Роберт Гулик - Убийство в лабиринте

Фан торопливо сменил тему разговора.

— Я ожидаю, что завтра его честь придумает новый план поисков. А пока вы, господин У, может быть, нарисовали бы четыре-пять портретов моей дочери, чтобы раздать их смотрителям других кварталов города?

— Превосходная идея! — с энтузиазмом воскликнул У. — Сейчас же пойду домой и займусь этим!

Он вскочил, но начальник стражи удержал его за руку и робко сказал:

— Не лучше ли будет, господин У, если вы перед тем, как уйти из управы, попросите о встрече с его честью? Вы ведь еще не попрощались с ним так, как подобает, к тому же, вероятно, вы захотите поблагодарить его за то, что он снял с вас подозрения.

— Потом, потом! — беззаботно отмахнулся У и торопливо удалился.

В это время судья Ди в своем кабинете сидел за неприхотливым обедом, а советник Хун обслуживал его. Советник заметил, что у судьи очень усталый вид.

Покончив с едой, судья взялся за чай и наконец сказал:

— Хун, позови остальных помощников. Я хочу рассказать вам все об убийстве генерала Дина.

Когда явились все четверо помощников, судья Ди откинулся на спинку кресла и вкратце пересказал им свой разговор с глазу на глаз с кандидатом Дином.

Дао Гань озадаченно покачал головой и сказал, тяжело вздохнув:

— Ваша честь, мне кажется, что никогда раньше нам не приходилось сталкиваться с такой массой головоломок.

— Так кажется только на первый взгляд, — ответил судья. — Все запуталось лишь из-за тех событий, на фоне которых они происходили. Теперь же нити постепенно распутываются и проявляется отчетливый узор. В сущности, у нас всего три дела: первое — убийство генерала Дина, второе — дело Ю против Ю, третье — исчезновение дочери Фана. Меры, принятые нами против Цзянь Моу, обнаружение плана Ю Ги и раскрытие убийства судьи Баня — второстепенны. Это особые дела, не имеющие ничего общего с тремя основными.

Советник Хун кивнул и, помолчав, сказал:

— Меня все время удивляло, ваша честь, почему вы сразу не возбудили дело против У. Ведь с самого начала все свидетельствовало о его виновности.

— При нашей первой встрече, — ответил судья, — кандидат Дин вел себя подозрительно. Когда мы с Ма Жуном встретили его на улице, он не смог скрыть испуга после того, как я ему представился. Поскольку я пользуюсь незаслуженной репутацией умелого сыщика, Дин в первый момент даже решил отказаться от своего замысла отравить отца, но быстро передумал, считая, что его план безупречен и он все-таки может рискнуть. Тогда он пригласил нас в чайный домик и изложил свою историю об угрозе жизни генерала Дина со стороны У.

— Этот подлец Дин одурачил даже меня! — сердито воскликнул Ма Жун.

Судья Ди улыбнулся и продолжил:

— Потом генерал Дин был убит. Молодой Дин не имел ни малейшего понятия о том, как это произошло. Я еще раз проверил это сегодня утром. Вы видели, что я внезапно показал Дину роковую кисточку для письма, направив ее ручку с отверстием прямо ему в лицо. Если бы это Дин поработал над кисточкой после того, как старый губернатор подарил ее генералу, он бы непременно выдал себя. На самом деле кандидат Дин был так же озадачен этим загадочным убийством, как и мы. Должно быть, он провел тревожные полчаса, пытаясь разобраться, что случилось. Замешана ли в убийстве его любовница? Или, может быть, кто-то другой разгадал его план убить отца и в свое время потребует соответствующую награду за то, что осуществил вместо него этот замысел? Потом Дин решил, что его первоначальный план свалить вину на У надо все равно выполнить. Когда вина У будет установлена, Дину не нужно будет бояться, что подлинный убийца станет угрожать ему или шантажировать. Поэтому он поспешно пришел сюда и обвинил У. Однако Дин не сообразил, что фальшивый след, который он так тщательно готовил, оказался крайне неубедительным.

— Это выше моего понимания, ваша честь, — прервал его Дао Гань. — Ведь коробка с отравленными сливами ясно указывает на У.

— Он переусердствовал, — ответил судья. — И к тому же совершенно неверно оценил характер У. Это легковозбудимый молодой человек, и он слишком высокого мнения о себе, а я, признаюсь, не особенно люблю таких. Но он, несомненно, большой художник. Такие люди обычно весьма рассеянны и небрежны в повседневной жизни, но они проявляют потрясающую способность сосредотачиваться, когда это касается чего-то, в чем они по-настоящему заинтересованы. Если бы У решил отравить кого-нибудь, он ни в коем случае не воспользовался бы гуммигутом и никогда не оставил бы такой явной улики, как своя собственная печать на листке бумаги в коробке.

Дао Гань сказал:

— Самым веским доказательством невиновности У была его готовность съесть те сливы, которые я положил в коробку.

— Вот именно! — сказал судья. — Но давайте придерживаться хронологии событий. Когда Дин сообщил об убийстве, я сразу же отправился к У, желая сравнить личности обвинителя и обвиняемого. Я сразу пришел к выводу, что такой человек, как У, едва ли способен совершить преднамеренное убийство, тем более по такой надуманной причине, о которой говорил Дин. Я предположил, что убийство было совершено кем-то третьим. Вполне могу представить, что у человека, совершившего такое отвратительное преступление, какое совершил генерал Дин, могло быть много врагов, поэтому я подумал, что Дин использовал это для того, чтобы опорочить У. Что же касается причины, по которой Дин хотел навредить У, то я предположил, что они были соперниками в любви. Постоянно встречающийся среди картин У портрет девушки и любовные письма Дина убедили меня в том, что оба юноши были влюблены в одну и ту же девушку.

Когда мы нашли коробку с отравленными сливами, это укрепило мое убеждение, что Дин строил козни против У. Но мне казалось, что Дин обязательно должен был бы принять меры для того, чтобы яд был обнаружен раньше, чем его отец съест эти сливы. Ведь нормальный человек никогда не подвергнул бы опасности жизнь своего отца ради того, чтобы избавиться от соперника в любви.

— Да, — прервал его советник Хун, — теперь я понимаю, почему ваша честь не счел У преступником.

— Таким образом я пришел к выводу, — продолжал судья, — что Дин — коварная и подлая личность. Это подготовило меня к последующим событиям, когда я обнаружил, что У и Дин не были на самом деле влюблены в одну и ту же девушку. После этого единственным связующим звеном между У и Дином оставалось ложное обвинение последнего. Но зачем Дин вообще обвинил У? Единственным возможным ответом было, что Дин сам убил отца и собирался сделать У козлом отпущения. Тогда я предположил, что Дин приготовил два орудия убийства. Одно было на самом деле использовано, но я не сразу догадался каким именно образом. Вторым средством являлась коробка отравленных слив, которую Дин держал в запасе на случай, если первое не сработает. Если это было так, крайне важно было найти причину такого ужасного намерения. Не могло ли это быть связано с девушкой, которую так страстно любил Дин? Я послал Темную Орхидею в дом Дина, чтобы она собрала дополнительные сведения.