Александр Корниенко - Девять пляшущих мужчин

Мирон, инстинктивно прикрывая частью ладони нос, склонился над трупом. Доставая из кармана свой сотовый телефон, нехотя нашел не так давно входящий от капитана полиции Богдасарова, нажал кнопку вызова. И в этот момент увидел чуть заметное движение грудной клетки. Он дышит! – закричал Мирон. Отбросил телефон в сторону и приложил пальцы к шее, пульс есть. «Он живой!» – успокаивал сам себя Мирон.

– Салават, вызови скорую, скорее! – попросил друга Мирон, а сам ответил на входящий звонок от Богдасарова.

– Ну что, ты добрался? Уже с семьей, Мирон? – радостно спросил, словно давнего друга, капитан полиции.

– Дамир, я на Увеке. Передо мной еле живой парень с пробитым боком. Дыхание есть, но очень слабое и прерывистое. Давай скорее сюда: старый причал у станции Увек. Скорую и полицию мы уже вызвали.

– Только ничего без меня не предпринимайте! – крикнул в трубку Дамир и отключил вызов.

– Что делать? – спросил охранник.

– Ровным счетом ничего, – ответил Мирон, приглядывая место, где присесть. – Расслабьтесь, парень дышит. Главное, его не трогать, чтобы не причинить ему еще больший вред по незнанию истинных причин его состояния.

– Александр Ильич, водички прохладной можешь принести? А я пока навес смастерю, чтобы тенек был пареньку, – снова вежливо и заботливо проявил инициативу археолог.

Мирон присел на борт одной из близстоящих лодок. Хотел было убрать свой мобильный телефон, но увидел, что на экране блокировки непрочитанное сообщение. Приложил палец, экран загорелся, открывая неизвестное послание:

«Наш объект стал трижды уникальным», —

Радостно отчитались Вождю.

По итогу он стал «ритуальным»,

Унося под опоры в могилу свою.

– Салават, у нас новая подсказка-координата. Посмотри, пожалуйста, – сказал Мирон, протягивая и передавая телефон историку.

Прочитав вслух еще раз, Салават сделал вывод:

– Судя по всему, здесь описывается стройка железнодорожного моста. Мы как раз находимся рядом с ним. «Наш объект стал трижды уникальным» – цитата из доклада партсобранию профессора о перспективной мегастройке. В свое время возведение стратегически важного моста было сравнимо с нашим современным «Крымским мостом».

Мирон кивнул молча головой, мол, продолжай.

– Эта трагическая история произошла в далеком 1937 году. День был 13 апреля, это я запомнил, потому что была злосчастная пятница 13. В Саратове обрушился возводящийся тогда железнодорожный мост через Волгу. В катастрофе погибло 150 рабочих.

«Время было обеденное, и большинство рабочих, из-за отставания от графика на две недели в целях экономии времени, ели прямо на рабочих местах. При сборке, из-за вопиющей халатности в организации строительства, произошла деформация одного из пролетов, и мост буквально развалился. В результате аварии всех сбросило в Волгу. Падая с 14-метровой высоты, люди пробивали своими телами лед, который еще кое-где покрывал реку, но спастись не могли – тающий ледяной покров был еще достаточно крепок и не давал плыть, но не выдерживал тяжести людей, которые пытались выбраться из ледяной воды», – примерно так описывали происшествие очевидцы.

После столь массовой гибели людей, из-за необходимости срочно найти место для их захоронения, в Саратове было спешно организовано Увекское кладбище. Стоит добавить, что утонувшими рабочими список жертв не ограничился. В условиях 37-го года следствие арестовало нескольких «ответственных за срыв строительства». Все документы были засекречены. Само событие ни в газетах, ни по радио огласке предано не было, – следовало со слов историка. – Это снова знания событий, вытекающие прямиком из секретного архива бункера Сталина. Очевидно, твой неизвестный отправитель руководствуется более детальной информацией, получая ее из первоисточника. Но по какой закономерности он нам подбрасывает подсказки? И для чего? – входя в роль одного из персонажей детективного фильма, задался вопросом Салават.

– Мне глубоко плевать на этого ублюдка, знаток херов. Он пацанов убивает, животное, – разозлился на слова друга Мирон. – Ты же понимаешь, мы сейчас, возможно, уже труп найдем под мостом.

– Я считаю, что нам не к мосту надо, а прямиком на кладбище. Вот послушай, – Салават попросил телефон Мирона и прочитал зашифрованную подсказку:

«Наш объект стал трижды уникальным», —

Радостно отчитались Вождю.

По итогу он стал «ритуальным»,

Унося под опоры в могилу свою.

– Понимаешь, дело не в построенном мосту, а в последствиях, вызванных разрушением и трагедией, повлекшей за собой погибель людей. Именно из-за этого здесь и открылось кладбище, которое ранее не планировалось. В тексте символично акцентированы «ритуал» и «могила». Могу ошибаться, но я бы сейчас отправился на один из крупнейших действующих некрополей Саратова, старое Увекское кладбище. Ибо там возведен мемориал в честь памяти погибшим рабочим при строительстве моста. А также при проведении работ произошла трагедия с башенным краном, где погибли люди.

Прижав кулак к губам и носу, Мирон смотрел на лежащего тяжело дышащего паренька. Он снова на себя повесил тяжелую ношу ответственности, виновности, греха.

– Александр Ильич, ты присмотри за парнем. Нам надо срочно уехать, возможно, еще кому-то понадобится наша помощь, – спокойно обратился к охраннику Салават. Приобняв Мирона за плечи, выдергивая его из собственных удушающих мыслей, Салават сказал:

– Нам надо торопиться, не кори себя. Сейчас это не поможет, – снова героически позвал за собой друга Мирона.

Потеряв достаточно много времени, друзья всё же поднялись к музейному комплексу и машине. До кладбища было несколько километров пути. Рационально выбрав объездную проселочную дорогу, минуя жилые поселения, не сбавляя скорости и поднимая пыль, они мчали на внедорожнике, приближаясь к возможному месту обнаружения – в надежде на спасение очередной жертвы серийного мстителя-маньяка.

Мирон снова вооружился мобильным телефоном, набирая уже хорошему товарищу Дамиру Богдасарову.

– Мирон, не могу говорить, нас срочно вызвали на планерку, есть информация о не одном пропавшем, и, возможно, к этому причастен и наш Пепел. Я перезвоню… – резко прервался разговор на том конце мобильного устройства.

– У них кипиш там, люди пропали, а то мы и сами не видим, – бурчал осерчавший Мирон.

Приехав на кладбище, вывернули уже на асфальтированную часть дороги и сразу попали на ряды с венками, надгробиями и немногочисленным народом, идущим к входу на старое кладбище.

– Так, Мирон, не торопись. Нас просто так не пропустят. Кладбище давно переполнено и, по факту, закрыто. Здесь подхоранивают за редким исключением, так сказать, в виде повторных погребений, ну, и по особой договоренности могут придать земле. Я сейчас сам поговорю, просто подъезжай к шлагбауму.