Рекс Стаут - Где Цезарь кровью истекал…

– Она заперта, а ключа у меня нет. К тому же в сидячем положении я могу заснуть, а это не положено – быка стерегу. Так что вам лучше уйти. Я обещал держать ухо востро.

– Чушь! – Она обогнула крыло, как бы невзначай слегка коснувшись меня, и присела на подножку седана. – Дайте мне сигарету. Клайд Осгуд совсем потерял голову и поставил себя в глупое положение. И что может случиться с быком, если здесь всего двое ворот: одни возле самого дома, а вторые охраняете вы? К тому же ночью на пустынной дороге вы ничего не сделаете для своей карьеры. Идите же сюда и поиграйте в одну из ваших игрушек.

Я посветил в направлении ворот, ярдах в ста от нас, выключил фонарик и повернулся, собираясь присесть на подножку, но, не заметив в темноте кочку, потерял равновесие и плюхнулся прямо на девушку. Она отпрянула.

– Не так близко, – сказала она изменившимся голосом. – Меня даже в дрожь кинуло.

Я потянулся за сигаретами, ухмыляясь в темноте:

– Это тактика наскока. Приводит к быстрому успеху. Впрочем, она мне надоела, а ничего нового вы не придумаете. К тому же вы немного не рассчитали. Такая игра в кошки-мышки оправданна, лишь когда вы убеждены, что рыбка уже клюнула, а это совсем не так… – Я прервал свои разглагольствования, потому что Лили вскочила и зашагала прочь. – Обед отменяется! – выкрикнул я вдогонку. – Придется поискать другой предлог.

Она вернулась, села на подножку подальше от меня и провела кончиками пальцев по моему рукаву от плеча до локтя:

– Дайте мне сигарету, Эскамильо.

Я чиркнул спичкой, и она прикурила.

– Спасибо. Ну что ж, давайте знакомиться? Расскажите мне о себе.

– Что именно?

– Ну… например, о своей первой женщине.

– С удовольствием. Я плыл вверх по Амазонке на каноэ. Я был один, так как всю провизию от избытка чувств скормил крокодилам, а нанятые мной туземцы, которых я звал боями, сбежали в джунгли. Два месяца я питался только рыбой, но однажды огромный тарпон оборвал мою снасть, и я остался без средств к существованию. Умирая от голода, я упорно продвигался вверх по реке, пока на пятый день не наткнулся на маленький островок, на берегу которого стояла женщина восьми футов ростом. Это была амазонка. Я причалил к берегу, она подхватила меня на руки и отнесла в хижину, уверяя, что мне не хватает только женской ласки. Ничего съедобного на островке не оказалось. Мне оставалось только одно. Я установил ловушку и к заходу солнца уже варил амазонку в огромном котле, в котором она делала лимонное масло. Ох и наелся же я тогда! Незабываемое лакомство! Насколько я помню, она была моя первая женщина. С тех пор, конечно…

В этом месте Лили меня остановила и попросила рассказать о чем-нибудь ином. Мы выкурили еще по сигарете, и так, наверное, закончилось бы мое дежурство, если бы с пастбища не послышался внезапный шум. Словно упало что-то тяжелое – разобрать было трудно из-за стрекота сверчков и кузнечиков. Возможно, тревожиться было не из-за чего, но, вспомнив, что охраняемые мной ворота не единственный путь на пастбище, я решил расследовать. Я встал и заявил, что собираюсь обойти вокруг и выяснить, что случилось. Лили запротестовала, но я настоял на своем, и мы пошли вместе.

Она уцепилась за мою руку, чтобы, по ее словам, не спотыкаться. Я забыл о зарослях шиповника, и Лили, конечно, запуталась в них, так что мне пришлось останавливаться и извлекать ее оттуда. Завернув за угол ограды, мы оказались в саду, рядом с домом, и я сказал, что теперь справлюсь сам, но она заявила, что ей нравится мое общество. Быка я не обнаружил, но он, казалось, всегда находился на другом конце пастбища. Мы прошли весь сад и добрались до ворот, но Цезаря по-прежнему нигде не было видно. Я остановился, навострив уши, поскольку услышал впереди какой-то шорох, словно что-то волокли по земле. Я поспешил вперед, светя по сторонам фонариком. Лили чуть-чуть отстала. Сказать по правде, шорох меня встревожил, поэтому, заметив наконец быка ярдах в десяти от забора, я испытал заметное облегчение. В следующий миг я увидел, что бык стоит на голове, во всяком случае, так показалось при тусклом свете фонарика. Я припустил трусцой. Приблизившись почти вплотную, я разглядел, что бык что-то перекатывает по земле рогами. Присмотревшись, я едва не выронил фонарик… За спиной раздался испуганный возглас, а затем послышался хриплый шепот Лили:

– Это… это же… Боже, да остановите же его!

Возможно, тот, на земле, был еще жив, поэтому я не стал тратить времени на поиски людей, которые могли справиться с быком. Переложив фонарик в левую руку, я выпростал пистолет и стал осторожно приближаться к Цезарю. Смекнув, что он может броситься на свет, я отвел руку с фонариком подальше в сторону, направив луч прямо на морду быка. Но бык не трогался с места. Я был уже в нескольких шагах, когда он поднял голову и заморгал. Я трижды выстрелил в небо. Бык взбрыкнул, резко развернулся и, дробно топоча, умчался прочь. Я мигом подскочил к распростертому на траве телу и посветил фонариком. Одного взгляда было достаточно. Черта с два он жив, подумал я и вернулся к забору. Лили, несвязно лопоча, спрашивала меня о чем-то, и я прорычал:

– Это Клайд Осгуд. Мертвый. Убирайтесь отсюда или замолчите, не то…

Со стороны дома донеслись крики, и я завопил что было мочи:

– Сюда! Сюда!

Показались огни фонариков – один подпрыгивал на газоне, а второй быстро двигался вдоль забора. Минуту спустя на место происшествия прибыли четверо: Пратт, Джимми, Каролина и Макмиллан. Мне не пришлось ничего объяснять – фонарики у них были, оставалось посветить себе под ноги. Посмотрев один раз, Каролина отвернулась и больше не оборачивалась. Пратт привалился к забору, не в силах отвести взгляд. Джимми влез было на забор, но тут же спрыгнул назад.

– Вынесите его отсюда! – хрипло приказал Пратт. – Надо убрать его… Где Берт? Куда подевался этот чертов Берт?!

Макмиллан осмотрел тело и подошел ко мне.

– В кого вы стреляли? – спросил он. – Не в Цезаря, надеюсь? Где он?

Я ответил, что понятия не имею.

Из темноты вынырнул Берт с большим электрическим фонарем. Откуда-то возник Дейв с дробовиком и в комбинезоне поверх ночной рубашки. Макмиллан куда-то исчез, потом вернулся и сообщил, что бык цел и невредим и что не мешало бы его привязать, но веревки поблизости нет. Дейв вызвался сбегать за веревкой, а я пока залез на забор. Каролина задала какой-то вопрос, я не расслышал, но на всякий случай утвердительно кивнул.

Уже после того, как Дейв притащил веревку и Макмиллан доложил, что бык привязан, я вдруг обнаружил среди нас Ниро Вулфа. Знакомый голос окликнул меня. Я, не веря своим ушам, обернулся и увидел своего патрона в шляпе и с тростью.

– Тебе сейчас не нужен фонарик, – сказал он, протягивая руку. – Дай его мне.