Рекс Стаут - Трое на один стул [litres]

– Все.

Вулф откинулся в кресле и сделал глубокий вдох:

– Заключение. Поскольку трое из причастных к делу лиц, включая усопшего, носят одну и ту же фамилию Файф, я буду использовать их имена. Подозрения Пола относительно подмены морфина можно отбросить, как мне кажется. Крайне маловероятно, что кто-то из тех, кто находился в тот день в апартаментах, принес с собой некие смертельно опасные таблетки, столь схожие по виду и форме с таблетками морфина, что он смог произвести подмену, а опытная сиделка не заметила этого. Один человек, а именно Таттл, владелец аптеки, в принципе мог или иметь подобные таблетки, или приобрести их, или изготовить, но даже в таком случае пришлось бы допустить, что он предвидел возможность подмены, а это также маловероятно.

– Это просто смешно, – заявил доктор Буль. – Любое ядовитое вещество, упомянутое в Фармакопее, оставило бы след, который я обязательно заметил бы.

– Сомневаюсь, доктор. Это преувеличение, и не советую вам повторять его со свидетельского места. Я просил не перебивать меня. Арчи?

Ему требовались три последних слова из продиктованных, и я напомнил ему:

– «Это также маловероятно».

– Угу. После проверки, проведенной мистером Гудвином, я признал версию о махинациях с морфином химерой воспаленного воображения Пола. Я бы счел химерой и все это дело, если бы не одна загвоздка – грелки. Абзац.

Я пришел к выводу и уверен, вы согласитесь с ним, учитывая все обстоятельства, что грелки были уже пустыми, когда Пол заметил их в кровати брата. Меня это озадачило. После ухода сиделки в течение ночи кто-то вынул грелки из постели, опорожнил их и положил обратно. Что может быть причиной столь странных действий? Нельзя было просто отмахнуться от этой загадки. Она беспокоила меня. Я послал мистера Гудвина в Маунт-Киско, чтобы он расспросил родственников покойного о морфине, но этот опрос был простой формальностью. Нужно было как-то объяснить пустые грелки. Я рассматривал их со всех возможных точек зрения, примерял их ко всему, что рассказывали мне участники событий, и в конце концов нашел объяснение, опираясь на две подсказки. Первая – это ответ на вопрос: какой цели могли служить пустые грелки в постели больного человека? А вторая – это тот факт, что отец Файфов также умер от пневмонии, после того как кто-то открыл окно и впустил в комнату зимний холод. Открыл окно смерти, так сказать. Этот вопрос и этот факт натолкнули меня на одну мысль. Абзац.

Я сделал три телефонных звонка… нет, четыре. Сначала я позвонил управляющему магазина «Шраммс» на Мэдисон-авеню и спросил у него, как они упакуют две кварты мороженого в жаркий летний день для покупателя, которому еще предстоит довольно долгая поездка на автомобиле. Он сказал, что мороженое кладут в контейнер из плотной бумаги, а контейнер помещают в картонную коробку с сухим льдом на дне и потом еще обкладывают крошками сухого льда с боков и сверху. По словам управляющего, такова их неизменная практика. Потом я связался с доктором Волмером, который живет на одной со мной улице, и по его совету затем позвонил представителю фирмы, которая производит сухой лед, и от него узнал, что, во-первых, несколько фунтов сухого льда, помещенные под одеяло на грудную клетку больного пневмонией, существенно понизят температуру тела такого больного, возможно даже до критических значений; во-вторых, только контрольный эксперимент покажет, станут ли эти критические значения летальными; в-третьих, если сухой лед прижать к телу – обнаженному или через ткань одежды, – он обожжет кожу и останутся заметные следы; в-четвертых, чтобы избежать ожогов, идеальной прокладкой между льдом и телом могут послужить резиновые грелки. И наконец, я позвонил…

– Это же какая-то фантастика! – возмутился доктор Буль. – Чистая фантастика.

– Согласен, – ответил ему Вулф. – Мне и надо было объяснить нечто фантастическое.

Наконец, я позвонил Дэвиду Файфу и пригласил его прийти ко мне. Моей следующей задачей было выяснить, что стало с мороженым. Гипотеза, которую я строил, оказалась бы беспочвенной, если бы мы узнали, что в воскресенье упаковка с мороженым оставалось нетронутой. Когда мистер Гудвин позвонил мне из Маунт-Киско, я попросил его уточнить этот вопрос. Он задал его Полу, мистеру и миссис Таттл, мисс Горен и мистеру Эрроу, и все они заявили, что ничего не знают об этом. Еще он…

Высокий пронзительный голос Луизы Таттл заставил его замолчать.

– Это неправда! Я сказала ему, что в воскресенье видела мороженое в холодильнике!

– Вы сказали ему, что видели большой бумажный пакет и предположили, что в нем лежит мороженое. Вы не заглядывали внутрь пакета. Вы не видели сухой лед. – Вулф не сводил с нее внимательного взгляда. – Или видели?

– Не отвечай, – вдруг сказал жене Таттл.

– Вот как? – Вулф приподнял брови. – Неужели мы достигли той стадии, когда на вопросы нельзя давать ответы? Так видели вы лед, миссис Таттл?

– Нет! Не видела!

– Тогда я продолжу. Арчи?

Я напомнил ему:

– «…этом. Еще он…»

– Да. Еще он заехал в апартаменты и осмотрел холодильник. Мороженого там не было. Дэвида я сам спросил о мороженом, и он сказал, что ничего о нем не знает. Итак, моя гипотеза обретала плоть и кровь. Кто-то действительно что-то сделал с мороженым и скрывал это. Если сухой лед использовали так, как я предположил, то есть чтобы убить больного пневмонией, то доказать это будет невозможно, ведь сухой лед не оставляет никаких следов, а значит, мое предположение так и осталось бы предположением. Нужно было зайти с другой стороны, что я и сделал, задав определенные вопросы Дэвиду Файфу и вызвав Сола Пензера. Сола Пензера вы знаете. Абзац.

Из прилагаемых записей видно, что беседы с участниками событий подталкивали ход наших мыслей в верном направлении. Берта Файфа подозревали в убийстве отца, судили и оправдали. Ему не понравились показания сестры и братьев во время суда, а главным пунктом его защиты было алиби, предоставленное его другом Винсентом Таттлом. Таттл заявил тогда, что они с Бертом играли в карты в пансионе, где оба снимали комнаты. Как сказал мистер Эрроу, Берт приехал в Нью-Йорк вовсе не по делам, а потому, что, говоря словами мистера Эрроу, ему не давало покоя прошлое. Сам Эрроу не может быть объектом для подозрений, так как ночь с субботы на воскресенье провел в полицейском участке. Вы не пропустите и другие значимые моменты, самым показательным из которых я считаю то, что Берт не только посетил пансион, где снимал комнату двадцать лет назад, но и, узнав, что бывшая хозяйка этого пансиона поселилась в Покипси, поехал туда специально ради встречи с ней. Как вы увидите из записи моего разговора с Дэвидом, состоявшегося днем ранее (я дам тебе эту запись, Арчи), Берт прожил в ее пансионе совсем недолго, около двух месяцев, и вряд ли за этот период успел так привязаться к владелице, чтобы настойчиво искать ее двадцать лет спустя. Логично допустить, что им двигала иная цель. Абзац.