Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

– Человек двадцать точно. Василий особо не дружил ни с кем, но одноклассники остались. Еще мы с теткой, священник.

– А он очень религиозный был?

– Не без этого. В последние годы, – добавил он, подумав. – По молодости не припомню такого. Не то у нас воспитание.

– Я тоже не увлекаюсь. Петр лет десять назад покрестился, а меня как-то и не тянет.

Иван Ильич машинально взглянул в окно за ее спиной, на хозяйский дом и машину Бондарей, над раскрытым капотом которой склонился Петр.

Если он тоже верующий, то не мог не знать, что самоубийц не отпевают. Однако попа на похороны пригласил…

– Давайте начнем, – предложила Людмила, скидывая дубленку. – Я тарелки ставлю, вы – стаканы. Затем вилки и ножи. Человек на тридцать накроем, потом уберем незаметно, если меньше придет.

Хлопнула дверь, и в кафе снова вошла Наталья.

– Вы уж извините, – с вызовом сказала она, – но мне все равно заняться нечем. Вас всего двое, а дел невпроворот, давайте помогу!

– Ну, не знаю, – протянула Людмила. – Вот пакет посередине, там колбаса нарезанная – разложи на тарелках аккуратно и красиво и поставь в холодильник… заверни, чтобы не заветрилась.

Молодая женщина, дослушав инструктаж, скрылась с пакетом на кухне. Даже дверью не хлопнула, но эмоции все равно скрыла плохо. Людмила разорвала упаковку одноразовых тарелок, со шлепком поставила верхнюю на стол и взяла следующую. Может, и к лучшему, что пластиковые привезли…

Иван Ильич сгреб со стола башенку стаканов. Он вырос в семье педагога и давно привык к командным ноткам в женском голосе, а вот Наталье сейчас пришлось тяжело – ушла бледная от ярости. Людмила словно робот на конвейере, ставила на стол все новые и новые тарелки, на точно отмеренном расстоянии. Иван Ильич старался не отставать. Все-таки неспроста она так неласкова с хозяйкой, ох неспроста.

– А красиво тут. Я думал, внутри покрашено будет, выровнено – а нет, хорошо так, будто по-русски сделали.

– Ровнять стены сруба под отделку – прошлый век. Хотя в наши дни это уже плохой каламбур, – усмехнулась она.

– Да вообще глупо такую красоту прятать. Ваша идея была?– поинтересовался Иван Ильич.

Людмила остановилась и круто повернулась к нему.

– С чего вы взяли?

– Петр же строил базу, вы наверняка в стороне не стояли.

Женщина с минуту настороженно всматривалась в его лицо, а потом как будто расслабилась.

– Ну, раз вы знаете… Да, моя идея. В Приморье такого практически нет, не для нашего климата это, все тепло выдувает. Но база сезонная, мы решили – пойдет.

– Это верно, – Иван Ильич и вправду успел пожалеть, что снял пальто. – Отопление не справляется как будто.

– Постройка не зимняя. Так, межсезонье захватить. Отдыхающие осень любят.

– А кто ее не любит.

– Откуда вы узнали? – спросила Людмила. – Петр никому в деревне не говорил, даже от Василия скрыл.

– Случайно. От новых хозяев.

Она нахмурилась.

– Мы для себя строили. Вроде первый раз приехала, а каждый гвоздик тут знаю: полгода в этих планах, закупках, прорабы и инженеры на телефоне все время… Большой хозяйский дом – теплый, чтобы круглый год можно было жить. Думали, будем приезжать вроде как туристы, а привыкнут люди – и переберемся сюда со временем.

– Так вы не хотели базу продавать?

– Я даже не знала, что Петя надумал. Мы поругались потом ужасно, он ведь всегда со мной советуется, а тут…

Людмила взглянула на тарелки, которые во время разговора крутила в руках, усмехнулась и продолжила расставлять посуду. Теперь она делала это мягче и без шума. Проходя мимо окна, Иван Ильич выглянул: Петр по-прежнему копался в моторе. И ветер ему нипочем!

– С поминками тоже ваша идея?

– Моя. Вернулась с отдыха – муж с температурой, собаки голодные, галерист телефон обрывает… В общем, бардак. Пока все разрулила, девять дней и прошли. Решила, уж сорок точно организую. Сама Покровскому позвонила и договорилась, что здесь проведем. Мы его давно знаем.

– А с женой его вы как будто не очень ладите.

Людмила оглянулась на дверь кухни, но та была плотно закрыта.

– Никогда не уважала таких… золотоискательниц, – она презрительно повела плечами и добавила: – Сейчас их все больше, Наталья еще не худший вариант. По крайней мере, неглупая, хоть и спортсменка.

– Дисциплинированная, – согласился Иван Ильич. – Каждый день бегает. Василий с нею так и познакомился. Вы же знаете, что он ее портрет написал?

– Да, сегодня Петр его выкупить собирается. Это очень важная работа для выставки, последняя… Вообще вся эта история – кошмар какой-то. Никак в голове не укладывается: Вася и самоубийство.

– Я думал, вы не знали его совсем.

– Мало знала, – после паузы кивнула Людмила, – и давно. Он с девушкой с моего курса встречался, еще в городе.

– Да ну?!

– Он не рассказывал? Тут дурацкая история… у них как-то быстро все сложилось – Вася парень решительный. В деревню ее звал, собирался с родителями знакомить… Она тогда распределения в университете ждала – должны были на Курилы отправить. Не хотелось ужасно.

– А Василию еще год оставалось учиться, – добавил Иван Ильич.

– Откуда знаете?

– Так он на предпоследнем курсе и бросил художку свою.

– На предпоследнем… В общем, перед госэкзаменом у нее новый ухажер появился, еще решительнее. Подумай, говорит, хочешь в бараке на островах кисти ему протирать, или во Владивостоке остаться. Жить по-человечески. Квартира есть, прописку сделаем. Я, говорит, все устрою, – Людмила помолчала минуту. – Вот так все и устроилось.

Иван Ильич украдкой взглянул на ее лицо. Хмурое, глаза увлажнились. Однокурсница, значит…

– Стало быть, выставку тоже вы организуете?

– Помогаю чем могу, – кивнула Людмила и машинально протерла ладонью оставшиеся в руках тарелки. – В основном Петя занимается.

– Идея ваша была?

– Можно и так сказать. У нас картин Васиных накопилось прилично, я и не выдержала: надо или продать, или что-то еще придумать.

– Я видел. Удивился еще: думал, он в город кому-то продает.

– Петя и покупал. Он же пару раз в год сюда приезжал. У Васи и пенсии-то не было, как ему жить? А от нас денег ни за что бы не взял – вот и пришлось изворачиваться. Кое-что мы знакомым дарили, но теперь, думаю, это выставке только на пользу пойдет.

– Почему? – не понял Иван Ильич.

Людмила улыбнулась ему как несмышленому школьнику.

– Одно дело – никому не известный художник из деревни, совсем другое – чья картина у самого… – она сделала выразительную паузу, – на стенке висит.

– И правда. Жаль, Василий не знал, что так все сложится.

– Он знал. На новый год позвонил брата поздравить, а к телефону я подошла. Мы и поговорили – первый раз за столько лет. Я как раз накануне со знакомым искусствоведом встречалась, показывала картины, он заинтересовался… ну и не удержалась, рассказала все. Выставку еще тогда запланировали на конец весны.