Ольга Шарапова - Фрактал Мороса [litres самиздат]

Лишь метелки серой тимофеевки

Ветер клонит вниз, к моим ногам.

Утром Ликас проснулся с этой фразой. Он понимал, что это конец стихотворения, но так и не смог придумать начало.

* * *

На факультете появилось объявление. «Поездка в Суздаль на 23 февраля. Бесплатно. Кто желает, запись в деканате».

После лекций Ликас поехал домой. Он переводил медицинскую брошюру о пользе алкоголя.

И только сквозь стену доносилась жизнь. Он прислушался. Через бетон слышались басы 58 58 «Через бетон слышались басы» – низкие частоты преодолевают барьеры лучше, чем высокие. , но если бы другая песня пропала в пористой слоистости искусственного камня, эта звучала.

Of our elaborate plans, the end

Of everything that stands, the end

No safety or surprise, the end

I'll never look into your eyes…again 59 59 Приведен фрагмент текста песни The Doors «The End».

Нашим продуманным планам – конец.

Всему, что имеет значение, – конец.

Ни спасения, ни удивления – конец.

Я больше никогда не посмотрю в твои глаза.

«А я так и не купил магнитофон». И этот баритон продолжал на своем языке:

Конец, мой прекрасный друг,

Это конец, мой единственный друг,

Это конец.

Мне больно отпускать тебя, но ты никогда не последуешь за мной.

Конец смеху и слезам, конец ночам, когда мы пытались умереть.

«Это все бред. Набор слов, в котором человек пытается найти утешение. Ритм музыки, таким можно только заглушить боль и истерику внутри». Он швырнул книжку, со всей силой сбросил листки со стола.

– А а а а а!!!!! – он бил и бил рукой о стол, о стену. – Кто я ?!!! Кто я? Что я? Я не такой! Я не здесь!

И снова и снова, второй раз, третий раз: This is the end, Beautiful friend.

– Я трахну кого-нибудь или умру! Я ненавижу вас, суки! Вы жрете, срете, а я – умираю! Зачем я здесь!!!

Он пил водку из горла, она уже не пилась, а просто струями стекала по подбородку, а Ликас все лил и лил ее, а за стеной началось «Indian summer» 60 60 «Indian summer» – песня группы «The Doors». Часто в кассетных музыкальных подборках лучших хитов шла следующей после «The End». .

* * *

«Апшерон». Жестковатый, горький. Федор Сергеевич ставит его назад в бар, закрывает на ключ лаковую дверцу. После командировки три дня дома. Он не помнил, когда пил утром последний раз. Лет сто назад. Василину привезли вечером, и она сразу стала бросаться.

Федор Сергеевич пил из горла. Это на приемах с министром он весь вечер пригублял из одного бокала, а сейчас все ушли и он остался один на один со своей катастрофой. Он красивый, молодой мужик. Ведь ему только сорок пять!

– Сука! Тварь! Твари!

«Почему я не умер лет в двадцать пять? В двадцать семь, когда было так хорошо, когда я просто бухал и трахался, ходил на квартирники?»

В этот день он проснулся, когда почувствовал, что зашевелилась она. Как жена уезжала к матери, а Таня в институт, он не слышал, а Василину слышал сквозь сон одну. Ее переводили в другой ПНИ 61 61 ПНИ – психо-неврологический интернат. , в первом она прожила девять лет, до пятнадцати. Ее отправили в интернат в шесть, когда стало понятно, что лечить бесполезно.

Федор Сергеевич сделал еще три глотка и пошел готовить завтрак.

Василина, невысокая, сутуловатая, в ночнушке сестры, враскачку бежала к нему. Она улыбалась, счастливая, что вырвалась на свободу, вплотную подскочила к отцу и корявыми пальцами стала хватать его за рукава.

– Сядь!

Она не слышала.

– Сядь, я сказал! – Василина не понимала. Все ее навыки, полученные за первые шесть лет жизни, пропали в интернате. «Хотел сварить себе кофе. Какой тут кофе!» – он сделал еще глоток, длинный и горький.

Василина кружила по кухне. Она раскачивалась и крутилась, однообразно, бессмысленно. Он думал, что с годами эта активность пройдет, но она не проходила. «Что должно быть в голове, чтобы повторять одни и те же движения, рвать и рвать газеты, подбрасывать полотенце десять, сто раз? Это моя жизнь в виде сублимированного бульонного кубика, мои походы на работу, мое заваривание кофе. Сто раз, тысячу раз. Ей это приносит успокоение, мне это приносит успокоение».

Василина поела. Она умела есть. Он вытер ей руки мокрой тряпкой. Еще два глотка, и сердце бьется уже не так быстро, взбешенное ее присутствием, словно на гомеопатическом эффекте 62 62 Гомеопатия – лечение ядами в малых дозах и лечение подобного подобным. «Гомеопатический эффект» – здесь лечение нервного возбуждения алкогольным возбуждением. оно успокаивается.

Пока он расслаблялся, наслаждаясь своим несчастьем, из комнаты послышались звуки рвущейся бумаги. Это Василина нашла альбом с фотографиями. Он подскочил, одним движением вырвал обложку из рук, затем прошивку листов. Она успела оторвать только один лист. Губы ее задрожали от обиды, играть стало не с чем. «Отдай, отдай», – хотела сказать Василина, но изо рта вылетали лай и слюни. Федор Сергеевич достал из ящика журналы.

– На, рви!

Она рвала их, плакала и вздыхала.

Невесть откуда взявшийся альбом еще больше взбесил Федора Сергеевича, но это бешенство еще двумя глотками перешло свой апогей и превратилось в головокружение и апатию. Идиотский альбом как нарочно дразнил его. Вот семнадцать лет назад он, жена Инна и маленькая Танечка, вот лето на даче, фото матери, это он с женой перед поездкой в Польшу, а это жена еще до своей поездки в Узбекистан по торговой линии. Такая юная! Как он был влюблен в нее. Именно после этой поездки выяснилось, что Инна беременна вторым ребенком. Федор Сергеевич надеялся, что будет мальчик. Он так мечтал: девочка и мальчик, на общих фотографиях, на неформальных встречах с друзьями из министерства. Как это здорово. Жена – красавица, куколка-дочка Танюша и младший сын с карими глубокими глазами, в синем пиджачке, который он привез из-за границы.

Когда родилась вторая дочь, он расстроился, хотя виду не подал, а вот когда ее увидел… Глаза. Глаза девочки были потрясающими. Большие, карие, с длинными нечеловеческими ресницами, а вот все остальное… маленький вдавленный носик, сросшиеся брови, широкие скулы. Это была девочка-узбечка 63 63 Описываются признаки синдрома Корнелии де Ланге. .

– Это вы отец? – спросила акушерка.

– Да.

– У вас здоровая девочка, только пальчики не очень красивые на руках. Ну ничего, у моей сестры пальцы сросшиеся, так она манжеты кружевные носит, и не заметно, – акушерка улыбнулась. Она решила, что Федор Сергеевич героически принимает чужого ребенка, и прониклась к нему уважением.

– Это что? – спросил он у жены сквозь зубы, чтобы никто не слышал. Она полусидела, бледная. – Это от кого?

– От меня.

– Но не от меня?

Она молчала и только стала покачиваться на кровати.

Развестись он не мог 64 64 «Развестись он не мог». Развод в дипломатической среде СССР наносил непоправимый вред карьере. и вскоре уехал вместе с женой и дочерями на два года в Польшу.