Рекс Стаут - Тройные хлопоты

– А что ты скажешь о его жене?

– Она тоже упрямая. Хотела, чтобы он избежал опасности и зажил полной жизнью. Считала, что они могут быть счастливы как дети, получая доход от имеющихся средств – жалкой, нищенской суммы в четверть миллиона долларов.

Затем мы с инспектором установили рекорд: общались целых двадцать минут и за это время ни разу не поцапались. Думаю, так получилось лишь потому, что нас то и дело отвлекал кто-нибудь из целой армии подчиненных Кремера. Последним, ближе к самому концу беседы, подключился Роуклифф. Он подошел к столу и спросил:

– Инспектор, вы не желаете побеседовать с этой девушкой?

– Откуда мне знать? А что с ней такого?

– Ее зовут Хелен Вардис. Вот уже четыре года работает в компании у Пура, то есть у Блэни и Пура. Сначала чуть не устроила истерику, но потом успокоилась. Сперва уверяла, будто оказалась здесь случайно – просто проходила мимо и решила зайти, но потом поняла, что дело серьезное, и призналась, что у нее с Пуром была назначена встреча, причем инициатором встречи выступил Пур. Речь должна была пойти о некоем конфиденциальном деле. Она требует с нас обещания ничего не говорить Блэни, а не то ее уволят.

– Что еще за конфиденциальное дело?

– Она не говорит. Собственно, все это время я пытался добиться от нее ответа на данный вопрос.

– Попытайся еще. У нас в распоряжении – вся ночь.

– Слушаюсь, сэр. Гудвин дал ей визитку Ниро Вулфа и попросил заглянуть к нему.

– Вот как? Ладно, ступай займись девушкой.

После того как Роуклифф ушел, Кремер испепелил меня взглядом:

– Так вот чем ты здесь занимаешься?

– А что тут такого? – с обиженным видом произнес я. – Надо же нам как-то отрабатывать пять тысяч.

– Не пойму только зачем. Ведь вы их уже и так получили. Ну а теперь, может, уберешься отсюда по-хорошему? А то кто тебя знает – стащишь еще коробку сигар или труп. Не могу же я к ним приставить роту охраны. Ну, что еще случилось?

Со стороны входной двери до нас вдруг донеслись шум и ругань. Мгновение спустя в гостиную ворвался молодой человек с безумным взглядом, которого держал за руку криминалист, что молодому человеку явно не нравилось. Оба громко бранились. Причем со стороны сложно было определить, то ли это криминалист тащит молодого человека, то ли наоборот.

– Дойл! Что, черт возьми, происходит? Кто это? – проревел Кремер.

– Я имею право… – вытаращив глаза, провозгласил незнакомец и вдруг резко замолчал.

Сперва я подумал, что он увидел тело Пура, а точнее, лицо, однако, присмотревшись, убедился, что крикун глядит совсем в другую сторону. Он вперился взглядом в дальний угол, где Роуклифф допрашивал девушку. Она во все глаза уставилась на молодого человека и вдруг начала медленно вставать. Ее губы беззвучно шевелились, но рот оставался закрытым. Они стояли и смотрели друг на друга так долго, что вполне можно было сосчитать до десяти. Все притихли, ломая голову над тем, чем закончится немая сцена.

– Вот ты где, – наконец произнес молодой человек с многозначительным видом.

– А ты, как я погляжу, напрасно времени не теряешь! – с нескрываемым презрением в голосе отозвалась девушка. – Думаешь, теперь она достанется тебе? Так, что ли?

Он стойко выдержал ее взгляд. Ни малейшей реакции с его стороны не последовало, разве что желваками заиграл. Мы затаили дыхание. Мгновение спустя незнакомец понял, что девушка выступает на публику, медленно повел головой из стороны в сторону, окидывая взглядом собравшихся, ничего не упуская из виду и при этом ни на ком особо не задерживаясь. Насколько я мог судить, даже тело не остановило на себе его внимания.

По мере того как он разглядывал нас, безумие и дикость сменились спокойствием. Когда молодой человек заговорил, его голос звучал сдержанно и ровно. Судя по всему, он мыслил достаточно здраво для того, чтобы выбрать из всех присутствующих человека с самым умным лицом, поскольку обратился именно ко мне:

– Вы здесь главный?

– Нет. Не я, а он. Инспектор Кремер.

Незнакомец пересек гостиную, подошел к Кремеру и, глядя ему в глаза, обратился к инспектору с речью:

– Меня зовут Джо Гролл. Я работаю в компании Блэни и Пура начальником производства. Когда эта девушка, Хелен Вардис, сегодня вечером вышла с работы, я решил проследить за ней. Мне хотелось выяснить, куда она пойдет. Она явилась сюда. У дома я увидел машины с включенными сиренами и полицейских. Это меня насторожило. Я начал расспрашивать и услышал, что произошло убийство – погиб человек по фамилии Пур. У меня возникли вопросы. Где Блэни? Конрой Блэни, партнер…

– Я знаю, кто такой Блэни, – с отвращением в голосе произнес Кремер. Инспектор пребывал в дурном расположении духа, и его можно было легко понять. Надежды на то, что он быстро закроет дело, таяли как дым. – За Блэни уже выехали. А зачем вы следили…

Инспектору не дали закончить.

– Это ложь!

Хелен Вардис быстрым шагом прошествовала из угла гостиной к столу и встала рядом с Джо Гроллом, достаточно близко для того, чтобы его коснуться. Однако ни молодой человек, ни девушка не воспользовались этой возможностью. Вместо того чтобы возобновить молчаливую дуэль взглядов, они оба уставились на Кремера.

– Ложь? Что именно? – с еще бо́льшим отвращением спросил инспектор.

– То, что он за мной следил! – Хелен была вне себя от ярости и потому особенно красива, просто картинка. – Зачем ему за мной следить? Он явился сюда, чтобы… – Она резко замолчала, словно прикусив язык.

– Ну же, – ободрил ее Кремер. – Для чего?

– Не знаю! Зато я знаю, кто убил мистера Пура! Это Марта Дэвис!

– Ага. Что ж, теперь все встало на свои места. А кто такая Марта Дэвис?

– Имеется в виду миссис Пур, – столь же многозначительно, как и прежде, пояснил Джо Гролл. – Дэвис – ее девичья фамилия. Под ней она работала на фабрике, прежде чем выйти замуж. Хелен хочет сказать, что миссис Пур убила своего мужа. Это она из ревности. Она не в себе.

– Безусловно, – раздался тихий, но преисполненный силы голос.

Он принадлежал Марте, которая, появившись из-за дальней двери, медленно направилась к столу. Женщина была бледна и, казалось, неуверенно переставляла ноги, однако до стола добралась без приключений.

– Хелен, тебе должно быть стыдно. Если не сейчас, то потом, когда ты успокоишься и все хорошенько взвесишь. Ты не имеешь ни малейшего права, никаких оснований говорить подобные вещи. Ты обвиняешь меня в том, что я убила собственного мужа? Почему? – Все это Марта произнесла без всякой ненависти. Да что там ненависти – я даже не услышал в ее голосе обиды и негодования.

Весьма вероятно, Хелен с удовольствием объяснила бы почему. Она явно намеревалась это сделать – наступил один из тех моментов, когда люди сгоряча выбалтывают вещи, которые час спустя из них калеными клещами не вытащишь. Любому олуху было ясно, что наступило время откровений, а Кремера, строго говоря, законченным олухом никак не назовешь.