Рекс Стаут - Успеть до полуночи [litres]

С утра в пятницу в газетах не появилось ничего интересного, но хотя бы не сообщили, что Кремер нашел преступника и дело закрыто. Даже наоборот. «Газетт» писала, что у него нет ни единого свидетеля, и, судя по тому, как был подан материал, подозреваемых тоже не было. Около полудня позвонил Лон Коэн, который спросил, чего Вулф ждет, и я сказал: озарения. Он спросил, какого еще озарения, а я посоветовал задать этот вопрос мисс Фрейзи.

Кульминация телефонной драмы случилась в пятницу вскоре после ланча. Вулф ушел к себе подальше от звонков. Он уже дочитал «Прах красоты» и начал «Вечер на одного», без стихов, Клифтона Фадимана. Кульминация прошла в трех сценах, героем первой стал Патрик О’Гарро. Он звонил третий раз за двадцать четыре часа и был краток. Велел пригласить к телефону Ниро Вулфа, я ответил как обычно. Спросил, готов ли отчет, я ответил «нет».

– Хорошо, – сказал он, – достаточно. Считайте этот звонок формальным уведомлением. Наше соглашение недействительно, а Вулф более не является представителем компании «Липперт, Бафф и Асса». Наш разговор записывается. Можете прислать счет за выполненные услуги. Вы меня слушаете?

– Конечно слушаю. Хотел бы я сказать еще что-нибудь, поскольку мои разговоры записываются нечасто, но сказать нечего. До свидания.

Я вышел в прихожую, поднялся по лестнице к Вулфу, постучал в его дверь и вошел. Он сидел в большом кресле возле окна, с книгой в руках, в рубашке с коротким рукавом, в расстегнутом жилете.

– Хорошо устроились, – произнес я одобрительно. – Но вам больше нравится кресло внизу, и, если хотите, можете спускаться. Только что позвонил О’Гарро и аннулировал заказ. Мы уволены. Сказал, что наш разговор записывается. Вот интересно, почему человек сразу чувствует себя важным, если то, что он говорит по телефону, записывается? Я имею в виду себя, а не его.

– Вздор! – фыркнул он.

– Да нет, я и в самом деле почувствовал себя важной персоной.

– Помолчи! – Вулф закрыл глаза и открыл через минуту. – Прекрасно. Я скоро спущусь. Досадно.

С этим я согласился и ушел. Спускался я по лестнице со смешанными чувствами. Конечно же, неприятно, когда выводят за ухо, и престижу нашему это не поспособствует, и гонорар станет на девяносто пять процентов меньше, останется лишь какая-то мелочь за консультацию, но в слезы я не ударился и расхаживал по кабинету в ожидании продолжения.

По крайней мере, этот толстый сукин сын спустится на грешную землю и хоть что-то сделает. По крайней мере, глаза у него отдохнут от непрерывного чтения. По крайней мере, мне больше не придется подыскивать в очередной раз объяснение, почему нельзя прерывать процесс переваривания пищи гения.

Зазвонил телефон, и я, сняв трубку, услышал знакомый баритон:

– Это Рудольф Хансен. Мне нужно поговорить с мистером Вулфом.

Надоело. Я ответил коротко:

– Ничего не могу поделать. Велено не беспокоить.

– Чепуха! Вы уже его побеспокоили, передав сообщение мистера О’Гарро. Дайте мне с ним поговорить.

– Я не передал сообщения О’Гарро. Если он сказал не беспокоить ни в каком случае, я его не беспокою.

– Вы что, не передали ему сообщения?

– Нет, сэр.

– Почему?

– Бог ты мой, сколько же раз вам нужно повторять?! Велено… не… беспокоить.

– И в самом деле странная манера… Не важно. Все в порядке. Мистер О’Гарро был чересчур импульсивен. Как юрист компании «Липперт, Бафф и Асса», я аннулирую его решение. Мистер Вулф слишком оригинален, а нам нужна информация о том, что происходит, но мы полагаемся на него полностью и не желаем отказываться от его услуг. Скажите ему… Нет, я сам ему скажу. Я заеду к вам позднее. В настоящую минуту я занят.

Я поблагодарил его за звонок, положил трубку и еще раз поднялся к Вулфу, и, ей-богу, он не читал. Книга лежала у него на коленях, а он смотрел куда-то в пустоту.

– Я же сказал, скоро спущусь! – рявкнул он.

– Ну да, только уже не нужно. Продолжайте работать. Звонил Хансен как юрист компании с официальным сообщением. Сказал, что О’Гарро был чересчур импульсивен. Они полностью на вас полагаются, что свидетельствует о том, как мало… а, ладно. Занимайтесь своим делом. Забыл спросить, записывается наш разговор или нет.

Он поднял книгу:

– Вероятно, ты можешь рассчитывать на передышку.

– Небольшую. Хансен скоро заедет.

Он хрюкнул, и я ушел.

Передышка длилась целых десять минут, возможно, даже одиннадцать. Я включил телевизор и смотрел бейсбол. «Джайентс» играли с «Доджерс», и в четвертом иннинге при счете два – один к бите вышел Вилли Мэйз, когда телефон позвонил в третий раз. Я убрал звук, оставив изображение, снял трубку и получил двойное удовольствие. Ушами слушал, как Оливер Бафф говорит, что оба, О’Гарро и Хансен, были чересчур импульсивны и оба не правы, а глазами тем временем следил, как Мэйз пропускает такой мяч, какой я мог бы взять носом. Я отвернулся, чтобы этого не видеть, но дослушать Баффа пришлось. Потом я выключил телевизор и в третий раз поднялся по лестнице.

Вулф нахмурился вопросительно.

– Это шутка? – спросил он.

– Мне-то откуда знать, – ответил я. – Звучали вроде серьезно.

– Пф! Я говорю о тебе. Звонил мистер Хансен аннулировать звонок мистера О’Гарро. Ты мог выдумать оба, на тебя похоже.

– Мог, но не выдумал. Вы ведь хотели, чтобы я от вас отстал, я и отстал. На этот раз звонил Бафф. Они там, похоже, бросают монетку и звонят мне доложить о результате. Бафф аннулировал оба звонка, О’Гарро и Хансена. Сказал, что они посовещались и пришли к единому мнению. Они хотят, чтобы вы лично отчитались о проделанной работе, а находятся они сейчас у себя – все, включая Тэлботта Хири – и сюда приехать не могут, потому ждут вас там. Немедленно. В противном случае договор можно считать расторгнутым. Я сказал, что, во-первых, вы никогда не выходите из дому по делам, а во-вторых, мне велено не беспокоить вас, я и не буду. Он все это уже слышал. Он сказал, что вы должны явиться туда к четырем. Сейчас три пятнадцать. Могу я внести предложение?

– Какое?

– Если вы еще раз когда-нибудь подрядитесь работать на эту компанию, хотя бы чтобы найти канцелярские скрепки, зафиксируйте все на бумаге, и пусть все подпишут. Я устал бегать по лестнице вниз-вверх.

Он меня не слушал. Он сидел, опершись локтем на подлокотник, и слегка теребил кончик носа большим и указательным пальцем. Вскоре он вспомнил про меня.

– Как я вчера сказал, напряжение растет, и что-то должно произойти. Сомневаюсь, что эти звонки можно назвать событием. У них, скорее всего, просто лопнуло терпение. Но если что-то лопается, бывает полезно посмотреть на пузыри. Сколько тебе туда ехать?

– В это время дня минут пятнадцать-двадцать.

– Отлично. Соберешь их всех вместе. Всех.