Герман Макнили - Бульдог Драммонд (следствие ведет Хью Драммонд) [litres]

– Интересный типчик, – покачал головой Хью. – Какие конкретно преступления он предпочитает?

– Что-либо, что требует мозгов, железных нервов и тщательного планирования, – ответила она. – Преимущественно, сейчас, крупные кражи и убийства.

– Моя дорогая! – сказал Хью недоверчиво. – Как вы можете быть уверены? И почему вы не сообщили полиции?

Она устало улыбнулась.

– Поскольку у меня нет доказательств, и даже если бы они имелись… – Она вздрогнула и оставила фразу незаконченной. – Но однажды мой отец и я были у него в гостях, и случайно я зашла в комнату, где я никогда не была прежде. Это была странная комната с двумя большими сейфами, вмонтированными в стены и дополнительно защищенными решеткой из толстых стальных прутьев. Не было окон, и пол, казалось, был сделан из бетона. И дверь была скрыта занавеской и была тяжелой, словно сделана из стали. На столе посреди комнаты лежало несколько миниатюр. Я узнала их! Я разбираюсь в миниатюрах…

Она на мгновение умолкла, поскольку официант прошел мимо их стола.

– Вы помните кражу знаменитых ватиканских миниатюр, принадлежащих герцогу Мельбурна?

Драммонд кивнул. Он был заинтригован.

– Я держала их в руках, – спокойно сказала она. – Я признала их сразу, по описанию в газетах. И пока я стояла, оцепенев от удивления, Лэкингтон вошел в комнату.

– И что? – Драммонд затушил сигарету и наклонился к девушке. – Что он сделал?

– Абсолютно ничего. Это и было самым ужасным! «Восхищаетесь моими сокровищами? Симпатичные вещички, не так ли?» – спокойно сказал он. Я не могла произнести ни слова. Я просто уронила их на стол… «Замечательные копии, – продолжал он. – Из потерянных миниатюр герцога Мельбурна. Я думаю, что они обманули бы большинство людей». «Они обманули меня!» – смогла, наконец, вымолвить я… «Смогли? – усмехнулся он. – Человеку, который нарисовал их, польстит». Все это время он пялился на меня холодным, беспощадным пристальным взглядом, который, казалось, заморозил мой разум. Затем он подошел к одному из сейфов и открыл его. «Подойдите сюда, мисс Бентон, – позвал он. – Тут много больше копий». Я заглянула внутрь только на мгновение, но я никогда не видела ничего подобного или не думала такое увидеть. Красиво устроенные, на черных бархатных полках сверкали нитки жемчуга, великолепная алмазная диадема и целая куча ограненных драгоценных камней, и в одном углу я мельком увидела прекрасную золотую чашу – точно такую же, как та, за которую Сэмюэль Леви, ростовщик-еврей, все еще предлагал вознаграждение. Тогда он закрыл сейф и снова уставился на меня в тишине… «Все это копии – спокойно пояснил он. – Замечательные копии. И если вы когда-либо испытаете желание думать иначе – спросите у своего отца, мисс Бентон. Предупреждаю, не делайте глупостей. Спросите своего отца сначала».

– И вы?.. – поинтересовался Драммонд.

Его собеседница вздрогнула всем телом.

– Тем же вечером! И папа накричал на меня, сказал мне никогда не сметь вмешиваться в вещи, которые меня не касаются. Постепенно, с течением времени, я поняла, что Лэкингтон держит его под контролем – что мой отец в его власти. Папа, который не обидел бы и мухи, лучший и самый дорогой человек, самый добрый на свете!

Ее руки сжались в кулаки, ее грудь поднималась и опадала.

Драммонд подождал, пока она успокоится, прежде чем продолжать разговор.

– Вы еще упомянули убийство, – заметил он.

Она кивнула.

– У меня нет доказательств, – вздохнула она. – Столь же веских, как по кражам. Но был человек по имени Джордж Дрингер, и однажды вечером, когда Лэкингтон обедал с нами, я слышала его разговор с папой. «Дрингеру пора исчезнуть, – сказал Лэкингтон. – Он опасен!» И затем мой отец встал и закрыл дверь, но я слышала, что они спорили в течение получаса. Три недели спустя жюри присяжных при коронере нашло, что Джордж Дрингер совершил самоубийство в приступе помешательства. Тем же вечером мой отец, впервые в его жизни, напился до беспамятства.

Девушка замолчала, и Драммонд уставился на оркестр обеспокоенным взглядом. Все оказалось гораздо серьезнее, чем он ожидал.

– Потом был другой случай, – продолжала она. – Вы помните человека, который был найден мертвым в железнодорожном вагоне на станции Оксли? Он был итальянцем, по имени Джузеппе; и его смерть признали естественной. За месяц до этого у него был разговор с Лэкингтоном, который произошел в нашем доме, потому что итальянец, будучи иностранцем, приехал в неправильное место, и Лэкингтон, оказалось, был с нами в то время. Разговор закончился страшной ссорой. – Она повернулась к Драммонду с улыбкой. – Не слишком много доказательств, правда? Только я знаю, что Лэкингтон убил его. Я знаю это. Вы можете думать, что я жертва разыгравшегося воображения. Вы можете подумать, что я преувеличиваю. Я не возражаю, если вы так посчитаете, – потому что вы скоро убедитесь во всем сами.

Драммонд не спешил с ответом. Вопреки своей осторожной рассудительности, он был впечатлен и в данный момент действительно не совсем понимал, что сказать. В том, что сама девушка твердо верила в то, что она говорила, он был уверен; вопрос был в том, что из этого реально, а что рождено ее воображением.

– А что относительно второго человека? – спросил он.

– О нем я почти ничего не могу сказать, – ответила она. – Он приехал в «Вязы» – так называется усадьба Лэкингтона – три месяца назад. Он среднего роста; чисто выбрит, с густыми каштановыми волосами, с небольшой проседью. Широкий лоб, а его глаза – серо-синие и очень холодные. Но его руки пугают меня больше всего. Они большие, белые и совершенно безжалостные.

Она умоляюще посмотрела на капитана.

– Не думайте, что я дурочка. Он пугает меня до смерти, этот человек. Он намного хуже, чем Лэкингтон… Он не остановился бы ни перед чем, чтобы получить что хочет, и даже сам Лэкингтон признает, что господин Петерсон босс.

– Петерсон! – пробормотал Драммонд. – Почтенная староанглийская фамилия…

Девушка презрительно рассмеялась.

– Прекрасная фамилия, только не настоящая! Как и его дочь – не его дочь.

– Значит, есть еще и леди?

– Дама по имени Ирма. Она бездельничает целыми днями, валяясь на диване. Она не больше англичанка, чем тот официант.

Хью невольно улыбнулся. Его фантазия сформировала довольно отчетливый образ Ирмы. Но сейчас было не время для юмора.

– И что заставляет вас думать, что они вам угрожают? – спросил он резко.

Девушка пожала плечами.

– То, что романисты называют женской интуицией… Я полагаю… Мой отец… – последние слова она пробормотала очень тихо. – Он почти никогда не спит по ночам. Я слышу, как он ходит по комнате из угла в угол, час за часом, час за часом… Это сводит меня с ума… Разве вы не понимаете? Я даже не понимаю, что связывает его с ними. Я должна спасти его от этих дьяволов, пока они не сломали его полностью.