Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

Мурашовы обеспечили алиби друг другу. Они сознались в поджоге и имели серьезный мотив – желание заполучить соседний участок, но чтобы так складно врать, нужен интеллект. За предыдущие полвека супруги его не продемонстрировали, да и в последней афере действовали, мягко говоря, неслаженно.

Таким образом, подозреваемых осталось только двое. Зато каких!

Петр. Родной брат. Унаследовал все имущество Василия, организовывал выставку, наверняка собирался нажиться на его картинах. Судя по поспешности продажи базы, дела его идут не слишком хорошо, и вся эта авантюра может стать последним шансом для стареющего предпринимателя снова оказаться на коне. Утверждает, что приехал в деревню лишь на следующее утро, но подтвердить это некому.

Дмитрий. Темная лошадка. Завладел пресловутой базой при весьма сомнительных обстоятельствах. Серьезно переживает за свой новый бизнес, пойдет на многое, чтобы сделать деревню безопасной для себя и привлекательной для туристов. В день убийства поссорился с Василием, а вечером уехал с базы на некоторое время…

Оставалось неясным исчезновение полушубка и появление его на базе. Странно выглядели перемещения Василия: где он шарахался перед тем, как появился в магазине? Зачем дважды ходил на реку? И еще таинственный наниматель Горобца, отправивший журналиста в деревню со шпионской миссией… впрочем, тут догадаться можно…

В дверь тихонько вошел первый из бывших подозреваемых. Отец Геннадий воровато оглянулся и вынул из кармана бутылку водки.

– Если нужно будет еще… скажете.

– Спасибо, – искренне поблагодарил соседа Иван Ильич, пряча водку в тумбочку. – Много нынче нарубили?

– На неделю хватит, а то и на две. Сейчас холода уже не те. Днем вовсе плюс, грязи по уши.

– Весна наступает.

Отец Геннадий кивнул на прощание и пошел к выходу. Уже в дверях его остановил окрик:

– Батюшка! А ведь тогда тоже был вторник.

– Когда?

– Накануне Крещения.

– Пожалуй, – поразмыслив кивнул священник. – Точно, я тоже дрова рубил.

– А Василия возле церкви не видели?

Отец Геннадий выглядел смущенным. Он держался за дверную ручку и разглядывал ее так пристально, будто на латунной поверхности кто-нибудь выгравировал правильный ответ.

– Пожалуйста, – попросил Иван Ильич. – Это же не об исповеди. И убили его тем же вечером, любая деталь важна.

– Как – вечером?

– Патологоанатом так считает. Знакомая в райцентре с ней дружит – расспросила по моей просьбе.

Священник вздохнул и неохотно признался:

– Не видел. Слышал. Он по телефону долго говорил.

– Ну? – Иван Ильич наклонился вперед. – О чем? С кем?

– Откуда ж мне знать, с кем? И без того ситуация малоприятная: вроде и мороз кругом, а уши греются.

– Ну а суть разговора вы уловили, может быть?

– Суть? – священник на секунду задумался. – О чем-то незаконном.

– Вполголоса говорил, что ли?

– Напротив, кричал так, что в Москве слыхать… Прокуратурой грозил кому-то.

Иван Ильич снова откинулся на подушки. Кому мог грозить Василий? Покровскому? Так тот был в деревне. Брату?

– Может быть, помните: на «ты» или на «Вы» был разговор?

– На «ты», – уверенно сказал отец Геннадий. – Это точно помню. Василий Петрович сначала нормально говорил, а потом распалился.

Значит, точно Петру звонил. Больше некому.

Иван Ильич так глубоко погрузился в свои мысли, что не заметил, как священник вышел. Через минуту в дверях снова появилась Зоя Ивановна.

– Совсем забыла отдать. Вот, Кеша принес, – она протянула племяннику блокнотный лист, на котором был записан телефонный номер журналиста.

– Где взял? – изумился Иван Ильич.

– Нашел, говорит. Фамилию-то он знает – вот и догадался, кому отдать. Я к тебе не пустила, нечего тут бациллы разносить. Пообещала передать.

– Спасибо, теть Зой, – он положил листок на тумбочку.

– Чего такой озадаченный? – подозрительно спросила Зоя Ивановна. – Опять за свое расследование взялся?

– А что я могу поделать, если факты…

– Вань, месяц прошел! И ничего хорошего тебе это занятие не принесло. Лиза дуется, даже со мной через губу разговаривает… Кеша как в воду опущенный ходит. Ты вот еще простыл. Взрослый мужик ведь, а как мальчишка по деревне носишься… с раскрытым горлом.

– На мне шарф был, – возразил Иван Ильич. – Просто ветер, мороз… И потом как ты это видишь: закрыть глаза на то, что творится? Серьезно? Если Ваську убили…

– Если… – подняла палец тетка. – И что же ты теперь намерен предпринять? С кровати подниматься я тебе еще долго не позволю.

– Ну, я же здоров совсем, тетя Зоя! Поговорить надо как минимум с двумя.

– Знать ничего не хочу. На улице сейчас сырость, слякоть, ветер с моря. Только выйди – все по новой: температура, бронхит и так далее. Будешь сидеть дома.

– Долго? – с тоской спросил он.

– Неделю, не меньше, – заметив отчаяние в глазах племянника, Зоя Ивановна добавила: – А там как раз будет тебе интересная компания. Кеша нас на поминки пригласил.

– Какие еще поминки?

– Петр приезжает на сороковой день, договорился как-то с этим владельцем базы, чтобы в столовой тамошней все устроить.

– Вот те на! Девять дней, значит, побоку, а тут целое мероприятие.

– Там вроде бы жена настояла, – пояснила тетка. – Вообще он приезжает, чтобы Мурашовым участок продать.

– Быстро же наследство оформил!

– Долго ли, умеючи… ну так вот, на сорок дней они сделку наметили, нотариуса из райцентра привезут… Думаю, жена насела на него, что не по-людски это все. Она вроде тоже не совсем городская.

Иван Ильич пожал плечами. Об этой женщине он не знал практически ничего. Много лет назад Петр как будто привозил невесту знакомиться с родителями, и Василий тогда с ними приехал. А потом – ни слуху ни духу. Поговаривали, что Бондари не одобрили выбор старшего сына и до рождения внуков вовсе с молодыми не общались.

– Так что потерпи немного, – с воодушевлением продолжала тетка. – Вот через десять дней соберутся все твои фигуранты в одном месте…

– И все выяснится.

Нарушать постельный режим не выходя из дома – сомнительное удовольствие. Неважно, десять тебе лет или за пятьдесят. Но Иван Ильич нарушал – все надеялся, что тетка сдаст позиции раньше оговоренного срока. Не тут-то было: Зоя Ивановна была непреклонна. Тысячи часов в школьном классе закалили ее характер не хуже воинской службы.

Между тем в глубине души он был благодарен. Не только за заботу, но и за то, что своим запретом тетка хотя бы на время сняла с него ответственность за происходящее. Что вообще можно сейчас предпринять? До города доехать сил не хватит. Петру позвонишь – пошлет куда подальше. Покровский с женой вообще давно не появлялись в деревне, а их городского телефона Иван Ильич не знал. Оставалось только ждать очередных поминок, на которых соберутся все действующие лица. И все обязательно выяснится.