его ум стоял за всеми действиями тирана. Я знал, что пока он на свободе, может произойти все что угодно.

— А как вы догадались, что это Ю Ги? — спросил Дао Гань. — Ведь не было даже малейшего указания на личность этого незнакомца.

— Совершенно верно, — сказал судья, — просто мы многого не знали. Но имелось два косвенных указания. Во-первых, нам было известно, что это должен быть человек, хорошо осведомленный о внутренних и внешних делах империи. Во-вторых, что, скорее всего, он живет неподалеку от дома Цзянь Моу. Должен признаться, что вначале я сильно подозревал У Фэна. Этот бесшабашный молодой человек вполне мог бы ввязаться в такую безумную авантюру. А в силу своего происхождения и образования он располагал достаточными знаниями, чтобы направлять действия Цзянь Моу.

— Более того, — вмешался советник Хун, — вспомните его странную предрасположенность к варварскому искусству!

— Совершенно верно, — согласился судья. — Однако У жил слишком далеко от Цзянь Моу, и представлялось маловероятным, чтобы он мог регулярно в каком-то странном обличье покидать свои покои так, чтобы болтливый хозяин гостиницы «Вечная весна» ничего бы об этом не знал. И наконец, беседа Ма Жуна с Охотником подтвердила, что арест У не повлиял на планы заговорщиков.