Рекс Стаут - Успеть до полуночи [litres]

Сьюзен Тешер была еще та штучка. Сначала в «Часах» сказали, что она на совещании. Потом сказали, что ее уже не будет. Я попросил позвать к телефону мистера Кнудсена, который высокий и костлявый, но тот вышел. Попросил мистера Шульца – высокий, широкоплечий, – но тот был занят. Спросил, нельзя ли пригласить мистера Хиббарда – высокий и тощий – из юридического отдела. Вот ему я и сообщил про встречу, добавив, что, если сегодня вечером мисс Тешер не явится к мистеру Вулфу, завтра утром она может столкнуться с fait accompli [1], вполне отдавая себе отчет в том, что, как адвокат, он теперь вряд ли проигнорирует мое приглашение, поскольку с человеком, который знает слова вроде fait accompli , нужно считаться. Когда я начал в очередной раз набирать номер мисс Фрейзи, в дверь позвонили. Я отправился в прихожую, посмотреть, кого принесло, после чего открыл дверь в кабинет. Вулф и ухом не повел.

– Стеббинс, – объявил я.

Он открыл глаза:

– По крайней мере, лучше, чем мистер Кремер. Пригласи сюда.

Я пошел, отпер дверь, распахнул и сказал радушно:

– Здравствуйте. Мы так долго вас ждали.

– Могу поспорить, так и есть.

Он прошествовал мимо меня и мимо вешалки и снял шляпу уже в кабинете. Когда я закончил возиться с замками и вернулся, он стоял перед Вулфом возле его стола и заканчивал фразу:

– …копия списка ответов, которую Гудвин снял в среду. Где она?

Если бы вы хотели узнать Пэрли Стеббинса с худшей стороны, вам следовало бы посмотреть на него у Ниро Вулфа. Он сам знает и сам видел тому подтверждения, которых было множество, что Вулф круче, чем они с Кремером, вместе взятые, и по своей образованности, и по опыту, но Пэрли не может и не желает с этим смириться. Потому говорит он здесь слишком громко и слишком быстро делает выводы. Я видел его в работе с разными типами, и там у него голова и язык были на месте, так что знаю, он совсем не дурак. Он терпеть не может визиты к Вулфу и потому приходит всегда сам, а не сваливает на других.

– Сядьте, мистер Стеббинс, – проворчал Вулф. – Вы же знаете, я не люблю тянуть шею.

Все как всегда. Пэрли с удовольствием сказал бы «к чертям вашу шею» и даже начал было это говорить, но взял себя в руки и сел. Еще ни разу он не садился в красное кожаное кресло.

Вулф повернулся ко мне:

– Арчи, расскажи все про эту копию.

Я подчинился.

– В прошлую среду я ходил в депозитарий вместе Баффом, О’Гарро и Хири. Им выдали ящик, они его открыли. В ящике лежали два конверта, один со стишками, другой с ответами, я их распечатал и переписал то, что там было, к себе в блокнот, на четырех листках. Оригиналы вложил в конверты, конверты – в ящик, а ящик отнесли в хранилище. После я сразу вернулся сюда и, как только пришел, первым делом положил эти листки в сейф, и с тех пор их никто не вынимал.

– Я хочу их увидеть, – потребовал Пэрли.

– Нет, сэр, – ответил ему Вулф. – Это было бы ни к чему, если вы их не заберете с собой, а если заберете, уже не возвратите. Это в любом случае ни к чему. Поскольку мистер Бафф принял решение вам о них рассказать, мы вас ждали, и за это время, если бы с ними что-то произошло, мистер Гудвин успел бы сделать новые копии. Нет. Мы говорим, они там, и этого достаточно.

– Они находились там все время с того момента, когда их туда положил Гудвин?

– Да. Все это время.

– Вы их не вынимали?

– Нет.

Пэрли повернул ко мне свое большое обветренное лицо:

– А ты?

– Нет… Погоди минутку, я кое-что добавлю. Час назад позвонил Бафф и спросил, где они, и мистер Вулф велел убедиться, что листки на месте. Я достал их, просмотрел и положил назад. Это был единственный раз, когда я брал их из сейфа с тех пор, как положил их туда.

Он резко повернулся к Вулфу и рявкнул:

– Тогда на кой черт они вам понадобились?!

– Хороший вопрос, – кивнул Вулф. – Чтобы ответить на него надлежащим образом, мне пришлось бы вернуться в тот день и вспоминать все свои впечатления, соображения и догадки, а я занят, и у меня мало времени. Потому скажу лишь одно: тогда у меня возникли некие смутные предположения, которые впоследствии не подтвердились. Этого для вас должно быть достаточно.

Пэрли задвигал челюстью.

– Вот что я думаю, – сказал он.

– Прошу прощения?

– Я сказал: вот что я думаю. Не только я, но и инспектор. Он хотел сам к вам прийти, но торопился к комиссару и потому прислал меня. Мы с ним оба думаем, что это вы разослали ответы финалистам. – Пэрли стиснул зубы, затем разжал. – Вернее, думаем, что вы могли, и хотим это выяснить. Не нужно объяснять, насколько в деле об убийстве важно знать, вы это сделали или нет… Черт, я вообще ничего не обязан объяснять! Спрошу прямо: это вы разослали финалистам письма с ответами?

– Нет, сэр.

– Знаете ли вы, кто это сделал?

– Нет, сэр.

Пэрли переключился на меня:

– Ты их отправил?

– Нет.

– Знаешь ли ты, кто это сделал?

– Нет.

– Думаю, вы оба лжете! – прорычал он.

Это как раз был тот случай, когда Пэрли сделал вывод слишком быстро.

Вулф поднял плечи и опустил:

– После такого заявления разговор становится бессмысленным.

– Ну да, сам знаю. – Пэрли проглотил ком в горле. – Беру свои слова обратно. Беру обратно, потому что хочу попросить об одолжении. Инспектор велел этого не делать. Он сказал, если письма напечатал Гудвин, он не стал использовать свою машинку, и, наверное, он прав, но все-таки я прошу разрешить мне что-нибудь напечатать на этой машинке, – он наставил на нее большой палец, – и забрать образец. Ну так как?

– Разумеется, – согласился Вулф. – Довольно нахальная просьба, но это лучше, чем продолжать препираться. Работы много, время идет к ланчу. Арчи?

Я придвинул к себе машинку, вставил в нее лист бумаги и освободил стул для Пэрли, и он подошел, сел и застучал по клавишам. Печатал он указательными пальцами, но тем не менее бодро. Я стоял у него за спиной и смотрел, как он печатал: южноэфиопский грач увел мышь за хобот на съезд ящериц [2] Предложение-панграмма, в котором присутствуют все буквы алфавита; используется для проверки шрифтов пишущих машинок и телетайпов. .

Когда Пэрли вынул лист из каретки и начал складывать, я сказал ему как старому приятелю:

– Между прочим, у меня в комнате есть еще одна старая пишущая машинка, которой я иногда пользуюсь. Нужно и с нее взять образец. Пошли.

Это было ошибкой, ведь если бы я промолчал, то, возможно, в первый раз услышал бы, как он говорит спасибо (все равно за что). Но не вышло.

– Не суй нос не в свое дело, не то прищемят, – сказал он, взял шляпу, которая лежала на полу рядом с его креслом, и потопал вон.

Когда я вышел за ним следом в прихожую, он уже стоял на крыльце, оставив входную дверь нараспашку. Он даже не прикрыл ее за собой, что, как подумал я, было довольно мелочно для сержанта полиции. Я подошел, закрыл ее, запер и вернулся в кабинет.