Рекс Стаут - Игра в пятнашки

– Не уверен, – осторожно начал он, – что понимаю смысл слова «катарсис». Не объясните ли?

– Предпочел бы не отклоняться от темы. Давайте вернемся к вопросу, который я задал мисс Дадей. Что вы можете сказать, чтобы снять с себя подозрение в убийстве?

– Так не пойдет. – Он шмыгнул носом. – Это не по-американски. Сначала предъявите мне доказательства, на которых основываете свое подозрение. Если они у вас есть, я отвечу. Вот это будет по-американски.

– У меня нет доказательств.

– Значит, нет и подозрения.

Вулф окинул его взглядом:

– Вы, сэр, либо осел, либо прикидываетесь таковым. Если подозрение в причастности к убийству опирается на доказательство, то это уже убежденность. Располагай я доказательствами, что один из вас или даже несколько виновны, разве сидел бы здесь полночи, призывая вас к откровенности? Я бы вызвал полицию и сдал их. Вам есть что сказать?

– Не так, нет. Задайте мне вопрос.

– Как по-вашему, вы способны на убийство не в порядке самообороны и не в состоянии аффекта, а по злому умыслу?

Питкин какое-то время изучал Вулфа из-под бровей. Дать застигнуть себя врасплох он явно не намеревался.

– Нет, – ответил он.

– Почему нет? Многие люди могут и совершают. Почему же вы не можете?

Это потребовало более длительного изучения. Наконец Питкин ответил:

– Из-за того, как я смотрю на вещи.

– И как же вы смотрите на вещи?

– С точки зрения прихода или расхода. Я счетовод, и для меня все в жизни сводится к этим двум частям бухгалтерского баланса. Потому-то мистер Идз и продвигал меня, пока не назначил секретарем и казначеем корпорации. Он знал, как я смотрю на вещи. И вот вам мое правило: если риск от сделки весьма велик, ее не следует рассматривать вовсе, какую бы прибыль она ни сулила в случае успеха. Это непреложный принцип, который нельзя нарушать никогда. Примените его к идее убийства – и что вы получите? Риск чересчур велик, поэтому убивать нельзя. Плохая идея. Все сводится к дебету и кредиту, и в случае убийства дебет изначально слишком велик. Любую проблему на свете можно рассмотреть в терминах прибыли и убытка, и другого столь же практичного способа не существует. – Питкин шмыгнул носом. – Когда я говорю о прибыли, то подразумеваю заработанную прибыль, но не в правовом смысле. Я подразумеваю прибыль, заработанную де-факто, а не де-юре. Возьмем доход, который я буду получать всю оставшуюся жизнь от акций «Софтдауна». Его называют незаработанным, хотя в действительности я именно заработал его – годами преданной службы компании. Я заработал его, поскольку заслужил. И наоборот, возьмем доход, который Сара Джаффи получает от своих акций после смерти отца. – Он повернулся в кресле. – Миссис Джаффи, я хотел бы спросить, сделали ли вы когда-нибудь хоть что-нибудь полезное для корпорации? Назовите хотя бы одну вещь, мелочь или нечто существенное. За последние пять лет ваш средний доход в виде дивидендов, выплачиваемых на акции «Софтдауна», превысил сорок тысяч долларов. Вы заработали хотя бы один цент из них?

Сара уставилась на него и наконец ответила:

– Мой отец заработал.

– А вы, лично вы?

– Нет, конечно нет. Я никогда ничего не зарабатывала.

Питкин оставил ее в покое.

– Возьмем вас, мистер Хаг. Ваши претензии… Вы требуете долю от прибыли «Софтдауна». Может, по закону вы и получите что-нибудь, не знаю, но ведь, несомненно, ни вы сами, ни кто-либо из ваших родственников ничего не заработал, не так ли?

Хаг ответил вполне благодушно:

– Вы совершенно правы, сэр. И я нисколько не сожалею и не смущен тем, что оказался в одном ряду с очаровательной миссис Джаффи. – Он адресовал сидевшей рядом Саре неотразимую улыбку.

Питкин вернулся к своей позе и уставился из-под бровей на Вулфа, потом шмыгнул носом:

– Вы понимаете, что́ я имею в виду, когда говорю, все в этой жизни сводится к бухгалтерскому балансу?

– Я улавливаю вашу мысль, – кивнул Вулф. – А как насчет мисс Идз? Она тоже стоит в одном ряду с миссис Джаффи? Такой же паразит? Или же интерес, который она в последнее время проявляла к бизнесу, все-таки перевел ее в разряд тружеников?

– Нет. Корпорации это ничего не дало. Только помешало.

– Значит, и она ничего не заработала?

– Именно.

– И ничего не заслужила?

– Именно.

– Но через неделю она получила бы девяносто процентов акций компании, оставив вас, тружеников, с одним лишь жалованьем. Это было бы весьма прискорбно, так?

– Конечно. Мы все так полагали.

– А вы, должно быть, с особенным раздражением, если вы такой лютый женоненавистник и вам претит, когда женщина владеет или управляет бизнесом?

Питкин шмыгнул носом:

– Это неправда.

– Так мисс Дадей сказала мистеру Гудвину.

– Мисс Дадей язвительна и не заслуживает доверия. Я просто считаю, что женщины тоже должны подчиняться законам счетоводства и получать только честно заработанное. А в силу ограниченных способностей и ущербного мышления они не способны зарабатывать больше, чем на полуголодное существование. Исключения очень редки.

Вулф отпихнул поднос, положил руки на подлокотники кресла и медленно повел взглядом слева направо, от Хелмара к Дадей и обратно.

– Пожалуй, вы мне надоели, – заявил он, хотя прозвучало это не оскорбительно. – Совершенно не уверен, что провел вечер с пользой… Или, используя терминологию мистера Питкина, что он оказался прибыльным или убыточным для вас и меня. – Вулф встал. – Мистер Паркер, не выйдете ли со мной? Мне нужна ваша небольшая консультация, чтобы определиться.

Пройдя вдоль стены, как и в начале встречи, Вулф направился к двери, где к нему присоединился Паркер, и они вместе вышли. Я тоже поднялся, спросил, не хочет ли кто залить баки горючим. Откликнулось несколько желающих, в большинстве своем вставших с мест.

Виола Дадей отвела Сару Джаффи в уголок для конфиденциального разговора. К ним без приглашения присоединился Энди Фомос, однако, несмотря на ограниченные способности и ущербное мышление, они не выказали никаких признаков, что попали в затруднительное положение, поэтому я не стал вмешиваться. Когда все получили желаемые напитки, я оперся о стол Вулфа, закрыл глаза и прислушался к производимому посетителями тихому гулу. Мне оставалось только согласиться с Вулфом. Пока я был сыт по горло главным образом потому, что не уловил никакого проблеска. Может, Вулф его уловил? Я крепко зажмурился, сосредоточился и из-за шума не услышал, как отворилась дверь, но внезапно наступившая тишина заставила меня открыть глаза. Они вернулись. Паркер направился к Саре. Вулф подошел к своему креслу, однако садиться не стал, а вместо этого обратился к собравшимся:

– Мисс Дадей и джентльмены, я не готов сказать ни «да», ни «нет». Уже за́ полночь, и мне необходимо обдумать все услышанное и увиденное. Я даю лишь следующее обязательство: мистер Паркер не предпримет дальнейших шагов от имени миссис Джаффи, пока не получит от меня извещения завтра утром, и он заранее уведомит вас о наших намерениях через мистера Хелмара.