Нана Рай - Фейк

В горном доме теперь живут мертвецы. Их трое: Лизонька, Святослава и Леонид. Первые две забрали третьего.

По крайней мере, так он кричал Александре перед тем, как выброситься из окна. Но самые последние слова, которые она уловила в полубезумной речи отца: «Бойся крылатых птиц…»

А после прозвенело окно, единственное во всем доме, которое осталось с давних времен, когда еще не было стеклопакетов. Окно, которое стокилограммовый мужчина с легкостью вышиб своим телом. Глухой удар о землю поставил точку в его жизни.

Лунный свет серебрится в осколках стекла, рассыпанных на скрипящем полу. За разбитым окном безмятежно кружатся снежинки.

В горах зима наступает рано.

Даниил замирает на месте и вглядывается в плачущую темноту. Постепенно глаза привыкают к тусклому освещению на улице и улавливают очертания девушки. Девушки, которая ежится в углу крыльца, и судя по босым ступням, на ней только черная шуба.

Вызвать полицию? Скорую? В четыре утра, после утомительной смены меньше всего на свете хочется поднимать шумиху.

Он нервно сглатывает и осторожно подходит ближе. Может, галлюцинации? Надышался чего в баре? Больше он не будет замещать Егора. Пусть тот сам разбирается, что ему дороже: работа бармена или очередная пассия.

Даня ступает на первую ступеньку и светит телефоном на таинственную гостью:

– Эй, вы кто?

Общение с противоположным полом у него ограничивается матерью и Марией – лучшей подругой, и по совместительству бывшей возлюбленной. В остальных случаях он старается использовать заученные фразы: «Здравствуйте», «Что будете пить?» и «Туалет прямо и налево». Но сейчас полная импровизация, хотя… возможно, незнакомка настолько продрогла, что ей не помешает чего-нибудь выпить.

Девушка всхлипывает, и из вороха норковой шубы показывается ее лицо. Телефон вываливается из рук Даниила, и он отшатывается:

– Господи помилуй!

Страх, как электричество, пронзает позвоночник. А в висках барабанит: это она, это она, это она!

Даня поспешно оглядывается, но на улице больше ни души. Ни в одном доме не горит свет. Ни в крохотном коттедже бабы Аси, ни в старом бараке Киселя – торгаша с рынка. На лицо падает колкий снег, а фонари отбрасывают на припорошенную дорогу блеклый свет.

– Помогите… – Охрипший голос заставляет Даню поднять чудом не разбившийся мобильный. – Мне так холодно…

– Нет, нет, нет! – Даня поспешно засовывает телефон в задний карман джинс и только с третьей попытки вытаскивает связку ключей. – Сейчас.

Он открывает замок, и его окутывает теплое дыхание дома. Вслепую хлопает ладонью по внутренней стороне стены и включает свет.

– Холодно, – стонет девушка и вновь разражается тихим плачем. – Ноги… больно…

Она изъясняется односложно, словно каждое слово причиняет ей боль. Даня подхватывает ее на руки и охает от неожиданности. На фотографиях в инстаграме она не казалась такой тяжелой, наоборот, весьма хрупкой.

Даниил заносит девушку внутрь и захлопывает дверь ногой. Почему он чувствует себя вором? Будто позарился на чужой бриллиант. Даня крепче прижимает к себе гостью и разглядывает ее лицо при свете лампы. Александра. Алекса. Первого декабря Бог ниспослал ему девушку, в которую он влюблен.

– Ноги, – Алекса поднимает опухшие от слез глаза на Даниила, и он забывает дышать.

Черные, миндалевидные – такие глаза знают твои секреты, знают все тайны мира. И сейчас они умоляют о помощи.

– Я долго бежала по снегу. Поскальзывалась, падала… и снова бежала, – устало шепчет она. – Я сбежала… – Алекса продолжает бормотать уже бессвязные слова, то проваливаясь в беспамятство, то выныривая с глухим стоном.

Даня осторожно укладывает ее на диван посреди гостиной и плотно занавешивает окно. Проходится по всему дому, опускает рулонные шторы, закрывает двери. Он знает Алексу уже несколько лет. Она ведет в инстаграме блог о красивой жизни и творчестве. Она – его идеал. Но сейчас Дане отчего-то кажется, что он укрывает преступницу.

– У вас температура, – он прикладывает ладонь к горячему лбу Александры.

Она резко раскрывает глаза, но усталость с лихорадкой оказываются сильнее. На бледных щеках проступает болезненный румянец, а обнаженные ступни воспалены и покрыты мелкими царапинами. Под шубой только черная шелковая сорочка, украшенная кружевами. В таком виде не гуляют зимой. Тем более ночью.

Все, как на его картине. Точь-в-точь. Господи, что же он наделал?

***

Снег. Повсюду. Залепляет глаза, рот. Она протирает лицо, размазывая слезы по щекам, и продолжает идти наперекор метели. Ступни горят. Их обжигает лед. Жарко. Она оглядывается и видит за собой кровавые следы. Паника накатывает, и она бежит быстрее, но тщетно. Она все равно ее нагонит. Крылатая птица.

Александра кричит, и метель исчезает. Она дома. В теплой кровати. Она дома…

Некоторое время она лежит, не двигаясь, разрешая себе беззвучно поплакать. Сейчас. Сейчас ей станет легче. Глубокий вздох… Но перед глазами стоит безумное лицо отца, а затем он выпрыгивает из окна. Снова и снова.

Алекса проводит ладонью по темно-синей простыне и замирает. Это не ее комната. От страха она садится на кровати и судорожно оглядывает спальню, погруженную в серый полумрак. Шторы с принтом туманного леса закрывают единственное окно. Кажется, часть стен увешана незаконченными картинами, а из шкафа торчат свернутые в рулоны холсты.

– Черт… – голос осип до невозможности.

Где она?

События неохотно восстанавливаются в памяти, собираются в некую серию абстрактных картин, калейдоскоп диких красок. Последнее, что помнит Алекса – как от усталости и холода она постучалась в первый попавшийся коттедж, похожий на пряничный домик из сказки. Он вызвал у нее доверие, и она еле забралась на крыльцо, а затем появился темный силуэт незнакомца.

Александра порывисто откидывает одеяло и вскакивает на ноги. Жгучая боль пронзает ступни. От неожиданности Алекса кричит и валится на пол. На глаза наворачиваются слезы. Боль из сна прорвалась в реальность.

Голову словно отлили из чугуна. Даня разлепляет глаза и еле садится на диване. Боже, какое счастье, что сегодня воскресение. Если бы пришлось идти на работу, он бы застрелился.

В его спальне слышится вскрик и грохот. Звуки возвращают Даниила к незваной гостье. Сегодня ночью на пороге своего дома он нашел Александру Вольф.

– Господи помилуй! – Даня спешит к комнате и распахивает дверь, одновременно включая свет. И тут же смущенно отворачивается. К девушкам в черных сорочках на полу своей спальни он не привык. – Простите, я услышал… – невнятно бормочет он. – Вы упали…