Рекс Стаут - Игра в пятнашки

Роуклифф недоверчиво переспросил:

– Вы хотите сказать, ваш клиент – Арчи Гудвин ?!

К нему присоединился язвительный Боуэн:

– И весь тот вздор был затеян только для этого ?

Я толкнул дверь и вошел.

На меня устремились сразу восемь пар глаз. Кроме Вулфа, Боуэна, Кремера и Роуклиффа, в комнате присутствовала парочка, клевавшая меня, и еще две совершенно незнакомые личности. Я подошел к Вулфу. Мне хотелось дать ему понять, что я слышал все им сказанное, а еще выразить пылкую признательность, которую питает его новый клиент.

– Ужасно хочу есть! – объявил я ему. – Всего только раз и перекусил в кафе. Могу дикобраза съесть вместе с колючками. Поедемте домой.

Реакция Вулфа была трогательной, благородной и достойной восхищения. Как будто мы репетировали это десяток раз. Он молча поднялся, взял свою шляпу и трость с ближайшего столика, подошел и хлопнул меня по плечу. Потом рявкнул на зрителей:

– Сущий рай для недоумков! – И зашагал к двери.

Я последовал за ним. Никто даже не попытался остановить нас.

Поскольку здание я знал лучше Вулфа, то в коридоре обогнал его и вывел вниз по лестнице на улицу. В такси он сидел, плотно сжав губы и вцепившись в ремень. Всю дорогу мы хранили молчание. Перед домом я заплатил водителю, выбрался из машины, придержал Вулфу дверцу, обогнал его на крыльце и открыл дверь ключом. Однако этого оказалось недостаточно: дверь приоткрылась лишь на дюйм из-за цепочки. Пришлось звонить Фрицу. Когда тот появился и впустил нас, Вулф наказал нам:

– Впредь не снимайте цепочку, когда открываете дверь. Всегда! – И обратился к Фрицу: – Управился с почками?

– Да, сэр. Вы не позвонили.

– Клецки и карамель?

– Да, сэр.

– Хорошо. Пива, пожалуйста. Я как будто из пустыни.

Избавившись от шляпы и трости, он двинулся в кабинет, и я последовал за ним. На протяжении нескольких часов я упревал в том месте, где кожаная кобура не давала дышать коже, и было сущим наслаждением наконец-то от нее избавиться. Проделав это, я не стал садиться за свой стол, а прошел к красному кожаному креслу, в котором перебывала тысяча клиентов, не говоря уже о тысячах, которым таковыми стать не удалось. Я опустился в него, откинулся на спинку кресла и положил ногу на ногу. Фриц принес пиво, и Вулф открыл бутылку, наполнил стакан и выпил, потом взглянул на меня.

– Шут, – констатировал он.

– Нет, сэр, – покачал я головой. – Я сел сюда не шутки ради, а чтобы избежать недопонимания. Сел как клиент – чем ближе к вам, тем лучше. Вашим наемным служащим я себя считать не могу – ничего не попишешь, – пока не будет разрешена моя личная проблема. Если вы говорили серьезно, то назовите сумму аванса, и я выпишу чек. А если нет, то мне останется только выбежать из вашего дома как одержимому.

– Черт побери, ну что тут делать! Я связал себя обязательством!

– Да, сэр! Так как насчет аванса?

– Нет!

– Не хотите узнать, как я провел день?

– Хочу? Нет. Но ведь, черт возьми, мне от этого не отвертеться!

Я отчитался по полной. Постепенно, после третьего стакана пива, хмурые складки на его лбу немного разгладились. Быть может, он даже не обращал на меня внимания, но я давно уже научился не беспокоиться на сей счет. Как только ему понадобится, вся информация у него будет. Когда я закончил, он проворчал:

– Скольких из тех пяти ты смог бы заполучить сюда завтра к одиннадцати утра?

– При создавшемся положении? Без всякой наживки?

– Да.

– Не уверен, что заполучу хотя бы одного, но готов попробовать. Я мог бы выудить что-нибудь полезное у Лона Коэна, если угощу его достаточно большим стейком… Кстати, я должен ему позвонить.

– Позвони и пригласи пообедать с нами.

На первый взгляд предложение Вулфа представлялось великодушным и щедрым – и, возможно, было таковым, – вот только ситуация складывалась непростая. Если бы нас привлекли к расследованию обычным образом и я повел бы Лона в ресторан «У Пьера», чтобы за еду выудить из него информацию, то сумму из ресторанного счета отнес бы на служебные расходы, которые нам возмещает клиент. Но не теперь. Зачисли я плату за угощение в расходы по делу, раскошелиться пришлось бы Вулфу, если только он не выставит счет мне, как клиенту. А если бы я не зачислил, то платил бы из своего кармана. В любом случае ее не вычли бы из подоходного налога ни у меня, ни у Вулфа, а это никуда не годилось.

Однако я позвонил Лону. Он явился и вместо стейка отведал почек по-горски и клецок в карамели, что оказалось и удобнее, и экономнее. Одна беда: мне пришлось довольствоваться четырьмя клецками вместо обычных шести, а Вулфу – семью вместо десяти. Он перенес это стойко, как подобает мужчине, восполнив недостаток дополнительной порцией салата и сыра.

После обеда, уже в кабинете, я был вынужден воздать Лону должное. Он наелся до отвала и выпил порядочно, но ясности ума не утратил. Два моих звонка и приглашение на обед настроили его как на прием, так и на передачу соответственно программе. Удобно устроившись в одном из желтых кресел и потягивая коктейль из бренди и «Бенедиктина», он переводил взгляд с Вулфа на меня и обратно.

– Я в затруднительном положении, мистер Коэн, – тяжело вздохнув, объявил Вулф. – Связал себя обязательством расследовать убийство, а с какой стороны к нему подступиться, не знаю. Когда сегодня Арчи говорил вам, что смерть мисс Идз меня не интересует, это была чистая правда, но теперь я в деле, и мне нужно от чего-то оттолкнуться. Кто ее убил?

Лон покачал головой:

– Сам собирался задать тот же вопрос. Вам, конечно, известно, что ее вчерашнее пребывание здесь и уход незадолго до смерти стали достоянием гласности, поэтому все считают само собой разумеющимся, что вы заняты этим делом. С каких это пор вам понадобилась отправная точка?

Вулф покосился на него:

– Мистер Коэн, это вы в долгу у меня или я у вас?

– Я назвал бы его обоюдным, если вам будет угодно.

– Ладно. Тогда, полагаю, у меня есть кредит. Утром я почитаю вашу газету и другие тоже, но раз уж мы с вами все равно сидим здесь, почему бы нам не поговорить об этом деле?

Лон ничего не имел против и в подтверждение этого принялся выкладывать все ему известное. Он проговорил почти час, в том числе ответил на несколько вопросов Вулфа и парочку моих, а когда закончил, мы, может, и разжились информацией, но ничем таким, что можно было бы назвать отправной точкой.

Хелмару, Брукеру, Квесту, Питкину и мисс Дадей предстояло не только унаследовать восемьдесят процентов акций «Софтдауна», но и проконтролировать распределение среди служащих оставшихся десяти процентов с правом решать, кто сколько получит. В сумме это составляло девяносто процентов всех ценных бумаг корпорации, фигурирующих в завещании отца Присциллы. Остальные десять ранее принадлежали компаньону мистера Идза, а после смерти компаньона отошли к его дочери, миссис Саре Джаффи, вдове. Ее муж год назад погиб в Корее. Некогда миссис Джаффи была близкой подругой Присциллы Идз.