Морис Леблан - Золотой треугольник

Патриций склонился к лежащему человеку и узнал Симона. Шею старика перетягивал красный шнурок.

— Вы живы? — спросил он, развязывая шнурок.

Симон пробормотал что-то, засмеялся и вдруг запел. Он сошел с ума.

— Ну что, вы и теперь считаете, что дело закончено? — спросил Бельваль Демальона, когда они встретились.

— Да, вы были правы, — признался тот. — И мы предпримем все необходимые меры предосторожности, чтобы госпожа Эссарец была в безопасности. Дом будут охранять всю ночь.

Через некоторое время вернулись Я-Бон и агент. Их поиски были напрасны. У калитки нашли ключ, точно такой же, какой получил Бельваль. Вероятно, преступник выронил его во время бегства.

…Было семь часов вечера, когда Бельваль в сопровождении Я-Бона покинул особняк на улице Раймон и направился в Нейи.

Как всегда, следуя своей любимой привычке, капитан взял под руку сенегальца и, опираясь на нее, чтобы удобнее было идти, принялся рассуждать:

— Я угадываю твои мысли, Я-Бон.

Я-Бон что-то промычал.

— Я так и знал, — воскликнул Патриций. — Мы постоянно с тобой сходимся во мнениях… Больше всего тебя изумляет бездействие полиции, не правда ли? Но она делает, что может, и потом во время войны у нее достаточно дела и без того, чтобы заниматься делами матушки Коралии и капитана Бельваля. Итак, мне нужно рассчитывать только на самого себя. Ну что ж… Пусть будет так… У этого негодяя хватило смелости вернуться в дом, битком набитый полицейскими, приставить лестницу к окну и подслушивать, о чем говорили мы с Демальоном и с Коралией, а потом попытаться нас подстрелить… Не знаю, хватит ли у меня сил для борьбы. Тут нужен человек недюжинного ума… Нет ли у тебя такого знакомого, Я-Бон?

Он сильнее оперся о руку сенегальца, но тот выдернул ее и зажег фонарь, который всегда носил с собой. Теперь ручку от него он держал в зубах, а единственной рукой вынул из кармана куртки кусочек мела.

Вдоль улицы, по которой они шли, тянулась стена, почерневшая от времени и непогоды. Я-Бон остановился и вытащив из кармана кусочек мела, принялся что-то чертить на ней. Было видно, что каждая буква стоит ему огромных усилий.

Капитан прочитал: «Арсен Люпен».

— Как, Арсен Люпен! Да ты просто пьян! — воскликнул он с изумлением. — Ты предлагаешь мне Арсена Люпена?

Я-Бон кивнул.

— Ты разве знаешь его?

Я-Бон снова кивнул.

Патриций вспомнил, что в госпитале сенегалец упивался приключениями Арсена Люпена.

— Ты знаешь Люпена, потому что читал про него? — рассмеялся он.

— Нет, — покачал головой сенегалец.

— Так как же? Ты знаешь его?

— Да.

— Ну и глупый ты! Ведь он же умер. Он бросился в море со скалы, а ты говоришь, что знаешь его!

— Да.

— Значит, ты имел случай встретиться с ним после его смерти?

— Да.

— И воображаешь, что по твоему знаку он воскреснет и явится к тебе?

— Да.

— Что ж, я всегда питал к тебе уважение, но теперь… Друг покойного Арсена Люпена! Это звучит… А сколько времени тебе понадобится, чтобы вызвать на землю его тень? Шесть месяцев? Три? Месяц? Пятнадцать дней?..

Я-Бон сделал знак рукой.

— Около пятнадцати дней, — перевел его капитан. — Ну что же… Вызывай дух твоего приятеля… Я буду в восторге завязать с ним отношения. А впрочем, гадко с твоей стороны воображать, что я и один не управлюсь… Неужели я до такой степени глуп и беспомощен?

Все произошло так, как предсказывал Демальон. Газеты молчали, и публика не обратила внимания на маленькую заметку в отделе происшествий. Похороны богача Эссарец-бея также прошли незаметно.

Но на другой день после похорон и после визита Патриция к военным властям в особняке на улице Раймон открылось отделение лазарета на Елисейских полях, в котором было пока только восемь больных: капитан Бельваль и семеро калек, его старых товарищей по госпиталю. Заведовала им госпожа Эссарец. В доме не было ни горничной, ни кухарки. Калеки исполняли обязанности швейцара, повара, дворецкого. Я-Бон, пожалованный титулом камеристки, был передан в распоряжение матушки Коралии, и ночью спал в коридоре у ее комнаты. Днем он дежурил у окна.

— Смотри, чтобы никто не приближался ни к двери, ни к окну, — приказал ему капитан. — Муха, и та будет тебе поставлена на счет. Помни…

Несмотря на все, Бельваль не был спокоен. Он слишком хорошо знал, как коварен его враг. Эссарец умер, но кто-то хладнокровно приводил в исполнение план мести, о котором говорил Эссарец в своем предсмертном письме.

Демальон поначалу занялся расследованием дела, но драматическая его сторона, казалось, мало его интересовала. Не найдя труп человека, убитого, по словам Патриция, рано утром, и того, кто пытался застрелить Коралию и Бельваля, он переключился на поиски золота.

— Все указывает на то, что мешки с золотом здесь, — говорил он капитану. — Вот в этом пространстве, образуемом садом и домовыми постройками. По моим расчетам, должно быть примерно восемьсот мешков, а их не так-то легко спрятать. Тайник занимает место не менее десяти — двенадцати кубических метров, и мы его найдем…

Во время осмотра дома под библиотекой обнаружили обширный подвал, но он был пуст, и как тщательно его ни обыскивали, не могли найти ни тайника, ни потайных выходов, если не считать трапа в библиотеке, покрытого ковром. На улицу Раймон и в сад из него выходили две отдушины, забранные решеткой, через которые было очень удобно пересыпать золото. Очевидно, здесь оно и хранилось до пересылки. Но где оно теперь? Бурнеф утверждал, что золото отправлено не было, и что оно безусловно хранится в доме. Но где именно?

— В доме мы все обыскали, — рассуждал Демальон. — Остается сад. Будем искать там.

Большой старинный сад составлял часть парка. Он тянулся до набережной и четырьмя великолепными террасами спускался к Сене. Террасы сообщались ступенями, поросшими мхом, стены сада обвивал плющ. В нишах стен еще кое-где сохранились скульптуры амуров. Спуск к реке кончался каменной балюстрадой, украшенной вазами из терракоты.

Перед окнами библиотеки била тоненькая струйка фонтана, вода из которого стекала в ручей, извивавшийся между скал, на которые неожиданно наткнулся Бельваль в первый раз, когда попал сюда.

— Нам предстоит обыскать около четырех гектаров, — говорил Демальон, который привлек для поисков в помощь своим агентам калек из лазарета. Полные оптимизма, они приступили к работе.

Но и на лужайках, и на песчаных дорожках отсутствовали какие-либо следы земляных работ. Может быть, плющ на стенах скрывал вход в тайник? Но кроме старинной канализации, по желобам которой когда-то текла вода, не нашли ничего, похожего на тайник.

Патриций и Коралия с горячим интересом следили за поисками. Но невольно мысли молодой пары постоянно возвращались к своему прошлому, с которым их жизни связывали какие-то таинственные нити.