Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– Да он много чего обещает! – махнул рукой Иван Ильич. – Мне ведь не только с Петром связаться нужно.

После разговора с Тамарой Семеновной прошло около недели. Она наверняка уже выяснила подробности вскрытия и могла узнать что-нибудь важное – за всеми событиями последних дней он совсем забыл позвонить. Да если бы и вспомнил, что толку? Ехать, что ли? Если повезет, просидит в теплой библиотеке полдня, воспользуется тамошним телефоном, чтобы связаться с городом… Поток его мыслей прервал Горобец:

– Я завтра-послезавтра уже поеду, могу с Бондарем поговорить. А ты позвонишь в редакцию, как ваш аппарат починят. Домашний номер тоже оставлю, только меня там фиг застанешь. Да и вряд ли он что-то новое расскажет…

– Ваня, – в комнату заглянула Зоя Ивановна, – почисти картошки. Я тесто поставила, начинку готовлю.

– Сейчас, теть Зой. Это мысль! – сказал он журналисту. – Я с картошкой разделаюсь, а потом продолжим.

– Давай, я пока наброски к статье поделаю, – Горобец достал из-под кровати чемоданчик, в котором держал все свои журналистские примочки.

Иван Ильич прошел за теткой на кухню, попутно захватив из ящика в прихожей несколько крупных картофелин. Он набрал в эмалированную миску воды из-под крана, взял маленький нож и принялся за работу. Зоя Ивановна тем временем занялась начинкой для своих уже легендарных плюшек. Собственно, требовалось просто смешать творог с сахаром, но тетка делала это с вдохновением и трепетом, каким позавидовал бы Пушкин где-нибудь в болдинском октябре.

– Что-нибудь новое удалось узнать? – спросила Зоя Ивановна, не прекращая орудовать ложкой.

– Неа, – первая картофелина полетела в воду. – Мурашовы давеча опять в райцентре были, Лиза Петру звонила насчет картины.

– Хорошо! Мне портрет очень понравился, Вася прямо молодец. Это обязательно на выставке должно быть, только… этот заказчик, Дмитрий, возражать не будет?

– С чего бы? Он же отказался покупать.

– Не захочет, например, чтобы жену его в таком виде выставили перед целым городом. Любителей живописи, конечно, во Владивостоке немного, но… портрет-то узнаваемый.

– Ну и ладно! Это же искусство, – в воду полетела вторая картофелина.

– Это для нас с тобой искусство, а для большинства – просто баба в дурацкой одежде нарисована, лохматая, – Зоя Ивановна полюбовалась содержимым миски, принюхалась, – Надо еще корицы добавить. Так что я совсем не удивлюсь, если он попытается помешать выставке… или, по крайней мере, забрать портрет.

– Кто ж ему даст?

– Ну, если денег предложит, Лиза не откажется.

– Это верно, – он бросил в воду третью картофелину. – Но чтобы предложить, ему нужно узнать, что картина еще в деревне. Дом-то сгорел, а перед этим Петр все вывез… Может, хватит?

– Еще парочку. А если Лиза сама ему скажет?

– Да зачем?

– Ну, у нее на деньги чутье отличное. Если уж я додумалась…

– Подозреваю, что с Петром тоже не за бесплатно договорились. Не стали бы Мурашовы из любви к искусству машину через перевал гонять, – Иван Ильич бросил в миску последнюю картофелину и с наслаждением потянулся. – Все, пять штук. Свободен?

– Иди уж, – улыбнулась Зоя Ивановна. – Спасибо, помощничек.

Перед собственной дверью он остановился: показалось, что внутри разговаривают. Но единственный голос принадлежал журналисту – не сам же с собою он там толкует? Иван Ильич тихонько повернул дверную ручку и заглянул в комнату.

– Это пока все, что удалось выяснить. Много зацепок, но ничего конкретного – я бы на вашем месте нанял профессионала, – рассказывал невидимому собеседнику Горобец. В ту же секунду он обернулся и увидел хозяина комнаты. – Не могу больше говорить… хорошо, понял.

Журналист опустил руку, в которой держал спутниковый телефон – таким же пользовались охранники на базе.

– Стало быть, ты у нас экипирован оборудованием для срочной связи?

– В командировки в отдаленные районы выдают в редакции, – голос журналиста звучал не слишком уверенно.

– Это внештатникам-то? Хороша редакция: посылает непрофессионала и телефон ему выдает, чтоб не сгинул в глуши.

– Перестань, – попросил Горобец.

Он убрал в чемодан телефон, забросил следом блокнот, свитер и захлопнул крышку.

– Уезжаешь, стало быть?

– Все, что мог, узнал.

– Это я уже слышал. Объясниться не хочешь напоследок?

– Ничего нового сказать не могу. Было задание – выполнил.

– Хоть про телефон мог рассказать! – Иван Ильич с трудом сдерживал гнев. – Уж пару звонков я бы тебе компенсировал.

– Дело не в деньгах… Ладно, пойду.

– С тетей Зоей попрощаться не забудь. Как до райцентра доберешься?

– Машина скоро должна прийти. Ну, бывай.

Иван Ильич не ответил. Молча дождался, когда за журналистом захлопнется дверь, и только после этого опустился на стул.

Вот же черт! Верь теперь людям: к этому проныре со всей душой, а он шпионить приезжал! И еще вопрос – на кого?

Городских и обеспеченных фигурантов в деле всего двое: Петр да Покровский. Последнему вроде совершенно ни к чему якшаться с журналистом, да и при встрече казалось, что они незнакомы. Значит, Петр? Если заказ на первую статью от него был, это упрощает дело. И сразу объясняет, кому сдался материал о провинциальном художнике в таком сомнительном издании. Старший брат перед выставкой хлопочет, ему реклама нужна – хоть какая.

С другой стороны, Покровский держать лицо умеет, а шпион в деревне ему нужнее. Петр при желании мог и сам приехать да разведать все что хочет – с местным никто бы скрытничать не стал. Да только что он вообще пытался узнать?

За последние дни, чего скрывать, это импровизированное расследование не шагнуло, а прямо-таки скакнуло вперед. Обнаружился последний портрет работы Василия, нашлись его перчатки, каким-то чудом удалось разговорить самых замкнутых свидетелей… появилось даже подозрение относительно поджога – и практически все это благодаря участию Горобца. Умеет он все-таки втираться в доверие к людям, вызывать на откровенность, плюс голова работает как надо.

Только теперь вся эта информация уплыла в чужие – наверняка враждебные – руки.

Иван Ильич тряхнул головой: ну и пусть! Он сам узнает еще побольше и уж к верным выводам как-нибудь сумеет прийти. Шпионов нанимают те, у кого собственных мозгов нет, а деньги лишние водятся. У него лишних не было, зато на ум жаловаться не приходилось.

– Как же так, Вань? – вошла Зоя Ивановна; следом за ней в комнату просочился Кешка. – Сергей еле попрощался, пулей на крыльцо вылетел. Утром ведь еще не собирался никуда.

– Он – человек подневольный, теть. Редакция сказала возвращаться – ну и…

Расстраивать тетку совсем не хотелось, поэтому он решил придерживаться версии с прерванной командировкой. Кот запрыгнул на колени и свернулся калачиком, наполнив комнату урчанием на самых высоких оборотах. Иван Ильич машинально погладил белоснежную шубу.