Елена Дарикович - Шерлок Холмс и страшная комната. Неизвестная рукопись доктора Ватсона

Деревенский старичок, семенивший перед нами, обернулся и, приподняв шляпу, пропустил нас вперед. О блаженство! После смертельного балансирования над пропастью почувствовать под собой крепкий деревенский стул и опереться о старый дубовый стол, которому лет двести, а он как новенький. Настроение мое было ненормально восторженным. Психика ведь как маятник: чем больше качнулась туда, тем больше качнется обратно. Хозяин заведения, проворный толстяк лет шестидесяти, был рад редким гостям из Лондона. Его красная и довольная физиономия без слов говорила о прелестях деревенской жизни. Он велел волынщику играть веселее, тот понимающе подмигнул, но заиграл еще заунывней. Из угла ему, размахивая кружкой эля, хрипло подпевал какой-то завсегдатай, тучный и самодовольный, как феодал старых времен. Мы заказали яичницу с колбасой, козьего сыру, вяленых груш, и хотя в голове моей еще плескался бренди, бутылку хереса, попросив веселого хозяина выпить с нами, ради знакомства.

— А скажите, милейший, отчего это ваше симпатичное заведение носит такое… м… э… необычное название? Даже меня, человека вполне рассудочного, дрожь пробрала, а вот мой друг, человек старомодный и суеверный — не хотел сюда и заходить, — отчаянно импровизировал Холмс.

Хозяин улыбнулся во всю ширь своего конопатого лица и бойко, как зазывала на ярмарке, затараторил:

— Не вы первые тому дивитесь, сэр! Многие дивятся и боятся, сэр. Ну и пусть себе! Дивятся-боятся, да ведь ходят! Во-первых, для понимающего человека, сэр, тут более и выпить негде. А у нас выбор, не побоюсь соврать, не хуже, чем в Челтнеме или там в Глостере. Да и сыр наш местный козий редкой вкусноты, сэр, и другого мы не признаем. Пастбища здесь хорошие и горы — козам раздолье, сэр, потому все окрестные деревни, почитай, мои, а бывает, и из дальних приходят, да и Лондонский тракт Дживсов знает! Во-вторых же, сэр, Дживсы завсегда были большие охотники до анекдотов всяческих и новостей, и это спокон веку привлекало сюда людей с понятием. Я здесь с малолетства, сэр, еще деду помогал трактирничать. А всем известная прибауточка и вовсе со времен моего прапрадеда бытует:

Ну а в-третьих, сэр, заведение мое из-за названия много выигрывает. «Серые пальцы»! Это весьма завлекательно, сэр. Вот на них поглазеть и любопытствуют. Где еще увидишь такое, да за бес-плат-но! Ха-ха! Ну а вывеска моя как есть картина! И картина, заметьте, сэр, старинная. Да кромя того, пулями в трех местах помеченная, стало быть, уж и историческая, а история ее сама по себе анекдотец особенный! Это еще в шестьдесят седьмом годе было когда старине Дугу примерещилось с пьяных глаз, что серые пальцы на моей вывеске кукиш ему складывают, он возьми да и пальни в них из своего трофейного пистоля. Пехота, говорит, наглости не терпит! Весьма бравый был джентльмен Дуглас Блекфилд. А вообще-то сказать, сэр, народ любит ужасы, как дети — страшные сказки. Только вот сегодня поутру страхование-то было — нарочно не придумать! Вовсе не сказочное, сэр! И народ к вечеру соберется, как на большой праздник.

— Что же это было-то? — насторожился Холмс.

— А я вот, сэр, всегда говорил, что вылезут они из земли да вцепятся кое-кому в загривок! Стращал так местных озорников и дебоширов, а правда, сэр, она ведь всякой выдумки страшней.

— Это про что же вы, милейший? — не разобрал Холмс беспорядочной болтовни трактирщика.

— Да говорю же, сэр, про серые пальцы. Доподлинный анекдот, сэр! И не про каменные я, а про те, которые Айк Бут видал, как свои собственные…

Хозяин даже побледнел от воспоминания и лицо его сразу приобрело вид пышной, но плохо пропеченной лепешки.

— Серые пальцы?

— Да, да, джентльмены, серые пальцы мертвеца!

— Как это? — опять не понял Холмс эту бестолковщину.

— Говорю вам, сэр, Айк Бут, наш местный пастух, за полдень коз водил поить. Глядь, ворон летит и чтой-то в лапах держит, оттого, должно, и летел он низко. Старина Айк в него и пальни, ружьишко-то завсегда при нем, чего ж не пальнуть. Подстрелить не подстрелил, шуганул только. Птичка нервная и урони свою находку. Айк глянул, да и ахнул — это, как есть, серые пальцы! А старине Айку можно верить, эдакого тридцать лет врать учи — не выучишь. Да вот я смотрю, вы, джентльмены, народ досужий, если поставите ему рюмашечку, он вам сам все и расскажет. А мне теперь недосуг, уж простите, скоро тут столпотворение начнется — вавилонское и мне того упустить нипочем нельзя.

Он кликнул мальчугана, бегавшего по залу с тарелками, дал ему зачем-то подзатыльник и велел хоть из-под земли достать старину Айка. Не прошло и получаса, как Айк Бут, долговязый стеснительный старик, выпивал с нами по третьему кругу и в третий раз повторял свою жуткую историю.

— Представьте только, джентльмены, пальцы-то эти, похожие на серую рваную перчатку. Я смею думать, не без привычки к неожиданностям, но и мене все нутро трижды передернуло от ее бордовой подкладочки, не за столом будь сказано.

— А откуда летел ворон?

— Откудова ворон-то? — старик вдруг забеспокоился. Встал, вытер усы рукавом свитера, поблагодарил за угощение, а потом склонился к самому столу и прошептал скороговоркой: — То-то и оно… что откудова? Серьезное дело, джентльмены! Не шиш раскрашенный, — и поспешно вышел.

Мы тоже не стали засиживаться и вскоре направились в свою гостиницу. Солнце село, и уже порядочно стемнело. Ветра не было. Дорога была совершенно безлюдной. Шли молча, пока Холмс не сказал, тяжело вздохнув:

— Ну, Ватсон, если привидения так любят смущать новичков, а серые пальцы нас в этом, кажется, убедили, то по логике вещей после захода солнца надо опасаться только одного…

Я насторожился.

— Встретить на этой пустынной дороге…

— Призрак?

— Да. Призрак Зеленой овцы!

— А-а-ха-ха-ха-ха!

— С зе-леным гре-беш…ком…

— А-а-а-ха-ха-ха-ха! В-в- зе-ле-ных куд-рях…

— Ха-ха-ха!

— А-а-ха-ха-ха…

Мы развеселились, как мальчишки.

— Но, думаю, нам это все же не грозит, Ватсон.

— Почему же, Холмс?

— У меня плохо развито воображение, а у вас, милый доктор, слишком много чисто профессионального скептицизма.

— Вы правы, Холмс, это серьезное препятствие.

— Да, друг мой, очень серьезное. Привидению пугать материалистов и скептиков и затруднительно, и неинтересно. Все равно, что произносить спич перед папуасами. Не впечатлятся!