Павел Девяшин - На златом крыльце сидели

– Та, в супе, была не единственной?!

– Разве я об этом не упоминал?

Поликарпов замер точно вкопанный, по лицу побежала тень, губы зашлепали в беззвучном диалоге с самим собой. Наконец он произнес:

– Конечно! Вы правы, mon ami! 14 14 Мой друг (фр.) Как всегда, брякнули глупость и попали точно в цель…

– Рад стараться, Антон Никодимович. Но… зачем негодяю так поступать?

– Для устрашения жертвы и причинения ей морального вреда.

В голосе доктора прозвучал мягкий упрек:

– Вечно вы, юристы, шпарите сухими терминами. Речь идет о страданиях души!..

– Подобные сентенции не приличны слуге медицины! Вот и крыльцо. Будьте любезны, друг мой, дерните колокольчик. Становится зябко.

Пальцы цвета вареных раков обхватили заиндевелый шнурок, из глубины помещения донесся звон, резная створка хрустнула свежей наледью.

– Зыков! – обрадовался служитель Фемиды, цепкий взгляд шарил по удивленной физиономии камердинера. – Вы-то мне и нужны! Скажите, пожалуйста, когда объявилась первая тварь?

Брови слуги поползли вверх.

– Excusez-moi, monsieur? 15 15 Простите, месье? (фр.)

– Крыса…

– Ах да! Пожалуйста, заходите. Жуткий сквозняк.

Запорошенные цилиндры переместились на тумбу, под ними тотчас растеклись лужицы, дворецкий принял у гостей верхнюю одежду.

– Уютная гостиная, – одобрил Антон Никодимович. – Так что насчет грызунов, милостивый государь?

– Вы все знаете?

– Надеюсь, что да, – полицейский наградил приятеля испепеляющим взглядом.

Зыков собрал лоб в гармошку.

– Дайте-ка подумать. Впервые это случилось… в самом начале осеннего мясоеда.

– Экая точность! А вы молодцом-с…

– Сие нетрудно, – поклонился управляющий. – Именно в этот день господин изволили венчаться.

Чиновник Министерства внутренних дел подозрительно сощурился, замшевая перчатка взлетела над головой, предвосхищая реплику Захарова.

– Вы хотите сказать: первый хвостатый супостат возник на пороге одновременно с Ириной Витальевной?

– Получается так, милостивый государь.

Сыщик и врач переглянулись.

– Дома ли хозяйка? Нам желательно с ней повидаться.

– Разумеется, господа! Следуйте за мной.

Взор Поликарпова устремился вслед за жестом слуги, наверх уводила драпированная парчой лесенка, невообразимо длинная и крутая.

– Если вас не затруднит, батюшка, пригласите мадам сюда.

***

Молодая вдова не заставила себя ждать. Легкое кремовое платье шуршало дорогим барежем, гладко зачесанные волосы и по-детски оттопыренные уши придавали лицу выражение наивности и чистоты.

Доктор приветствовал ее галантным поклоном, губы Поликарпова замерли в двух вершках от затянутой в перчатку руки.

– Господа, не прикажете водочки? На улице лютый мороз!

Приотстав от хозяйки на шаг, черной тенью скользил дворецкий, серебряный поднос едва уловимо подрагивал при ходьбе. Кристально чистая слеза катилась по круглому боку графина, изысканные стопки жались к нему, точно цыплята к курице.

– Non, merci 16.

– Пожалуй, – обрадовался Захаров, голова запрокинулась назад, из горла вырвалось довольное кряканье. – Хороша, чертовка. Можно еще?..

– Разумеется, – улыбнулась Ирина. – Зыков, оставьте угощение и ступайте. Уверена, беседа не предназначена для чужих ушей.

Антон Никодимович вежливо склонил голову, благодаря девушку за гостеприимство и выражая одобрение деликатности.

– Итак, – произнес он, едва слуга удалился за дверь, – вы родом из…

– Семейства Татищевых. Мой батюшка – столбовой дворянин. Правда, имение наше захудалое, душ всего с десяток.

Полицейский удовлетворенно смежил веки, будто ждал именно такой ответ.

– Вы не смотри́те, господа, что манеры дурны. Человек может покинуть деревню, однако на моей памяти ни разу не случалось наоборот.

– Что вы, сударыня. И в мыслях не было. Так когда это произошло? Исход из сельской пасторали?

– Вы слишком вежливы, сударь, чтобы напрямую спросить, давно ли завязались отношения с Кондратием Федоровичем, не так ли?

Мужчины озадаченного поглядели друг на друга.

– Два года тому назад. Я знала, поэт не свободен…

– Женат-с.

– Какая, в сущности, разница? – пожала плечами дама, очевидно, не имевшая привычки смущаться. – Главное, мы были счастливы.

Захаров озадаченно выпятил подбородок, очередной фужер мелькнул в тонких пальцах. Спиртное притупило контроль над мимикой, оттаяли руки, кожа приобрела нормальный оттенок. Зато нос сделался похожим на сливу. Почесав его кончиком ногтя, доктор заметил:

– В таком случае… отчего…

– Расстались? – усмехнулась Ирина Витальевна. – Помилуйте, ведь никаких перспектив-с. Господин Рылеев небогат, обременен иждивением. Выпал случай, познакомилась с сенатором Двиновым, грех не воспользоваться. Только не думайте, пожалуйста, будто действия продиктованы меркантильностью. Я любила мужа!..

Усы чиновника Министерства внутренних дел задумчиво встопорщились. Слуга медицины гнул свою линию, оттянув воротник, спросил:

– Но ведь денежный интерес нельзя списывать со счетов?

– Разумеется, нет! Как видите, я с вами честна. Совершенно. Чем плохо? Надежное плечо, деньги, семья. Этого желают все женщины, без исключения. Большинство лукавит, играет на публику. Я – нет!

– Это видно, мадам, и вызывает неподдельное уважение, – заверил Антон Никодимович, взгляд, полный хвальбы, метнулся в сторону товарища.

Понятливый Захаров расцвел, ко рту взметнулась новая порция казенной. Глоток – за пазухой будто чиркнули серником. Хорошо!

– Теперь вы получите часть наследства и, вероятнее всего, надолго забудете слово нужда, – заявил он чуть развязано.

– До конца жизни! – серьезно ответила вдова. – Еще останется на вспомоществование. Как считаете, милостивые государи, не будет слишком кощунственным дать Рылееву тыщенку-другую ассигнациями? Кондратий Федорович не оставляет меня в горе. Истинный джентльмен, правда, немного забубенный. Увлекся каким-то прожектом! Нет, лучше подождать. Будет обидно, коль средства утекут словно вода сквозь пальцы.

«Железная дамочка, – подумал Поликарпов. – Такая, верно, съест и не подавится»

– А вы… до сих пор, – начал было спущенный с поводка лекарь, недвусмысленное покашливание заставило его умолкнуть.

– Благодарю за уделенное время, мадам, – поспешил откланяться сыщик, увлекая приятеля за собой.

***

Шаги разносили гулкое эхо, лестница извивалась точно змея, по стенам плясали огоньки, рождаемые масляным светильником. Столетняя кладка таинственно посверкивала инеем.

– Зачем вы упросили дворецкого сопроводить нас в подвал? – тер лицо Марк Вениаминович, каждое слово окутывалась паром. – Не понимаю!