Филлис Джеймс - Неподходящее занятие для женщины [= Неженское дело] [litres]

Корделии было интересно наблюдать, как мисс Лиминг снова берет руководство на себя.

– Конечно, останемся, – ободрила ее она. – Если мы сохраним хладнокровие, все пойдет, как намечено.

Они еще помолчали. Первой не выдержала мисс Лиминг:

– Что-то они не торопятся. Пора бы и подъехать.

– Уже скоро.

Мисс Лиминг неожиданно засмеялась и произнесла с откровенной горечью:

– А чего нам бояться? Ведь они всего-навсего мужчины.

После этого ожидание не нарушалось разговорами. Шум подъезжающих машин опередил свет фар, озаривших дорогу, выхватывая из темноты каждый камушек, каждую травинку на обочине. Через минуту они затопили светом застывшие в ночи глицинии и ослепили заждавшихся женщин. Машины остановились, фары потухли.

К дверям без спешки потянулись неясные тени. Еще мгновение – и в холле стало тесно от крупных мужчин в форме и в гражданской одежде. Корделия отошла к стене, позволив мисс Лиминг выступить вперед, обратиться тихим голосом к прибывшим и пригласить их в кабинет.

В холле остались двое в штатском. Они оживленно беседовали, не обращая внимания на Корделию. Их коллеги не спешили выходить. Видимо, они засели в кабинете за телефон, потому что вскоре число полицейских возросло. Первым прибыл медэксперт, которого можно было узнать по чемоданчику, даже если бы его не поприветствовали словами:

– Добрый вечер, док. Сюда, пожалуйста.

Сколько раз в жизни ему уже приходилось слышать эти слова! Он с непроизвольным любопытством скользнул глазами по Корделии и прошествовал через холл – низенький всклокоченный человечек с недовольным, почти плаксивым, лицом ребенка, разбуженного среди ночи. Следующим появился фотограф с аппаратом, треногой и тоже чемоданчиком; затем в дверях вырос эксперт по отпечаткам пальцев, следом за которым появились еще двое в штатском; в них Корделия, вспомнив уроки Берни, опознала людей, которым предстояло изучать место преступления. Значит, они причислили событие к категории подозрительных смертей. Почему бы и нет? Конечно, это очень подозрительно.

Хозяина дома уже нет в живых, сам же дом ожил. Полицейские обращались друг другу не шепотом, а нормальными голосами, не делая скидки на присутствие мертвеца. Это были профессионалы, с легкостью выполняющие знакомую работу. Насильственная смерть не таила для них загадок, жертва не внушала ужаса. Они успели насмотреться на мертвые тела: при них по частям грузили в «скорую» останки жертв дорожной катастрофы, доставали крюком утопленников с речного дна, извлекали из липкой земли полуразложившуюся плоть. Они, подобно врачам, ласково и снисходительно обращались с теми, кто не видел того, что пришлось видеть им, держа при себе свои страшные познания. Это тело было важнее многих других, пока дышало. Теперь оно утратило значительность, хотя до сих пор могло доставить им кое-какое беспокойство. Что ж, они будут действовать с удвоенной скрупулезностью, утроенным тактом. Однако то, чем им предстояло заняться, оставалось всего-навсего «делом». Одним из многих.

Корделия присела и приготовилась ждать. Неожиданно на нее навалилась неодолимая усталость. Она не мечтала ни о чем другом, лишь бы устроить поудобнее голову на столике и заснуть. Для нее уже ничего не значила ни мисс Лиминг, направляющаяся через холл в гостиную, ни высокий полицейский, поймавший ее на ходу. Они тоже не обратили ни малейшего внимания на привалившуюся к стене фигурку в огромном шерстяном свитере. Корделия попыталась отогнать сон. Она знала, что следует говорить; в ее голове царила на этот счет полнейшая ясность. Скорее бы они задали ей свои вопросы и позволили чуть-чуть поспать.

Однако пришлось дожидаться, пока фотограф и специалист по отпечаткам сделают свое дело, – только после этого к ней приблизился кто-то из начальства. Ей совершенно не запомнилось лицо этого человека, но в ушах навсегда остался его бесстрастный голос, напрочь лишенный даже тени эмоций. Он протянул ей пистолет, уложенный на ладонь поверх платка, дабы исключить посторонние отпечатки.

– Вы узнаете это оружие, мисс Грей?

Корделии показалось странным, что он прибег к

слову «оружие». Почему не сказать просто «пистолет»?

– Кажется, да. Кажется, это мой.

– Вы не уверены?

– Видимо, мой, если только у сэра Рональда не было такого же. Он отнял его у меня четыре дня назад, обещав вернуть, когда я приду за заработанным. Это должно было произойти завтра утром.

– Значит, вы очутились здесь всего во второй раз?

– Да.

– Вы встречались с сэром Рональдом Келлендером или мисс Лиминг раньше?

– Нет. Я не знала их, пока сэр Рональд не послал за мной, чтобы я занялась этим делом.

Он удалился. Корделия снова привалилась к стене, мечтая ухватить хоть немного сна. Но тут появился другой полицейский. Его сопровождал человек в форме, ведущий запись. Снова пошли вопросы. Корделия поведала заготовленную историю. Они записали ее, никак не прокомментировав, и исчезли из виду.

Ее, должно быть, все же сморил сон. Очнувшись, она увидела высокого полицейского в форме и услышала его слова:

– Мисс Лиминг готовит на кухне чай. Может, вы ей придете на помощь? Хоть какое-то занятие, правда?

«Сейчас будут выносить тело», – промелькнуло в голове у Корделии.

– Я не знаю, где кухня, – пробормотала она.

Его глаза сузились.

– Не знаете, мисс? Так вы здесь гостья? Сюда, пожалуйста.

Кухня находилась в задней половине дома. Здесь пахло специями, маслом и томатным соусом, и ей немедленно вспомнился вкус итальянских блюд, которые они пробовали с отцом. Мисс Лиминг снимала с подноса чашки. Из электрического чайника уже шел пар. Полицейский не думал оставлять их одних. Корделия подала голос:

– Можно вам помочь?

Мисс Лиминг не подняла на нее глаз.

– В этой коробке печенье. Положите его на поднос. Молоко в холодильнике.

Корделия задвигалась, словно автомат. Бутылка молока показалась ей тяжеленной сосулькой, коробка с печеньем не поддавалась ее ослабевшим пальцам, и она сломала ноготь, пытаясь снять с нее крышку. Ей бросились в глаза кое-какие детали украшения кухни: настенный календарь со святой Терезой Авильской – дамой со странно удлиненным бледным ликом, напоминающим лицо мисс Лиминг, принявшей святой сан; фарфоровый ослик с соломенной шляпкой на печальной головке, навьюченный двумя корзинками с искусственными цветами; огромный голубой сосуд с коричневыми пасхальными яйцами.

Подносов нашлось два. Констебль взял у мисс Лиминг тот, что побольше, и проводил ее в холл. Корделия последовала за ними со вторым подносом, прижимая его к ключицам, как ребенок, добившийся привилегии помочь матери. Их встретили мучимые жаждой полицейские. Взяв чашку, Корделия вернулась на свой стул.