Эмиль Коста - Хорошо в деревне летом

Иван Ильич для себя решил твердо: никуда он отсюда не денется, пока не арестуют убийцу.

Шериф припарковал уазик рядом с хозяйским домом. Следом за ним из машины вылез плюгавенький мужичок с портфелем – типичный провинциальный нотариус. Через окно все видели, как охранники что-то рассказывают, возбужденно размахивая руками. Назаренко отвечал коротко, хмурился, задавал вопросы. Он ненадолго зашел в дом, а, вернувшись, взял у Толстого Валеры спутниковый телефон и с минуту с кем-то разговаривал. Наконец Шериф вернул трубку охраннику и направился к кафе.

– Ни дня спокойно прожить не можете! – обратился он к присутствующим вместо приветствия. – Как ни приеду – то дом сгорел, то труп.

– Не мы ж его, в самом деле, – обиженно возразил Мураш, чья протянутая для пожатия рука осталась без внимания.

– Знаю, что не вы. Мордовороты эти дежурили во дворе с без четверти два, когда явилась первая группа поминающих – никто с тех пор к дому не подходил. Так что под подозрением вы четверо, – Шериф по очереди указал пальцем на Бондарей, Наталью и Ивана Ильича. – Остальные одеваются и идут по домам. Кончились поминки!

Народ зашумел, но послушно двинулся к выходу. Груда верхней одежды таяла, как сугроб по весне.

– Слушайте, – отец Геннадий, уже одетый, тронул Ивана Ильича за плечо и приглушенно спросил: – Это же не просто так? Получается, Василия Петровича действительно убили?

– Наверняка, – кивнул он.

– Спасибо.

Священник взял под руку растерянную Зою Ивановну и они последними вышли из кафе. Остались только Мурашовы. По воинственному виду Кузьминичны было ясно: или ее вынесут отсюда ногами вперед, или она выйдет на своих двоих, но полноправной хозяйкой соседнего участка. Шериф пробурчал что-то, но спорить не стал.

– А нам что теперь делать? – спросила Людмила.

– Ждать. В район я позвонил, эксперт приедет через… когда машину найдет.

«Это часа два, – прикинул Иван Ильич. – Действовать нужно быстро. Как бы переговорить с Назаренко наедине?»

– Перекурить хоть можно? – спросил он.

Шериф оглядел его с ног до головы и, сочтя наименее подозреваемым из прочих, кивнул.

– Идем.

Иван Ильич накинул одиноко лежавшее на столе пальто и направился к выходу. Расчет оказался верным: Назаренко без сигареты в зубах чувствовал себя неуютно, поэтому пошел вместе с ним. В глазах участкового светился азартный огонек: все-таки он был неплохой ищейкой, пусть и обленившейся, заросшей жирком и утратившей хватку.

– Значит, под подозрением четверо… – сказал Иван Ильич, закуривая. – А мордовороты не в счет?

– Они вместе были все время. Вряд ли тут сговор – туповатые ребята, – Шериф зажал в зубах сигарету и покосился на охранников, запирающих ворота.

Иван Ильич кивнул. Саша и Валера с самого начала маячили перед глазами и напрашивались на роль подозреваемых, но их тупость и практически неразрывное существование сводили на нет все подозрения. Да и мотива для убийства деревенского художника у охранников не было, если не считать прямых приказов начальства.

И хотя причастность Покровского к смерти Василия оставалась под сомнением, личность сегодняшнего убийцы Ивану Ильичу была хорошо известна. По крайней мере, он так думал и решил поделиться соображениями с Шерифом.

– Василий перед смертью узнал, что базу строил его старший брат, – он сделал выразительную паузу, вглядываясь в лицо Назаренко. – И еще – что это делалось не совсем законно.

Последняя фраза явно попала в цель. Шериф развернулся к Ивану Ильичу и выпустил облачко дыма в усы.

– На что намекаешь?

– Все сделки в районе через вас проходят. Вопрос в том, что Василий накануне Крещения позвонил Петру и все ему высказал.

– Что – все?

– Вам лучше знать. Только разговор был на повышенных тонах, есть свидетель, который его услышал…

– Но возможности убить брата у Бондаря не было…

– Вполне себе была. Судмедэксперт, ваша дочь, между прочим, считает, что убийство произошло вечером. В крови нашлось прилично алкоголя, а Василий никогда с утра не пил. И хоть Петр утверждает, что приехал перед самым купанием, свидетелей этому нет. Да и вообще не логичней было бы приехать сразу после телефонного разговора?

– Чтобы собственными руками брата утопить, серьезный мотив нужен, а это…

Шериф махнул рукой. Иван Ильич навострил уши, но напрасно: никакой информации по сделке Назаренко не выдал. Профессионал!

– Хорошо, – сказал он наконец. – Но продолжим. Покровский в тот же день, накануне Крещения, разругался с Василием. И я знаю, что в тот вечер он в одиночку на машине покидал базу. А первый человек, который утром пришел на реку, видел следы колес, ведущие к хутору… В общем, мотив и возможность – налицо.

– В деревне и другие автомобили есть. У Мурашова, например, и у тебя.

Погасший окурок уставился на Ивана Ильича, словно дуло пистолета. Он невозмутимо ответил:

– Я уверен, что эти два убийства связаны. Но в последнем случае вы сами исключили Мурашовых из числа подозреваемых…

– А тебя – нет.

– Людмила и я накрывали на столы в кафе, из поля зрения я ее не терял. И сговор также маловероятен – мы только сегодня познакомились.

Назаренко неохотно кивнул: мол, принято к сведению. Иван Ильич продолжил:

– Наталья большую часть времени была на кухне, потом с нами. Отсутствовала минут пять.

– Возможность есть, но слабая… Петр?

– Возился с машиной.

Они не сговариваясь взглянули на джипы, припаркованные прямо возле крыльца дома, в котором произошло убийство.

– Он отходил куда-нибудь?

– Я не каждую минуту в окно смотрел, понятно. Но когда смотрел – Петр на месте был. Думаю, базу он знает хорошо: мог зайти, сделать свое дело и быстро вернуться.

– А Наталье пришлось бы пройти мимо него, чтобы…

– Именно. Стоит его спросить, как думаете?

– Стоит, – Шериф выбросил окурок и зашагал к дому, крикнув все еще стоявшим у ворот охранникам: – Бондаря пригласите сюда. Мы внутри будем.

Толстый и Лысый послушно потрусили в кафе, а Шериф вместе с Иваном Ильичом зашли в хозяйский дом. Там оказалось гораздо теплее, чем в кафе. Сразу видно: для себя строили. В просторной прихожей была лестница на второй этаж и три двери, одну из которых распахнул участковый. Правую. Здесь располагался кабинет хозяина.

По периметру квадратной комнаты была расставлена мебель: книжный шкаф с документами и парой спортивных трофеев, письменный стол, диванчик… Пол устилал ковер с длинным ворсом. Дорогая, со вкусом обстановка. Здесь было еще теплее: электрический конвектор под окном работал на полную мощность.

Покровский лежал грудью на столе, уронив голову на руки, и напоминал перебравшего гостя на поминках. Как многие обеспеченные люди, Дмитрий в обычный день выглядел так, будто собирался на праздник: новая стрижка, аккуратный маникюр, чистая и дорогая одежда… Рана на затылке – и то свежая. Этому, впрочем, и последний бедняк не стал бы завидовать.