Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал…

– Ни то ни другое. Все согласовано с мистером Праттом и с мистером Макмилланом. Пока мы ужинаем, сторожить останется тот субъект, Дейв. В восемь тридцать заступаешь ты, а в час тебя сменит мистер Макмиллан. Дома ты тоже часто ложишься в такое время. Только не забудь постучать в дверь, когда придешь. Я не люблю, когда ко мне вламываются по ночам.

– Ладно, – проворчал я, снова полез в чемодан и извлек для Вулфа свежую рубашку. – Но будь я проклят, если стану таскаться с дробовиком! Улажу это с Макмилланом. Кстати, я тоже подрядился на одну работенку. Не слишком прибыльную. Мне заплатят гонорар в два доллара, но их поглотят расходы. Клиент – мисс Каролина Пратт.

– Вздор! – пробормотал Вулф.

– Вовсе нет. Она платит два доллара за то, чтобы я уберег ее братца от участи, которая страшнее смерти. Что за занятная профессия – детектив! Полночи нянчить быка, чтобы на следующий день за обедом пасть жертвой коварной блондинки. Смотрите-ка, пуговица оторвана – придется послать телеграмму Фрицу.

Звезды так и не узнали моих сокровенных тайн. Еще перед закатом стали сгущаться тучи, а к половине девятого наступила тьма, хоть глаз выколи. Вооружившись фонариком и набив желудок вкусной пищей, конечно не идущей в сравнение с кулинарными шедеврами Фрица Бреннера, но неизмеримо лучше той, что подают в праттериях, я покинул изысканное общество, когда принесли кофе, и отправился на вахту. Пробравшись напрямик через сад, я вскоре наткнулся на Дейва. Он примостился возле забора на перевернутом бочонке в обнимку с неизменным дробовиком.

– Все в порядке, – возвестил я, выключая фонарик, чтобы сберечь батарейки. – Ты небось уже не прочь пожевать чего-нибудь?

– Нет, – промямлил он. – Я не ем так поздно. Мне дали мяса с картошкой в шесть часов. Зато я плотно завтракаю. Брюхо меня будит – под утро я так хочу есть, что сон как рукой сгоняет.

– Очень интересно. А где бык?

– Я уже с полчаса его не видел. Последний раз был там, возле того валуна. Почему его не привязывают, ума не приложу.

– Пратт сказал, что в первую ночь быка привязали, но он так ревел, что не давал никому спать.

– И пусть бы себе ревел, – хмыкнул Дейв. – А кто не может спать из-за бычьего рева, должен держать не быков, а вуньеров.

– Кто такие вуньеры?

Дейв уже затопал прочь, но остановился, услышав мой вопрос.

– Вуньеры, мистер, это те же быки, но с хвостом вместо морды. – Он хрюкнул от удовольствия. – Теперь мы с вами квиты! Доброй ночи!

Решив поискать быка – это все же лучше, чем торчать на одном месте, – я побрел вдоль забора к воротам, через которые мы проехали, когда спасали Вулфа. Да, ночка и впрямь выдалась темная – ни зги не видно. Отойдя ярдов на тридцать, я посветил по сторонам, но Цезаря не обнаружил. Лишь миновав ворота, я наконец увидел его. Бык вовсе не лежал на траве, как мне мыслилось, но стоял в величавой позе, уставившись на луч фонарика. Он возвышался, как слон. Я крикнул ему: «Все в порядке, дружище, это я, Арчи, не волнуйся!» – и с этими словами повернул восвояси.

Я окончательно убедился, что Цезарь скорее начнет давать молоко, нежели позволит себя похитить. Однако, поскольку мне выпал жребий караулить до часа ночи, я счел за благо проявить бдительность на случай, если какому-нибудь балбесу взбредет сунуться на пастбище. Вывести быка можно только через ворота, резонно рассудил я, причем проще это проделать не здесь, а в отдаленном конце пастбища, где находились вторые ворота. Туда-то я и поплелся вдоль ограды. Внезапно мне пришло в голову, что куда проще пройти напрямик через пастбище. В такой темноте Цезарю вряд ли захочется снова поиграть со мной в пятнашки. И все же благоразумие одержало верх.

Я решил обойти пастбище вокруг. За садом, ярдах в двухстах, светили окна дома. Дойдя до угла забора, я завернул налево и не успел глазом моргнуть, как очутился в зарослях шиповника. Десять минут спустя я достиг знакомого поворота дороги и удостоверился, что наш седан по-прежнему подпирает дерево. Вот наконец и ворота. Я взгромоздился на забор и посветил на пастбище. Впрочем, до быка было слишком далеко, и я выключил фонарик.

Если долго живешь в деревне, то тебе должны быть знакомы все ночные звуки. Мне же все было внове, и каждый шорох вызывал естественное любопытство. Сверчков и кузнечиков я в расчет не беру, но, когда что-то шуршит в траве, дело уже другое. Вот зашелестела листва на дереве, потом скрипнула ветка… Должно быть, сова или какой-то ночной зверек. Я решил не расходовать батарейку фонарика.

Так я просидел около получаса, когда послышался другой звук, уже со стороны нашей машины. Словно что-то тяжелое ударилось о нее. Я посветил фонариком и сначала ничего не заметил, но потом разглядел, что из-за капота торчит нечто, похожее на рукав. Я уже собрался подать голос, но передумал, погасил фонарик, соскочил с забора и пригнулся. Кто знает, вдруг гернзейская лига подослала парочку головорезов или Клайду Осгуду захотелось отведать острых ощущений? Как бы то ни было, я осторожно подкрался к машине, обогнул ее сзади, приблизился к капоту, наугад выбросил руку – и ухватился за чье-то плечо.

Раздался истошный визг, плечо дернулось, и послышался протестующий возглас:

– Ой, больно ведь!

Я разжал пальцы, включил фонарик и отступил.

– Только не уверяйте, что вас обуревают нежные чувства к Цезарю, – проворчал я.

Лили Роуэн – а это была она, в темном пледе, наброшенном поверх светлого платья, – встала, потирая плечо.

– Если бы не эта дурацкая машина, вы бы ни за что не заметили, что я здесь. Ох и напугала бы я вас!

– Злодейка! А зачем?

– Проклятье, как вы меня ущипнули!

– Я вообще зверь. Как вы сюда попали?

– Пешком. Вышла подышать. Не ожидала, что так темно… Думала, что глаза привыкнут к темноте. Зрение-то у меня как у кошки, но такого мрака и не припомню. Это ваше лицо? Стойте спокойно.

Она дотронулась до моей щеки. Сперва я решил, что Лили поцарапает меня в отместку, но прикосновение пальцев вышло нежным. Потом они стали перемещаться по моему лицу, и я отшатнулся:

– Не надо! Я боюсь щекотки.

Девушка расхохоталась:

– Я хотела убедиться, что это точно ваше лицо. Так вы пообедаете завтра со мной?

– Да.

– На самом деле? – В голосе прозвучало удивление.

– Разумеется. Точнее, вы пообедаете со мной. Почему бы и нет? Вы очень забавная. Почему бы не скоротать вдвоем немного времени, как с прелестной игрушкой, которую можно выкинуть, натешившись вдоволь. Ничего другого женщины для меня не значат, поскольку все мои помыслы и мечты сосредоточены на собственной карьере. Я собираюсь поступить в полицию.

– Бедные женщины! Значит, мы еще должны радоваться, когда вы снисходите до нас. Давайте залезем в машину и поболтаем немного.